Снится мне детство...
Еду я на санях в школу, а на облучке Евгеша, Сенкевича сын, погоняет знай, да покрикивает. А потом оборачивается и говорит вдруг:
- А что, боярин, может не поедем в школу, а по девочкам махнем!
- Да, - говорю я, - а что мы в ентой школе не видали? Учены уж сверх всякой меры. А рванем-ка лучше к барышням, да обсмотрим у них новы обновы.
- И то правда, - говорит Евгеша, - там и лошадку подкормим чем бог пошлет. От школы одни убытки в голове и сердцу не мило.
- Да, - подхватываю я эту верную мысль, - от школы у меня головные боли и ослабленное сердцебиение. Какая-нить молоденькая лебедушка куда как кстати бы пришлась...
За этими разговорами мы себе едем так бодренько. Снежок пушистый валом валит. Белым-бело. До усадьбы желанной далеконько, а меня в санях засыпает постепенно белой крошкой. Уже одна голова осталась.
- А послышь-ка, брат Евгеша, - озабоченно обращаюсь я к кучеру, у которого лишь одна рука с вожжой и видна, - верно ли мы едем?
Но рука дернулась так неопределенно и вожжа выпала из нее. Екнуло у меня внутрях. Подумал я: "Учиться все же иногда пользы больше..." И проснулся... И вздумалось мне: "Почему женский пол так настырен, даже поспать спокойно не дает?"