Цейтля несла куру. Кура дымилась, пахла, утопая в рисе и овощах, возбуждая аппетит у сидевших вокруг стола. Иосиф вытянул шею и невольно сглотнул.
- Рива, деточка, подставь салфетку - поднос горячий. Чуть руки не обожгла, пока несла.
- Да, мама - сейчас. - Пухленькая, среднего роста девушка, лет двадцати, привстала, задев платьем стул. Взмахнула рукой с салфеткой. Иосиф - на это раз тише - опять сглотнул, и отвел глаза.
- О, вот сюда. Так. Спасибо, Ривочка.
Реб Моше кашлянул, поправил пенсне и бросил взгляд на Иосифа.
"Чего ж он тянет?" - Лицо молодого человека напряглось, но тут же приобрело отрешенность, свойственную тем, кто ждет уже долгое время и не в силах прервать ожидание.
"В суде проще,"- подумалось ему, - "там не ты сидишь на скамье. Ты - в зале, рядом с судьей, в толпе - но не за барьером. Защищаешь, да. Но - не там."
- Господин Зальман...
"Интересно, что они там чувствуют? Надежду? Хм..."
- Да, Реб Моше?
- Господин Зальман... Иосиф. Я, - старик поправил цепочку, зачем-то посмотрел на часы и прокашлялся. - Мы... готовы... Я наслышан о вас. Думаю, что могу доверить вам свою дочь.
- Папа!
- Реб Моше...
Кудряшка упала ей на лоб. Рива вскочила, обвила отца руками и уткнулась в его плечо.
- Реб Моше. - Иосиф привстал, отодвинулся от стола. Поклонился. - К сожалению моих родители нет здесь, чтобы...
- Куда глаза пялишь?! Schwein! - Приклад ударил в уже разбитый бок, нога подвернулась - худой мужчина упал на обочину. Поднялся.
- В тридцать четвертый год. - Сказал Иосиф, пытаясь отряхнуться.
Буквы над серыми воротами обещали Труд и Свободу. Он не смотрел на них - опустил голову, и пошел на запах дыма.
Дежа вю (франц.) - здесь: уже виденное.