Пако увидел Ее не сразу, это было во вторник или в среду. Он шел по улице и заметил Чудо. Она стояла у перекрестка и ждала неизвестно чего. Когда их взгляды встретились, Пако сразу почуствовал что-то неладное. Ее взгляд не отпускал Пако до тех пор, пока один весьма вежливый прохожый не толкнул Пако в спину локтем. Пако долго извинялся, мысли его сбились в кучку небольшого размера, которую тут же подмел подоспевший дворник.
На следующий день Пако специально изменил свой обычный маршрут, чтобы "ненароком" посмотреть на Нее снова..
..Через две недели Пако набрался храбрости и решился заговорить с Нею. Она сперва долго отводила взгляд и морщилась, но потом все же разрешила проводить Ее до дома Пако.
Только придя домой, погрузившись в привычную тоску утра, Пако смог разглядеть Ее как следует. Она была воистину потрясающа - блестящая жестяная крышка, бока, опоясанные красочной этикеткой, и стекянное, прозрачное тело, сквозь которое можно было любоваться аппетитным
содержимым. Надпись на этикетке оглашала приговор судьбе Пако: "Борщ", - ласково шуршала этикетка. Пако долго не решался даже дотронуться до этого совершенства - еще никогда в жизни он не встречал ничего подобного. Десятки прошедших через его руки и желудок консервных банок не шли ни в какое сравнение с завараживающим сиянием, исходившим от Нее, когда первые утренние лучи фонарей преломлялись в стекле ее бедер и сталкивались с застенчивыми ломтиками свеклы и морковки. Эти морковинки особенно остро привлекали
внимание Пако. Давно понимая, что даже маленького кусочка мяса ему никогда не найти в этих гастрономических сокровищницах, он предвкушал теперь только это маленькое
наслаждение - погрузить в себя пару кусочков моркови.
Быстро привыкнув друг к другу, Пако и банка "Борща" проводили вместе все свободное время. Они долго разговаривали об их прежней жизни, о том, как одиноко и скучно они влачили свое существование по асфальтовым тротуарам уездного города. С каждым днем Пако испытывал все более сильное чувство по отношению к своей банке.
Вскоре Пако больше не мог удерживать себя в руках и начал пытаться снять крышку, чтобы наконец добраться до самых потаенных уголков души милой банки. Иногда, как бы невзначай он поддевал крышку консервным ножом и, поглядывал искоса на результаты своей потайной работы. Другой раз он, лаская полированные бока банки, надавливал на сердину крышки.
И в один погожий летний дождь, сидя на балконе, любуясь, на то, как капли ливня сбивают пыль с его домашних тапочек, он случайно приоткрыл крышку и тут же сорвал ее. В состоянии жесточайшего возбуждения всехморальных сил, он заглянул внутрь:
Банка была пуста - внутри не было абсолютно ничего, даже запаха - и того не оказалось. Пако, не добежав до туалета, стошнил прямо в коридоре.
Долгие часы текли по щекам Пако бесвкусными слезами, пока, наконец, он решился дотронуться
до своей подружки еще раз - указательный палец, сморщенный конвульсией отвращения, поскоблил внутреннюю сторону банки и содрал слой грима, долгое время обманывавший Пако.
"Чья-то злобная лапа намалевала эту красоту изнутри обыкновенной пустой банки,"
- подумал Пако.
Два дня боролся Пако с желанием разбить и выкинуть подлую банку, отнявшую у него столько жизни, что хватило бы на четверых бодрых кроликов.
На третий день он спозаранку сходил в магазин, до полуночи суетился на кухне, приготовил борщ, залил в банку, одел на нее крышку и отнес обратно к перекрестку.