К 100-летию Владимира Набокова
Семакову Николаю,
с признательностью и любовью
В День Рождения посвящается.....
«У меня прорва мужчин, и в том числе один саксофонист» - этой фразой из кинофильма «Некоторые любят по горячее» Лена отвечала на вопросы о своем прошлом. После этого подобные вопросы прекращались. Но в той шутке Лена была не так уж и далека от истины. Мужчины действительно уделяли ей много внимания. Не мальчики, не парни, а именно мужчины, ибо всем ее поклонникам было, как правило, далеко за тридцать.
«Мужчины как вино - с возрастом они лучше!» - любила так же повторять Лена.
Ей недавно исполнилось двадцать один год, она училась в одном из московских Вузов, и работала в коммерческой фирме. Надо сказать, что Лена имела очень яркую внешность - белые волосы, высокая прическа, обтягивающая одежда - в общем, тот самый стандартный набор, что влечет к себе состоятельных господ. Лена знала все это, и старалась любое свое увлечение использовать для разных целей. Ни разу Лена не расточала свои ласки просто так - за одни ей дарили шубы, за другие водили в дорогие рестораны, за третьи давали деньги. Лена жила, как ей казалось, очень весело, но в этом блеске и роскоши у нее не было главного - любви. Все в Лене видели только красивую куклу, затянутую в шелка, которой можно похвалиться перед кем-нибудь. Никто и никогда не хотел разглядеть в Ленке живого человека со своими мыслями, чувствами, переживаниями. Ленка смирилась с этим, да и к тому же не было в отношениях ненужного драматизма, и расставалась со своими мужчинами Лена очень просто, а с теми, кто был женат - еще проще.
Лена никогда не думала, что это может произойти с ней. Она всегда смеялась над теми, с кем это происходило, или просто не верила им. Воспринимая жизнь с позиций здравого смысла, а точнее - цинизма, Лена думала, что ограждена самой неприступной и толстой стеной от этого. Она считала, что очень надежно защищена, надежнее, чем великая Бастилия. Однако ведь и эта крепость пала, и вот в один прекрасный (или ужасный?) день это произошло и с красавицей Леной. Это не было стремительно, а наоборот, достаточно постепенно, но все же это случилось в тот теплый день.
ЛЕНА ПОЛЮБИЛА!!!
Да, именно полюбила, а не просто увлеклась, зафлиртовала, решила загулять или как еще там говорят.
По идеи она должна был отдать свое сердце одному из тех толстосумов, что окружали ее, но Димка не был таким, ну вот даже совершенно не таким. Ему было уже почти двадцать пять, но внешностью, манерами и характером он напоминал семнадцатилетнего парнишку. Их познакомил Ленкин старый друг, с которым они когда-то вместе учились. Сначала Ленка вообще не восприняла Димку как мужчину, она и говорила-то ним тоном старшей сестры. Но в первую встречу Димка этого не заметил, а если и заметил, то не обиделся. Он знал всю жизнь Лены и ее окружение до встречи с ним, но ему было это наплевать. Димка видел лишь грустные глаза этой очень красивой девушки. В них он разглядел столько пережитой боли, которую Лена пыталась скрыть, и столько же скорби по чему-то непознанному, что это Димке показалось неправильным, и даже каким-то некрасивым. Поэтому он в туже секунду решил все это изменить и с небывалым энтузиазмом принялся за дело.
Сначала он рассказал о том, как играл в рок-группе и его оттуда выгнали, потом о своем неудачном поступлении в Щукинское театральное училище, где от него пришла в ужас вся приемная комиссия. После этого начал вообще что-то дурацкое придумывать прямо на ходу. Все эти басни Лена слушала, и молча, пила фанту. Это было на одном из праздников, когда город бурлил весельем, а они сидели со своими друзьями в тихом московском дворике, и Дима был готов, чуть ли не облака достать ради Леночки. А она все смотрела и божественно усмехалась, конечно, про себя, его милой, детской непосредственности. Но та живая энергия, что била через край в этом новом для Лены человеке просто не могла не заворожить ее. Когда вся их компания отправилась на концерт, который проходил на одной из центральных площадей города, то там Ленка увидела, как Димка все внимание толпы завоевал просто себе одному. Позже Лена поймет, что это одна из отличительных черт этого парня. Но сейчас Лене было немного непривычно: до этого появляясь местах развлечения с кем-то из своих любовников, Лена знала, что все таращатся на нее, но сейчас было совсем наоборот. Да это и не удивительно - ведь Димка прыгал, махал руками, коверкал слова исполняемых песен на смехотворный лад, да так интересно, что все рядом стоящее просто рукоплескали ему одному. Лена улыбнулась.
На вторую встречу, когда они отмечали седьмое ноября опять в той же молодежной компании, Лена рассмеялась, а на третью уже хохотала от души. Димка просто ликовал, а Лена поняла, что любит этого простого и веселого парня, совершенно не похожего на ее прежних знакомых. С ним она могла говорить, а не только молчать и слушать, как она это делала раньше, что бы получить лишний подарок за то, что « в ее обществе приятно отдохнуть». А с Димкой то отдыхала как раз она, да еще так просто и беззаботно, как это бывает только когда есть любовь. Ленка стала чувствовать себя намного лучше и свежее.
- Человек должен быть спокоен и счастлив, - сказал как-то Дима, при этом обнимая Лену. Она положила голову к нему на плечо, и только тогда поняла, о чем он говорит.
В общем, Лена стала немного другой. Но иногда все же Димка злился, когда она мерила многие жизненные ценности на «деньги», но Ленка уже делала это скорее по привычке. Сейчас она был всего лишь влюбленная девушка, но Лена не знала, любили ли ее ......
Уже никто не помнит, когда это началось. Скорее всего, когда они заговорили о литературе.
- Мой любимый рома «Лолита» Владимира Набокова, - просто и искренне сказал Димка.
Лена поперхнулась. Она терпеть не могла никого из писателей-эммигрантов, считая, что они все завоевали себе славу исключительно предательством Родины. Что же касается именно «Лолиты», то это вообще «пособие для начинающих маньяков».
- И чем же тебе нравится это бред?
- Замечательной стилистикой, - выдал Дима эти умные слова, и начал подробно разбирать особенности прозы Набокова.
- Но там же пишут о девочке! Неужели можно восхищаться тем, как выжившая из ума гадина мучает несчастного ребенка, - возмутила в ответ Ленка. Она оканчивала педагогический ВУЗ, и судьбы детей были ей не совсем безразличны.
- Но во всем романе нет ни одного неприличного слова, там передана психология....- и Димка начал приводить выдержки из романа с точность до деталей.
Тут Лене со всеми ее литературными познаниями и жизненным опытом пришлось заткнуться, потому что она не читала «Лолиту». Но она умела прекрасно читать мужские мысли. Лена оглядела Диму - он не обладал внешностью «героя-любовника», не имел много денег, что в наше время особенно важно для успеха у женщин (уж Лена то это хорошо знала), а по своему характеру и поведению Димка был вообще ребенок, и это проявлялось буквально во всем. Однажды он утащил Ленку на концерт одной команды, от которой тащатся современные подростки. Они находились возле самой сцены, и Лена стала чуть ли, не задыхаться в мощной давке. Но Димка не спешил уводить ее оттуда, и только сейчас Лена поняла причину: к нему со всех сторон прижимались девочки-подростки своими несформировавшимися грудками. Так же Лена вспомнила одну из Димкиных любимых певиц, чьи видеоклипы часто смотрел он по МTV. Пела это девушка довольно таки средне (впрочем, как и многие в наше время), но своей худенькой фигуркой, короткой мальчишеской стрижкой она напоминала четырнадцатилетнюю девчонку, если, конечно, камера не наезжала слишком близко. Ленка вспомнила еще несколько фактов.
Где-то она читала, что каждый мужчина ищет свой тип женщины. Ленке вовсе не нужно было сейчас обладать знаниями психоаналитика Фрейда, что бы понять, что Диме нужен .... да, да, именно такой же ребенок, как он сам, с которым можно чувствовать свое превосходство умственное, мужское или какие там еще есть.
Теперь все было ясно. И почему-то Лене впервые за все время общения с Димкой стало больно. Итак - она не его тип. Ему нужна невинная девочка, а Ленка уже старая, побитая жизнью баба, хотя она Димки и моложе. Все вдруг в один миг стало черным и противным, но лишь Лена увидела это.
-Ты бы хотел быть на месте того психа? - напрямую спросила она, глядя Димке прямо в глаза.
- Что я, дурак? - возмутился Димка в ответ и начал объяснять (уже в который раз), что его влечет совсем другое в этом мировом произведении.
Она не слушала его. Ее уже несколько раз предавали, и она как-то привыкла к этому. Но если Димка предаст ее, встретив вот такую Лолиту, то она этого просто-напросто не переживет. Представьте себе, что вас несколько лет держали в душном подвале, а потом выпустили на свободу, где свежий воздух и светит солнце. Вы только вдохнули полной грудью, но тут вы слышите: «Назад!». Вам станет ужасно? Именно таким солнцем и воздухом стал для Лены ее Димка, и вот теперь она поняла, что это когда-нибудь навсегда должно исчезнуть. Слезы подкатились к горлу, и ей стоило больших усилий их сдерживать. Сейчас Лена уже окончательно знала, что очень любит Диму.
Уже оказавшись дома, эта, в прошлом циничная и расчетливая леди, дала волю своим слезам. Потому что она понимала всю безысходность ситуации. Ей хотелось просто набрать Димкин номер и сказать, что все кончено. Раньше она делала это очень даже запросто, а вот теперь не могла. Не могла, потому что любила. Она знала, что все рано нужно это сделать, иначе потом ей будет очень плохо, если Димкины фантазии, подстегнутые Вовочкой Набоковым («В одной книге писали, что он гомик», - со злорадством подумала Лена») не дай Бог, осуществятся.
« Я могу сделать все ради него: могу пойти на край света за ним, могу прыгнуть вместе через огонь, могу переплыть реку, если скажет, но вот стать девочкой-подростком с наивными газами я не могу...» - и она продолжала плакать, утирая слезы о шелковую подушку. «Не могу ....... стать - говорила она себе. - Не стать .... такой.....» - и она продолжала всхлипывать в тишине.
Но Лена не была мямлей. О, жизнь научила ее бороться и добиваться желаемого! Любимого человека тоже нужно уметь завоевывать, а не распускать понапрасну сопли, ведь так она ничего не добьется. Нет, она не потеряет Диму!
Никогда!
И тут Лена вспомнила некоторых своих подруг, которые именно завоевывали своих мужчин. Одна их них, случайно узнав, что человек, на которого она положила глаз, помешан на Востоке и мечтает иметь каждую ночь царицу Шахерезаду, сразу выкрасила свои волосы в черный цвет, а затем нацепила на руки звенящие браслеты. Когда ее обожаемый увидел все это, то был готов отдать новоявленной восточной красавице все свое состояние. Правда, девушка была от природы блондинка, но когда раскрылся обман, они уже были женаты и ждали ребенка. Да и правда была не так уж важна. Главное, что осуществилась фантазия.
Лена вспомнила еще один такой же пример: недавно она встретила своего знакомого, человека «из общества», в одном магазинов. Он шел вместе с очень красивой молодой женщиной, как две капли воды похожей на Грету Гарбо. Все знали, что он обожает с детства эту актрису, которой уже нет в живых, и вот поэтому искал и нашел таки себе жену, подобною этой кинозвезде. Надо сказать что это был один из богатых людей Москвы, и многие мечтали бы стать его женой, но лишь одной это удалось, потому что она воплотила в жизнь его фантазию.
К Ленке на ум стало приходить множество таких ситуаций. Боже, кто и кого только не хотел? Даже представить страшно. Ведь почему все мужчины иногда ходят к проституткам? Да потому что там смело можно осуществить все свои фантазии, и даже не совсем здоровые. Фантазия - это просто замечательно. Но еще лучше, когда она становится реальностью, что бывает крайне редко, а если это все же происходит, то мы не в силах сдержать ту огромнейшую бурю восторга, которая хлынет на нас, и мы рады утонить в этом водовороте блаженного счастья. Ленка сама решила подарить Димке этот водоворот.
Итак, ее любимый хотел Лолиту. «Будет тебе Лолита!» - сказал Лена Диминой фотографии и уснула.
Честно говоря, переделать себя не совсем легко, как это кажется. Ведь свой имидж шикарной леди-вамп Лена вырабатывала годами, оттачивая его день за днем. Теперь же ей предстояло повернуть все кардинально в другую сторону.
Чего не сделаешь ради любви?
Первое дело, за которое Лена взялась - естественно, прочитала ту самую «Лолиту». На это ушла где-то неделя с небольшим. Сначала Лена чуть не умерла со скуки, потому что ждала «соли» в стиле Энни Хамер . Но после эпизода, где описана первая встреча Гумберта и его «ривьеровской любви» в саду «восхитительных лилий» , Лена просто не могла оторваться от волшебных страниц романа.
Буквально каждая строчка там дышала страстью и похотью, а целые абзацы источали огромнейшую любовь. Все внутренние состояние героя, его борьба с любовью и за любовь, наконец, его горькая смерть, заставили Ленку посмотреть на роман и его автора совсем по-другому. Ведь как красиво и чувственно была описана вся эта запретная любовь! «Неудивительно, что Димка возбуждался, читая подобное», – думала Лена, следуя по дорогам Америки с Долорес Гейз и ее психованным отчимом. Теперь Лена видела прекрасное произведение, говорившее о несчастном и загубленном детстве, о человеке, потерявшем себя. И все это именно в такой, откровенной манере. Ленке очень и очень понравился роман, но она не совсем согласилась с концовкой.
- Если бы твоя дама (Долорес Гейз), так рано познала эту сторону жизни, то никогда бы не вышла за простого парня, - прокомментировала Ленка во время очередной встречи с Димой, - потому что секс бы ей осточертел.
- Но она хотела изменить свою жизнь, – ответил на это Дима.
- Тогда она стала бы лесбиянкой, а с мужиками спала бы только ради материальных потребностей.
Вот таким было заключение Лены. Хоть она и стала новой девушкой, кое- что от старой в ней все же осталось.
Впрочем, о том, что роман привел ее в восторг, Лена Диме не сказала и не скажет никогда. Она вообще не сказала, что прочитала его. «Из принципа!». Самое же горячие желание Лены стало только одно: что бы и ее так же любили, как «несчастный странник» свою «очаровательную нимфетку».
И вот уже она стала всеми силами этого добиваться. Правда Димка и так ее уже любил, но Лена почему-то не верила в это, или просто не брала этот факт во внимание. Такие как она, красивые и избалованные, всегда слушают только ИХ ЛИЧНЫЕ домыслы. Лена искренне считала, что воплощает в жизни Димкины фантазии.
И так, Лена приступила ко второму этапу - внешность. Все платья-декольте, деловые костюмы, обтягивающие юбки и прозрачные блузки были заброшены в дальний ящик. Кольцам, серьгами и цепочкам Лена также дала отставку, а туфли на высоких каблуках стали забытыми вообще. Их быстро сменили легкие тапочки и кроссовки. Теперь предстояло найти замену так же и одежде. Лена достала из «сундуков» несколько своих платьев с разными там рюшами, воланами и прочий дребеденью, которые носила в двенадцать-тринадцать лет, то – есть в возрасте Лолиты. Надо сказать, что Ленка была не очень высокого роста, так что все это пришлось ей вполне по размеру. Мода на подростковые вещи все же почти во все времена одинакова, так что платья Лены не очень отличались от платьев героини Набокова, которая в скором времени …но не будем забегать вперед.
«С одеждой разобрались!», - наконец, решила Лена, постирав и погладив все это дурацкое барахло, придав ему более приличный вид. «Эта свиристелка еще носила белые носки», - и Лена купила себе несколько пар пушистых белых носочков. «Все как написано», - удовлетворенно подумала Лена.
Теперь, идя по улице на работу или в институт и обратно, Лена наблюдала за поведением девочек подростков, так называемых «Лолит». Но …. Америка сороковых отнюдь не Москва девяностых. Девочки уже в четырнадцать лет одевались так, как недавно одевалась Лена, шли сексуальной походкой и смотрели томными глазами на владельцев дорогих иномарок, эротично облизывая при этом накрашенный губы. Они хотели походить как раз на Лену, а она не знала, что и делать.
Тогда Лена стала смотреть на более маленьких детей, постепенно перенимая все особенности их поведения. Она научилась игриво хлопать в ладоши и смешно подпрыгивать при малейшей радости, стала раскатисто, по-детски смеяться. Говорила теперь Лена немного искажая буквы, при этом вытягивая вперед нижнюю губу, из чего получалось милое щебетание ребенка. Лена увидала, как маленькие девочки смущаются, пряча невинные глазки, и попробовала повторять то же самое. Сначала Лена выглядела довольно глупо и карикатурно, но постепенно ей удалось отшлифовать эту прекрасную детскость, принесшую Ленке впоследствии …… впрочем, я опять тороплюсь.
Так же Лена прочитала биографию Набокова и несколько критических статей о «Лолите». Теперь она тоже цитировала этот роман наизусть при всяком удобном случаи, (как правило, для того, что бы поиздеваться над Димкой), чем все же доставляла ему большую радость. Ему было приятно, что Лена интересуется его миром. Димке льстило, что Лена так прониклась его интересами, и Набокова они уже называли не иначе, как «наш друг Вовочка». Если бы Димка тогда остановил ее, то их жизнь сложилась бы совершенно по-другому.
Настал день, когда Лена решила выйти на улицу в созданном ей образе Лолиты. Сначала было немного не по себе. Прогуливаясь по магазинам, Лене вдруг захотелось закурить, но она забыла дома сигареты. Тогда Лена просто пошла к ближайшей палатке.
- Пачку «Salem», - сказала она, как обычно, и протянула деньги.
- Читай, что написано, - бросила ей в ответ продавщица, женщина средних лет. – Вон, над окошком.
Лена взглянула. Действительно, там весела надпись «Спиртные напитки и табачные изделия отпускаются только лицам, достигшим восемнадцати лет».
- Да мне же двадцать один, - возмущенно сказала Лена.
- Хватит врать, будто я слепая. Посмотри на себе, сикильдявка.
Лена глянула на свое отражение в палаточном стекле: на нее смотрела девочка среднего роста, в черном коротеньком сарафанчике, с двумя вьющимися локонами, стянутыми впереди цветными резинками для волос. Ясный взгляд девочки и чуть оттопыренная нижняя губочка делали ее лицо очень милым. Было ясно, что этой красавице в стекле исполнилось едва четырнадцать. Ленка просто расхохоталась. Она ведь совсем забыла, кто она теперь.
- Действует! – с удовольствием подумала она.
Лена решила для пущей убедительности зайти в секс-шоп, стоящий радом, но оттуда ее довольно вежливо выпроводил охранник, потому «еще молодая». Тогда Лена вздумала сделать самую главную проверку своего нового имиджа. Она села на автобус и доехала до центра. Там, в одной из крупных коммерческих фирма работал ее знакомый, опять же из общества, про которого ходили слухи, что он снимает за бесценок девочек-подростков.
Прибыв на место, Лена встала возле стоянки машин. Рабочий день заканчивался, и ожидаемый Ленкой субъект должен был уже появиться. Ждать пришлось не долго. Он вышел из подъезда и прямиком направился к своей «BMW». Тут-то его взгляд и упал не Лену. Она улыбнулась своей отточенной «подростковой» манерой. Ее тут же подозвали.
- Хочешь, прокачу, - спросил ее мужчина.
- Куда?
- Да куда скажешь, - его голос становился вкрадчивым, - Мы проведем весело время и ты научишься многому.
- Не надо, - Лена мотнула головой.
Мужчина стал гладить Лену по руке, при этом «раздевая» Ленку похотливым взглядом.
- Я дам тебе денег на новую куклу, - продолжал твердить он, - только поехали быстрее.
Лена знала, что этот мужчина не предлагал денег взрослым проституткам.
- Если у тебя есть комплексы, так в твоем возрасте это естественно, - продолжал он, - Я помогу тебе избавиться от них, а если будешь хорошо себя вести, я проведу тебя в ресторан для взрослых.
- Да я сама могу пройти, - не унималась Лена.
- Если только с мамой. В хорошие рестораны одних девчонок не пускают.
- А сколько, по-вашему, мне лет?
Мужчина улыбнулся и со смехом ответил:
- Где-то около тринадцати.
Ленка с криком радости бросилась к нему на шею.
- Спасибо!!! – и Ленка чмокнула в губы этого богатого извращенца.
Он стоял минуту, ничего не пронимая, пока Ленка убегала по тротуару. Затем она стала кружиться и подпрыгивать, да так сильно, что ее хлопчатый сарафанчик развивался «солнышком». Лена просто не знала, как ей еще выразить радость своей полной победы.
Лена и Дима договорились встретиться в выходной у одного из общих друзей. Случилось так, что Ленка опаздывала немного, и Димка уже начал сердится, но когда появилась Леночка, то он просто забыл обо всем и обо всех на этом глупом свете. Она стояла, одетая в детское платье, которое едва прикрывала ее коленки, и обнажало красивые узкие плечи. Кожа Ленки светилась, словно политая молоком. На лице было минимум косметики, и оно улыбалось ему самой обворожительной улыбкой, кокой не улыбалось еще никогда. Лена, симпатичная девочка Лена. От той шикарной и сексуальной женщины-вамп, с которой познакомился Дима три месяца назад, не осталось и следа. Перед ним стояла именно та девочка его мечты, о которой он читал в книге. Дыхание Димы участилось, сердце стучало, словно аппарат, передающий азбуку Морзе, а глаза просто не могла наглядеться увиденным. В эту секунду Дима просто вырвался на вершину самого большого и неописуемого счастья. Он очень нежно, едва дыша, усадил Лену к себе на колени, и начал целовать ей лицо, затем маленькие ручки, а после хрупкие плечи. Лена игриво отстранялась, трясь при этом своими ножками о Димкины колени. Димка думал, что все сейчас у него внутри разорвется, ибо здесь, сейчас, в центре огромного города, у него в руках была живая сказка, настоящая греза, осуществленная мечта.
Ленка задорно смеялась, а Димка просто таял от восторга.
- Ты моя маленькая принцесса, - говорил он, повторяя слова из романа.
- А ты любимый папочка, – по-детски щебетала Лена.
- У тебя на руках настоящая Лолита, - кричали Димке присутствующие, потому что знали, как он обожает набоковский роман.
Всем было смешно и весело, Ленка чувствовал близость настоящего счастья, когда ее прижимал к себе Димка своими сильными руками. Милый и дерзкий ребенок позволял себя целовать и нежить, а Димка мечтал, что бы это никогда не кончалось. Он любил Лену, он обожал ее, он был готов боготворить Лену, но после того, как она так удачно обернулась Лолитой, Дима навечно подчинился ей. Видя ее детские глаза и милые хвостики, в которых играли лучи летнего солнца, Димка, наконец-то, почувствовал себя спокойно. Он почувствовал себя взрослым.
Они остались наедине. С Димкой, который уже просто не мог терпеть, началось твориться что-то невообразимое. Вы видели когда-нибудь возбужденного кугуара в брачный период? Нет? Тогда вы не поймете.
Стоило Ленке только чуть махнуть своей милой головкой, украшенной двумя кудрявыми хвостиками, и Диму начинало трясти, словно в лихорадке. Но он обращался с Леной, как и положено с ребенком, а она выполняла его желания.
Лишь один раз Димка забылся, когда целовал Ленку в губы, и немного прикусил их.
- Ай! – вскрикнула Лена, вытирая губ ручкой, - Мне больно, - хныкнула она.
- Моей девочке больно? Сейчас я ее полечу, - и Димка нежно провел языком по ее губе. – А теперь, по закону жанра, та должна сесть на меня.
Ленка со смехом подчинилась…….
Началось самое счастливое время в их жизни. Ленку любили, при том именно так, как иона и хотела. Каждый раз, встречая ее, Димка сиял от радости. Они могли часами бродить по городу, заходя в маленькие кафешки, где долго сидели и болтали о разной ерунде, наслаждаясь при этом обществом друг друга. Димка пел для Ленки свои песни, читал стихи, посвященные ей, а Ленка восхищалась его талантами искренне и от души. Он рассказал своей Лолите об его заветной мечте – стать музыкантом. Ленка поддержала его, считая это очень увлекательным, и даже красивым. Дима не мог дождаться очередной встречи с этой, как уже было сказано, ЕГО Лолитой, которая так заворожила его своей детской непосредственностью, милым смехом и задорным огоньком, блестевшим в ее озорных глазах. Лены была именно тем самым прелестным ребенком, сошедшим со страниц Димкиного любимого романа, читанного и перечитанного ни один раз. Ленке нравилось все это, потому что она уже давно не испытывала к себе столь трепетного, и по-отечески нежного, отношения. Димка же ощущал себя в роли взрослого покровителя, утопая полностью в этом образе, и Ленка не мешала ему. Он руководил Леной буквально во всем, и Лена слушалась Диму, даже по ночам.
Димка всегда ласкал свою «принцессу» долго и осторожно, словно перед ним лежала маленькая куколка из фарфора, которая может разбиться при одном резком движении.
- Я смотрю на тебя, и не вижу больше никого другого, - повторял Дима, целуя Ленкины колени. – Ты создана только для меня, моя маленькая, капризная девочка.
«Где ж ты бы, когда я была девочкой», - усмехалась мысленно Лена, гладя при этом Димку по голове.
Если что-то было не так, Лена всегда по-детски хмурила бровки и надувала свои слегка подкрашенные пухлые губки, а Димка тут же кидался к ней:
- Чем не довольна моя юная красавица? - а потом делал все, что бы исполнить ее желания.
Например, однажды Ленка попросила конфету. Димка долго где-то ходил, а потом пришел с большим пакетом.
- А теперь посмотрим волшебный сундучок Гумберта, - сказал он, и извлек из пакета целую коробку карамелек «ЧУПА-ЧУПС».
Ленка была просто ошарашена таким оригинальным подарком, потому что для нее еще никто и никогда ни делала ничего такого интересного. Ленка бросилась к Димке на шею, и ее затянутые в хвостики белые локоны игриво взвились вверх.
- Большое тебе спасибо, я просто не ожидала такого. – Ленка потерлась головой о Димкино плечо и затем добавила, - Ты самый лучший.
- Мне нравится баловать свою маленькую принцессу, - был простой Димкин ответ. Он был готов купить Леночке хоть все сладости мира, лишь бы она оставалась именно такой: прекрасными, игривым ребенком, снизу вверх смотрящим на него.
Когда же Ленка взяла одну из этих конфет, и стала слегка посасывать своим красивеньким ротиком, Димка просто не находил сил, что бы себя сдерживать, потому что это девочка так умело сотворенная Леной, вызывала в нем желания больше, чем самые шикарные модели журнала «PLAYBOY»…
Дав выход своим эмоциям, Димка все еще не хотел оставлять Лену, и начал рассказывать ей всякие так смешные истории и придумывать для нее страшные сказки. При этом он нежно гладил Лену. Надо сказать, что в свои двадцать четыре года Димка был очень напорист и ненасытен, и поэтому Ленке удавалось заснуть только под утро.
- Прости, что мучил тебя, - извинялся всегда Дима, а на следующую ночь все повторялось снова.
У Ленки такого страстного возлюбленного не было никогда, и она делала все, что бы эта страсть горела и дальше. Образ Лолиты Лена не оставляла ни на минуту, делая его все более точным и совершенным. Димка был благодарен ей, и воспринимал ее уже как Лолиту.
Один раз в их компании зашел разговор о машинах, какие они бывают, и кто какие любит.
- Мерседес, - кричали одни.
- Кадиллак, - вторили другие.
- А тебе что больше нравится? – спросили у Лены.
Пока она думала, что ответить, Дима нежно погладил ее лицо, затем медленно произнес, собирая у нее со лба упавшие волосы:
- Тебе милее всех тот старый корвет, в котором мы с тобой проделали столько миль.
Ленка кивнула.
Таких примеров можно было найти множество. Друзья всегда шутили над ними, и всем очень нравилась эта игра. Она захватила уже все стороны жизни, но никто не желал расставаться с ней. Приятно жить в мире своих фантазий.
Но вот однажды они доигрались.
Это случилось уже в середине лета, когда Димка уже не мог жить без Лена, а она стала отзываться на прозвище «Лолита».
- Ты не желаешь завтра вместе с другими съездить искупаться, моя прелестная Лолита.
- О, кей, - кивнула Лена. Это предложение ей очень понравилось. – Спорим, что я плаваю лучше, чем ты, и обгоню тебя без проблем?
- Ничего у тебя не выйдет, противная и подлая девчонка. – Димка кинул Ленку на подушки.
- Отпусти меня, грязный извращенец, - притворно завизжала она, а Димка уже прохаживался своими губами по ее божественному телу.
Она так любил Лену. Лена (или Лолита) владели просто всеми его мыслями, все, что он не делал, было сделано только для нее. Роман Владимира Набокова стал смыслом их жизни, вот уже долгое время Дима ощущал себя самым главным его героем. Пусть ему было не сорок, как настоящему Гумберту, но ведь он каждый день держал в руках живую Лолиту, его самую заветную сбывшуюся фантазию.
Все, что произойдет дальше, может тоже кому-то показаться дешевым вымыслом и глупой фантазией, годившейся, разве что, для посредственной мелодрамы, но именно это и стало для всех реальностью. Димка сам выбрал роман «Лолита» сценарием своей жизни, и заставил Ленку поверить в это. Теперь уж отступать от этого сценария было нельзя. Ленка играла там главную роль для Димы, скоро она будет играть ее……. Так продолжим же.
Когда на следующие утро, Димка со своей принцессой и веселой компанией друзей, загорал и резвился на речном пляже, к ним приближался человек, который тоже вот уже несколько месяцев только и думал о романе Набокова «Лолита». Он не то что думал, а просто терзал себе этим романом, уже начиная немного жалеть, что выбрал именно его, но все остальное вообще не подходило для его планов. И вот сейчас, сидя за рулем своей белой «Волги», Гена молча, сам с собой, анализировал создавшуюся ситуацию. Он вспоминал себя шесть лет назад, когда, окончив школу, и не проводя все лето в хождениях по ресторанам и в шумных вечеринках на дорогих дачах у друзей, таких же элитных детей, как он, готовился к вступительным экзаменам на режиссерский факультет во ВГИК. Гена сам написал творческие работы, целыми днями сидел в кладовке, проявляя фотографии разных жанров, которые тоже нужно было представить приемной комиссии. Он изучил несколько монографий на русском и иностранном языках о наших и зарубежных режиссерах, желая блеснуть своей эрудицией, но все оказалась совершенно не нужно, потому что сына известного режиссера и популярной киноактрисы взяли в институт без проблем.
- А кто тебе все это сделал? – спросила о его работах одна Генкина подруга детства, то же из кинематографической семьи.
- Я сам, летом.
- Да ладно придумывать. Сразу видно, что это отец помогал, а то может, и сам все написал, – сказала она тоном, не признающим возражения.
Она не одна считала также. Когда Гена пошел учиться, то что бы он ни придумывал, какие бы идеи не выражал, чего бы ни предлагал, все становилось совершенно бесполезным. Некоторые из преподавателей и сокурсников даже не знали его имени, потому что для всех он был «сыном режиссера Т…». Многие из его друзей были в таком же положении: ничего собой не представляя, грелись в лучах славы своих родителей, занимали чужые места в театре и на съемочных площадках, при этом поплевывая на всех с высокой колокольни. «Папенькина дочка», «На детях природа отдыхает», «Бледная копия своих родителей», - слышали они так же, как и Гена, но никого это не беспокоило. Беспокоило только Гену. Ему нравилось кино, нравилась режиссура, он любил дело, которым занимался, и ему хотелось сказать свое слово в кинематографе. Свое, а не повторять папино. Генка стал режиссером не потому, что мог пройти «по блату», просто он с детства мечтал поставить свое имя в один ряд с такими великими именами как Штернберг, Кьюкор, Любичь, Трюффо и т.д. Ему надоело быть только тенью своего известного отца.
Когда Гена закончил ВУЗ и пошел работать на «Мосфильм» помощником режиссера, то отношение к нему вовсе не изменилось. Его опять и опять попрекали отцом и даже матерью.
Вот тогда Гена и решился на очень отчаянный шаг – самому снять фильм. Отец и все остальные принялись отговаривать, потому что у Гены было еще мало опыта для самостоятельной работы над фильмом, но Генка никого не слушал. Он хотел сотворить что-нибудь грандиозное, яркое, а главное то, что до него еще никто не делал. Ни его отец, ни друзья его отца, ни друзья друзей отца.
Ему нужен был фильм, аналогов которому еще не имел бы отечественный кинематограф. Генка ломал голову, перебирая множество сценариев и фильмов, но все уже было где-то и когда-то показано. С новым сценарием рисковать Генке не хотелось, и нужно было, поэтому, найти какое-нибудь общепризнанное мировое произведение, но по которому еще нет фильма в нашей стране. И вот тут-то он и вспомнил о Набокове и его «Лолите».
- Эврика!- вскричал Гена, вспугнув своего любимого кота, мирно дремавшего в это время у него на коленях.
Ну, конечно же, Набоков. Ведь никто еще не пытался экранизировать этот роман в России. Это первым возьмется делать Генка и тогда уже никто не обвинит его в подражании фильмам и сценариям своего отца.
Сначала решение Гены повергло руководство «Мосфильма» в недоумение, но Генка смог им втолковать, что это довольно выгодное предприятие, которое сумеет принести киностудии большие деньги, потому что это беспроигрышный сюжет. Там есть все: любовь, секс и убийство. Он обещал, что сделает фильм в высокохудожественной и серьезной манере. Говорить ему пришлось достаточно долго, но благодаря своему обаянию и происхождению (ибо сыну известного кинодеятеля трудно было отказать), ему удалось выбить деньги на съемки картины. Генка получил их спустя две недели – часть от студии, часть от спонсоров, и, конечно же, часть от отца. В распоряжение Гены были предоставлены самые хорошие павильоны «Мосфильма» и прекрасная съемочная группа. Актерский состав ему помог подобрать отец.
И так, на сегодня у него было все для работы над фильмом, когда Гена ехал с дачи в город на машине, где мы его, собственного говоря, ненадолго оставили вместе с тяжкими размышлениями. Ведь у него действительно было все, но не было лишь самого главного – Лолиты. Он никак не мог подобрать актрису. О съемках несовершеннолетней девочки в подобной роли не могло быть и речи, потому что Гена задумывал фильм достаточно откровенным, и поэтому ему оставалось искать среди взрослых. Поиски длились очень и очень долго. Что бы уложиться в календарный план, Генка уже начал снимать сцены, которые участие Лолиты не требовали. Была даже отснята драка Гумберта и Куилти, которая являлась одной из самых последних сцен в романе, но Лолита так и не находилась. Что бы как-то тянуть время, Генка ввел в фильм Риту, женщину, ставшую любовницей Гумберта после Лолитиного побега, которую, кстати, все предыдущие экранизаторы романа совершенно несправедливо игнорировали. Но Лолита опять упорно не желала находиться. Были уже рассмотрены триста претенденток, и 90 из них принимали участи в пробах. Генка поделил их мысленно на три части: первые – старые тетки, у которых будут видны родовые растяжки, вторые – бездарные дочки знаменитых родителей, третьи – «просто не нравятся». К тому же профессиональные актрисы еще и требовали много денег, а Гена вовсе не любил тратить средства на чужие амбиции. Он признавал только свои.
На студии Генку уже стали называть Селзник. Это была фамилия знаменитого голливудского продюсера тридцатых годов, у которого произошла подобная «петрушка» с не менее знаменитым фильмом «Унесенные ветром».Тот тоже долго искал актрису, и подобно Генке, отснял уже часть массовых сцен, пока, наконец, его выбор не остановился на незабываемой Вивьен Ли. Ее нашли совершенно случайно, и, как всем известно, фильм имел бешеный успех. Поэтому Генка спокойно откликался на это прозвище и уповал на будущие.
Поиск его Лолиты обошелся киностудии недешево, а продвижение все нет и нет. Люди из киногруппы уже начинали ворчать, а руководство «Мосфильма» намекнуло на большую неустойку, которую Генке придется платить, если он не закончит фильм. Вот эта-то проблема и сидела у него в голове, от которой последняя уже начала распухать. Ему сейчас срочно нужно было освежиться, и хоть на некоторое время забыть все это.
Генка остановил «Волгу» недалеко от реки, что протекала рядом с дорогой. Поставив машину на сигнализацию, он стал спускаться вниз.
Подойдя ближе к воде, Генка разделся, кинул вещи на берегу, и пошел пробовать воду.
«Теплая, - сделал вывод он и быстро зашел в реку, все больше и больше опускаясь в нежные водяные объятия.
Вода была действительно очень теплая, и Генка с наслаждением плыл по тихому течению реки. Пловец он был очень хороший, и даже завоевывал призовые места в школьных соревнованиях. Вода настолько расслабила и успокоила Генку, что он решил побыть в ней еще немного.
Наконец наплескавшись и наплававшись вдоволь, Генка вышел на берег. Он стоял там и любовался чистым голубым небом, что предстало перед его взором. Но тут внезапно Генка был вырван из этого состояния, когда что- то неожиданно плюхнулось возле него прям на песок.
- О господи, понаставят этих валунов дурацких, все на свете сломаешь, - начал громко причитать детский голос.
Генка обернулся…..
Он просто не верил своим глазам, которые смотрели вниз, ибо там, на коленях, в желтом песке, все такое красивое и сияющие в лучах послеполуденного солнца, надув губки и потирая ушибленное колено, сидело решение всех его проблем. Генка замер, потому что не мог даже пошевелить руками, что бы помочь – так сильно поразило его увиденное, в которое он все еще не мог поверить.
Пока Гена стоял, словно соляной столп, какой-то парнишка подбежал, и со словами: «Упала, моя хорошая, пойдем помогу тебе.» унес решение на руках. Генка не мог оторвать от них взоры, продолжая, словно завороженный, смотреть им вслед. Вокруг светило солнце и шумели деревья, река переливалась красивыми бликами, но Гена видел лишь того парня, который усадил к себе на колени симпатичную девочку-подростка и целовал ее белые плечи. Девчонка смеялась и жалась к этому парню, словно маленький пушистый котенок. Затем парень стал кружить ее на руках, а после слегка шлепнул. Наверное, она сказала что-то задиристое. Девочка захотела ему ответить тем же, но проворный кавалер перехватил ее маленькую ручку, и принялся нежно целовать. Как же была очаровательна эта незнакомка. Да, именно такой и должна быть та прекрасная нимфетка, о которой Набоков написал столько проникновенных страниц. Генка продолжал смотреть на нее. Передние локоны девочки немного закрывали ее глаза, но Генка успел в них разглядеть то доверие и признательность, которые в них загорались, когда нимфетка смотрела на своего парня. Было видно, что тот намного старше своей юной спутницы, и поэтому обращается с ней с еще большей нежностью и осторожностью. Звонкий смех нимфетки разносился по всей реке, и не было на свете ничего лучше его. Генка любовался и любовался этой молодой красавицей. Тем временем девочка шепнула своему другу что-то, и тот в миг достал для нее пакет воздушной кукурузы. Юная леди принялась медленно есть кукурузные хлопья, опуская каждую в свой очаровательный ротик, и, делая при этом такие веселые гримасы, что вся, сидящая рядом, компания безудержно хохотала.
Она еще пушистой девочкой была,
Еще носила маковый венок.
Еще из фунтика любила есть
Поджаренные зерна кукурузы…..
- именно эти строки сейчас играли в голове у Гены. Он ведь читал и перечитывал их много и много раз. Но вот теперь он видел их четко.
Перед ним «в живую» предстала сцена из еще не снятого Генкой фильма. Свет, ракурс, актриса – ничего не нужно было менять. Все так и только так. Генке прямо сейчас захотелось закричать это вечно для всех режиссеров «Мотор!», чтобы не упустить столь совершенные и божественные кадры, но Гена был совершенно один, без камеры и помощников на этом живописном берегу. Девочка случайно бросила на него взгляд своих озорных глаз, хлопнув при этом длинными ресницами, а затем широко улыбнулась, показывая ряд белых зубок. В этой незнакомой и красивой девочке все было именно таким, как и представлял себе Гена: внешность, поведение, голос, а главное – та невинно-порочная чувственность, которую она источала всем своим существом, сидя на коленях у своего взрослого кавалера. Именно эту чувственность в сочетании с наивностью, которые способны будут покорить многих людей, вот уже столько времени искал Гена. Глядя на еще раз на эту девочку в состоянии полной околдованности, словно перед ним маленькая фея, Генка тихо и с упоением прошептал: «Она!»
Нужно теперь не упустить ее. Генка подошел чуть ближе к той группе молодежи, среди которых и сидела «она» вместе со своим кавалером.
- Поздравляем тебя с окончанием учебы, - сказал один из парней, обращаясь к девочке, и тут же выпил стакан пива.
«Значит, только окончила школу, – сделал вывод Генка, что сильно огорчило его, - Хорошо, придется убрать все сцены «ню» или же нанять дублершу. Терпеть не могу работать с дублерами» - проворчал почти в слух Гена, закуривая сигарету, о которой он совершенно забыл.
- Она у меня умница, - вступил тем временем в разговор поклонник девочки, - Сдала на пятерки всю сессию, - и он поцеловал девочку в ее розовые губки.
«Ага, стало быть, в институте или техникуме, – продолжал размышлять Гена, но тогда какой курс? – Наверно первый. Тогда ей только шестнадцать. А если уже второй, то может все восемнадцать. Но вдруг она вундеркинд, сдала все за год и ей только тринадцать, что, скорее всего более правильно, то причем тут, в таком случае сессия?» Генка сходил с ума от этой кучи вопросов и непоняток. Наконец он все же решился узнать напрямую, ведь сейчас для него один год может играть либо счастливую, либо роковую роль. Он уже сделал шаг вперед, но вовремя сообразил, что подойти в одних плавках и представится режиссером киностудии «Мосфильм» было бы немного странно, а скорее всего, просто глупо. Генка пришлось повернуться, чтобы пойти одеться.
- Чего он так на тебя пялится, - сказал Димка, смотря Генке в след.
- А ты ревнуешь? – игриво спросила Леночка. Ей нравилось, когда Димка это делал.
- Просто ты самая красивая на этом пляже, вот и ведешь себе так нагло, - Димка потряс ее. – Дрянная девчонка.
- Между прочим, ты мне проиграл, ведь я приплыла быстрее.
- Но мы договорились не срезать, а ты срезала, поэтому ничего не получишь, – и Димка дернул Ленку за хвостик.
- Ребята, - не унималась Лена, - скажите этому маньяку, что бы оставил ребенка в покое, - и она так естественно по-детски захныкала, что вызвала бурю аплодисментов.
- Без тебя он ссохнется, - отвечали Ленке, - а мы потеряет хорошего друга.
Вот тут, в самый разгар этой перепалки к ним и подошел Гена.
- Здравствуйте господа, - обратился он к окружению девочки.
- Привет, - ответили ему дружным хором. Сладкая нимфетка неизменно сидела на коленях у того парня, а он еще нежнее гладил ее руку.
- Разрешите обратиться к вашей юной даме? – продолжил Гена, кивая на свою девочку, но было и так ясно кого он имеет в виду, ибо других лиц женского пола в компании не было.
- Ну, обращайтесь, - снисходительно выдавил из себя кавалер нимфетки, которая удивленно взглянула на Гену, прихлебывая «фанту» из бумажного стаканчика.
- Меня зовут Геннадий…. – дальше Гена назвал одну из самых известных фамилий России. – Я режиссер киностудии «Мосфильм», - и Гена для пущей убедительности достал свою визитку и протянул девочке.
Лена взяла ее и начала крутить в руках.
- Вы его сын? – спросила она, со свойственной только ей, интонацией любопытного ребенка.
«Опять двадцать пять» – с легким огорчение подумал Гена, но вынужден был ответить утвердительно. Но Лена и так его узнала, потому что видела Гену не раз в одном из дорогих ночных клубов, которые она посещала до того, как влюбилась в Диму.
- И что вы от нас хотите? – вступил в диалог Дима, ибо все это начинало ему уже не нравится.
Но Генка не слышал его, потому что обращался только к этой волшебной девочке, от которой сейчас зависела вся его судьба. А Ленка тем временем смотрела на него с нескрываемым любопытством и даже каким-то вызовом.
- Я приглашаю вас принять участие в пробах к моему новому фильму.
- Она не пойдет, - сказал ее парень таким тоном, каким обычно говорят «Вали к дьяволу!».
- Не слушайте его, - громко сказала Лена, игриво при этом тряхнув своей головкой, украшенной ее неизменными завитыми хвостиками. – Мне очень даже интересно, - Лена чуть отхлебнула из своего стаканчика. Гена сейчас сам бы не отказался от глотка холодной воды. А что это будет за роль? – продолжила разговор Лена.
- Самая главная, так сказать, ведущая роль. Я уверен, что вас это заинтересует.
Ленка продолжала хлебать фанту, думая, что этот «элитный мальчик» просто над ней прикалывается.
- Ну, как называется-то ваш фильм? - Ленка приготовилась сделать еще один глоток.
- Я делаю экранизацию романа Набокова «Лолита»…..
Вся фанта тут же оказалась у Ленки на груди и подбородке, а брызги попали даже на Гену и остальных ребят, которые разразились безудержным хохотом. У Генки было ощущение, будто он выдал какую то суперпотрясную клоунскую репризу, до того дружно хохотали ребята. Он ничего не понял, и продолжал стоять, ожидая, когда все успокоятся.
Когда Ленка немного отошла и вся компания относительно утихомирилась, разговор продолжался.
- Это мой «любимый» роман и я с удовольствием приду, - к великой радости Генки сказал она.
Генка еще никогда не был так счастлив. Не помня себя, он в второпях достал записную книжку и ручку:
- Продиктуйте мне свою фамилию и имя, что бы я смог заказать вам пропуск.
- Я не пущу ее одну, потому что она моя невеста, - произнес Димка, вставая.
- Ну, тогда приходите вместе, - Генка был готов разрешить ей привести с собой хоть целую роту ребят, лишь бы она только пришла и скорее начала работать.
Записав данные Димки и Лены, он попрощался, сказав перед этим:
- Жду вас завтра возле проходной, ровно в восемь утра. Подойдете к окошку и возьмете пропуска. Постарайтесь не опаздывать, - и Генка удалился с «чувством глубокого удовлетворения», которое он не испытывал за все время начала работы над фильмом.
До машины он не шел, а бежал, и потом ехал всю дорогу и распевал «Holiday» - один из первых хитов Мадонны, который несся сейчас из динамиков его магнитолы и так соответствовал его настроению. Генка чувствовал, что дела скоро должны начать двигаться полным ходом.
А Лена с Димой сидели молча, потом он все же произнес:
- Отойдем поговорить, - он схватил ее за руку и потащил в чащу леса, который находился рядом с пляжем.
Отдалившись на достаточное расстояние от чужих глаз, Дима почувствовал себя полновластным распорядителем Лены.
- Надеюсь, ты не приняла его слова всерьез? – была первая Димкина фраза.
- Ну да ладно тебе хмурится, - прощебетала Лена в ответ, - ведь это же очень интересно. Не каждый день предлагают сниматься в кино. А вдруг я стану кинозвездой, и ты сможешь мною гордиться.
Димка скорчил рожу и с передразнивающей интонацией процитировал:
- Она была актрисою, но абсолютно лысою…, - так, в искаверканом варианте звучала одна из популярных песен , а Дима затем более серьезно добавил, - ты ведешь себя довольно глупо.
- Почему? – Лена опустилась на колени, словно маленькая кошечка, потерлась об его уже слегка взбудораженную плоть. Дима всегда мгновенно загорался, когда Лена принимала подобное положение.
Она игриво водила глазками, и для Димы сейчас не было прекраснее зрелища.
- Это же всего лишь кинопробы, - Лена стоя терлась головой еще сильнее, а потом слегка поцеловала Диму. Хотя тонкая ткань плавок разделяла его тело и пухлые губы Лены, Дима чувствовал, что уже не может контролировать свои слова и мысли. – Кинопробы длятся не долго, - продолжала Лена вкрадчивым голосом, томно выгибая при этом свое божественное белое тело. – Я тебя очень прошу. Тем более роль твоей любимой Лолиты, о которой ты мне прожужжал все уши.
С каждым ее словом и действием Димка терял реальность и уносился в ту самую прекрасную сказу, побывать в которой мечтает каждый мужчина. Однако Лена не спешила раскрывать туда дверь. Дима был уже готов умолять ее, но хитрая девчонка все еще держала свой ротик на маленьком расстоянии
- Я пройду кинопробы?
- Черт возьми, да!!! – и Димка одним рывком притянул Ленкину голову…..
Когда уже он уже сидел, окутанный блаженной истомой, а Ленка вытирала с губ остатки его страсти, ему в голову пришла мысль, что где-то подобно уже было. Ну, конечно же - в одной из сцен романа Долорес просила Гумберта разрешить ей участвовать в школьной пьесе. Это заставило Димку задуматься. Он взглянул еще раз на свою любимую: «Типичная Лолита – красивая, возбуждающая и манящая. На вид не больше четырнадцати. Не удивительно, что этот малахольный «киношник» пригласил ее на эту роль». Димка уже пожалел, что дал разрешения в минуты всепоглощающей страсти.
- Я не доверяю этому парню, - наконец сказал он, взяв Лену за руку. – Он какой-то странный, весь такой холеный и вообще.
- Просто человек искусства, - пожала плечами Лена.
- Человек искусства…- повторил Дима, и тут его вновь осенило.
Слишком много совпадений за один день, но тем не менее. Теперь Дима понял, что действительно сопротивляться бесполезно, и когда-либо это должно было случиться. Он нежно провел своими пальцами по розовым щечкам Лены. – О, моя любимая Лолита, - с наигранной возвышенностью произнес Дима, - похоже, в нашей жизни появился Куилти.- и, сплюнув, он добавил, - Что-то его уже долго не было.
Ленка прыснула со смеху.
На следующий день, ровно в восемь утра, Лена и Дима стояли на проходной киностудии «Мосфильм»
Получив пропуск, они прошли на территорию киностудии, где их давно уже ждал Генка и два его ассистента. Как же Гена обрадовался, когда увидел Лену. Можно было подумать, что сама красавица Бетти Грейбл согласилась сниматься в его первом фильме. Но ему был нужна именно та, которая пришла. Она была в белом платье, прическа состояла из двух косичек с шелковыми ленточками, а на лице минимум косметики. Ото всего этого веяло той самой юностью и свежестью, которую так поэтично и описал Набоков, и которою так долго искал Гена. Но все, однако, определяли, ни с чем не сравнимые улыбка и выражение глаз – в них было столько проникнутой чувственности, что можно было повергнуть в смятение целый легион Гумбертов и ему подобных.
«Наверное, свою Лолиту Владимир Набоков списал с ее бабушки» – решил Гена, когда уже вводил своих гостей в павильон.
Вокруг них собралась группа людей. Это была Генкина съемочная группа. Зажглись прожектора, и мощный луч света ударил Ленке прямо в лицо. Она зажмурилась.
- Не бойтесь, вы скоро привыкните, - и Гена осторожно принялся объяснять Лене, что ей предстоит делать.
- У вас есть свидетельство о рождении, что бы заполнить бланк на кинопробу, - тут же обратился к Лене один из ассистентов.
Ленка порылась в сумке и достала паспорт.
- Спасибо, - ответил спокойно парень, но как только документ был раскрыт, и все, включая Гену, увидели Ленкину дату рождения, общему изумлению не было предела.
Глядя на Ленку, никто не мог бы даже близко предположить ее действительный возраст. «Вот это настоящая актриса!» - с восхищением решил Гена.
А Ленка в это время уже сидела в центре павильона, окруженная этими «противными» прожекторами, и смотрела в окошко фотообъектива.
- Чуть наклоните голову … Ага, вот так,… Сделайте легкий вздох… правильно. А теперь улыбнитесь мне весело и задорно.
Все было выполнено безукоризненно.
Как только щелкнул затвор, никто уже из стоящих в студии не сомневался, что именно Лена и только Лена будет играть эту роль.
Весь вечер Ленка провела за изучение сценария, и ничего там не поняла. Ведь Гена забыл, что перед ним не профессиональная актриса и не объяснил ей некоторых тонкостей. Поэтому через каждые двадцать минут в его квартире раздавался телефонный звонок. Звонила Лена, и Генке приходилось растолковывать ей чуть ли не каждую строчку. Наконец он устал.
- Слушай, приходи ко мне завтра, и я все объясню.
- Но завтра выходной, и киностудия закрыта
- Тогда приходи домой.
- Но это ваше личное время, - начала отговариваться Лена, потому что такое предложение ее немного насторожило.
- Пусть тебя это не беспокоит. Главное – чтобы мы как можно раньше начали репетировать.
Лена не пошла.
На репетицию она приехала после работы в сопровождении своего верного Димы.
Два часа ушло на разборку таки сценария, час – на текст, и лишь потом Генка начал работу. Ленка сразу нашла общий язык со всей съемочной группой и подружилась со своим партнером – исполнителем роли Гумберта. Это был красивый, худощавый мужчина, среднего возраста. Такими обычно изображают миллионеров в западных боевиках. Седина слегка тронула его волосы, но это вовсе не портило внешнего вида. Когда-то этот актер часто снимался в кино, а сейчас играл в основном в театре Ленинского комсомола, и поэтому Ленка с Генкой называли его (естественно, между собой) красивым прозвищем «Звезда Ленкома». Роль Шарлоты была у артистки из того же театра, очень красивой женщины. В общем, Ленка оказалась среди настоящих профессионалов, что немного смущало ее, и в тоже время очень даже льстило. Ленку они не обидели. Генке тоже понравилось работать с этой девушкой, и главным образом потому, что она не лезла со своими замечаниями и слушала его, с восторгом раскрыв рот. Но никогда Генка не видел такой покладистой актрисы, а встречал он их на своем веку не мало. Взять хотя бы его маму.
Первые репетиции продолжались две недели. Но этого было достаточно, что бы Лена поняла – кино очень сложная вещь, и нужно немало потрудится, что бы все получилось именно так, как задумано.
Приезжала Лена на «Мосфильм» после работы, и поэтому приходилось репетировать чуть ли ни до ночи. Димка при этом всегда был с ней, и возвращаясь домой, они вместе обсуждали события дня. А утром Лена шла в офис, где засыпала прямо на ходу. Естественно, такой нагрузки она не выдержала, и ей пришлось взять на работе расчет. Генка был этому очень рад и на следующий день назначил съемки ровно в десять утра. Ленка прибыла во время. На этот раз уже без Димы.
Перед тем, как приступить непосредственно к съемкам, Гена дал Ленке три видеокассеты с разными киноверсиями «Лолиты». Главную роль исполняли Сью Лайн (1961), Клара Бертров (1973) и последняя Доминик Соуен ( 1996). Гена велел ей внимательно изучить всех этих «Лолит», и потребовал, чтобы она не была похожей ни на одну из них.
- Мы должны сказать свое слово, - часто любил повторять на съемочной площадке Гена.
Но ему не надо было это делать так часто, ведь Лена прекрасно все понимала. Она уже давно по-своему играла эту роль, играла самозабвенно и без малейшей передышки, но правда для одного человека. Теперь ей всего лишь предстоит делать это для многих.
Появление Лены в фильме обжигает зрителя с первых секунд. Генка и его съемочная группа очень много потрудились, что бы создать подобный эффект. Гумберт нехотя плетется в сад, куда его за руку тащит Шарлота, при этом тараторя без умолку. Он уже готов вырваться и убежать подальше, он отворачивается от этой прилипшей бабы, и вдруг его видит в глубине сада ЕЕ. Камера показывает Лолиту далеко, словно мечту, которая манит мужчину. Лолита сидит полулежа, как молоденькая беленькая кошечка. Лучи яркого солнца освещают это красивое юное тело, что блестит словно золото, (Генка навел на нее где-то семь прожекторов.) Затем уже идет крупный план: камера постепенно ползет вверх по открытому телу девочки, одетой в летний костюмчик оранжевого цвета. Сначала камера всем показывает ее белые ножки, затем выпуклые детские коленки, после поднимается медленно по талии, груди, шейке, лишь потом доходит до личика нимфетки и останавливается на озорных глазках, что слегка видны за чуть приспущенными черными очками. Гена не разу не прервал крупный план. Всем понятно, что это вовсе не кинокамера, а вожделенный взгляд Гумберта прохаживается по прекрасному телу юной Лолиты. Девочка, с несвойственной ее годам чувствительностью слегка надкусывает апельсиновую дольку и сок прозрачными оранжевыми капельками, в которых искрится яркое солнце, течет по ее маленькому подбородку. Но одна из них, самая проворная, быстро уходит дальше, вниз по белой шейке нимфетки, и затем падает в лиф топика, за которым скрыты еще не совсем сформировавшиеся грудки девочки. И потом опять, крупным планом, улыбающееся лицо Лены-Лолиты. Тихо на заднем плане Шарлота что-то бормочет про лилии, и Гумберт, завороженный еще раз показанной улыбкой, шепчет:
- Они дивные, дивные, дивные!
Эту сцену, что занимает чуть больше трех минут экранного времени, снимали где-то два дня. У Ленки уже отекли колени, и просто рябила в глазах от света прожекторов. Но она и не думала жаловаться, ей даже наоборот хотелось показаться еще более стойкой и выносливой, чем она есть.
Затем приступили к сцене на веранде. Лена и с ней блестяще справилась. Если что и не совсем получалось, то «Звезда Ленкома» и все остальные старались помочь ей. Что касается скандальных диалогов Лолиты и Шарлоты Гейз, то ничего более натурального и вообразить нельзя: две женщины шипели друг на друга, словно кобры или мегеры, и кадр прямо таки вибрировал от их крика и перепалок. Да это и не удивительно: так называемая Шарлота сразу невзлюбила Лену, потому что прочила на эту роль свою дочку. Лена все это узнала, и старалась отвечать ей тем же. Но только на экране. В жизни же она с этой женщиной просто не общалась, проводя перерывы в обществе Гены, «Звезды Ленкома» и девчонок из съемочной группы. Ленка всегда старалась запомнить, что же эти люди говорили о работе в кино, а потом притворяла все это в жизнь, приятно удивляя при этом Гену и всех остальных. «Где ты этому научилась?»- спрашивали у нее. Все считали ее за ребенка, и никто не брал во внимание ее настоящий возраст и недавно полученное высшее образование, до того хорошо Ленка сливалась со своей ролью.
Как-то раз они репетировали очень долго, а потом Генка еще задержал Лену одну, чтобы сделать кое-какие замечания. Они остались вдвоем в павильоне. Генка принялся объяснять Лене все очень четко и доходчиво, но чувствовал, что Лена не очень внимательно его слушает.
- Что с тобой?
- Я очень устала, и хочу есть, - ответила честно Лена. Она сегодня едва успела позавтракать, чтобы не опоздать к началу рабочего дня. Время же сейчас было около 22 часов, да и Генка сам не отказался бы чего-нибудь перекусить.
- Сейчас позвоню в студийный бар, и нам принесут сандвичи и кофе, о, кей?
Ленка кивнула. Вообще-то ей хотелось домой, но раз Гена еще не все сказал, то она подождет. Генка ей очень нравился, как режиссер, конечно.
Ужин принесли быстро, и Ленка с жаром набросилась на бутерброды.
- Если так будешь есть, - смеясь, сказал Гена, - то растолстеешь, и я сниму тебя с роли.
Ленка хихикнула.
Они сидели одни, в павильоне горел лишь прожектор.
- Ты очень красива, - тихо сказал Гена.
Лена напряглась, но все же выдавила из себя:
- Спасибо.
«Ну вот, - думала она. – Сейчас начнется». Она много слышала о том, что актрисы спят со своими режиссерами, и теперь это наверняка предложат ей. Лена, конечно, была не монашка, и в другое время отнеслась бы к этому спокойно, но не теперь. Ведь теперь у нее был Дима, и она любила его.
- Знаешь, - продолжал Гена, - мне очень приятно работать с тобой. Мы должны сделать суперфильм, а для этого надо понимать друг друга. Очень хорошо понимать. Режиссер и актриса должны стать близкими людьми, иначе работы не будет. – Гена взял Ленкину руку в свои сильные мужские ладони. – Для меня очень важен этот фильм, очень и очень важен. И для тебя тоже. Ты сможешь стать профессионалом и кинозвездой, если мы будем вместе. Тогда всем утрем носы.
Чем больше он говорил, тем больше росло напряжение Лены. Вот тот самый момент, про который говорят «Сделать выбор». Сейчас Лене нужно было либо остаться и уступить еще не сказанным требованиям Гены, либо уйти и покинуть кинематограф со всеми его правилами навсегда. «Дима!» – это решило все. Прощай Лолита!
Ленка уже решительно поднялась, что бы оставить студию, как тут в дверь в павильон с шумом растворилась.
- Ты еще здесь? – раздался звонкий мужской голос. – Я уже уснул в машине.
На пороге стоял высокий блондин с длинными волосам. Парень был одет очень прилично, и в руках держал какую-то папку.
- Проходи сюда, мы тут ужинаем с Лолитой, - позвал его Гена.
- Я так и понял. Мне внизу сказали, что ты заказал сандвичи с кофе.
Парень сел рядом.
- Лена, познакомься, это мой друг Вадим. Он ведущий кинокритик-киновед и журналист в Москве.
- Очень рад, - Вадим пожал Лене руку.
Затем они вместе с Геной обнялись и поцеловались, при этом очень нежно и страстно.
- Ты слишком много работаешь, любовь моя. – Вадим чмокнул Гену еще раз в щеку. – Мисс Гейз, не разрешайте ему в следующий раз так долго вас задерживать. – Он продолжал смеяться и журить своего друга.
И тогда Ленка поняла, что здесь ей ничего не угрожает. Напряжение тут же ушло. Ленка взяла у Вадима сигарету и медленно закурила, глядя на этих двух милых геев. Ее это совершенно не удивило, а в данной ситуации даже обрадовало и немного развеселило. Дальше пошел добрый и приятный разговор о «золотом веке» кино, по которому специализировался Вадим. Об этом он мог говорить часами. Лена то же очень порадовала ребят своей эрудицией: такие имена, как Глори Свенсон, Клара Боу, Марлен Дитрих, Анна Мансон, Джон Джильберт, Грета Гарбо, Сессиль Битон, Мерседес де Акоста, и, наконец, уже упомянутые Кьюкор, Штернберг, Любичь и Оливье не были для Лены пустым звуком. Она восхищалась им и обожала их фильмы. Вадим обещал ей дать видеокассеты «Шанхайский экспресс» и документальный фильм об Эве Гарднер. Так же он рассказал о «неделе немого кино», что проходила недавно в ЦДРИ, и Вадим был одни из организаторов.
Все трое общались приятно и раскованно, смеялись и шутили, а потом ребята отвезли Лену домой. Это был первый вечер, когда Дима позвонил и не застал Лену дома. Потом эти вечера начнут повторяться.
Но все же Лена скучала по своему Димочке, и когда они виделись, то ее радости не было предела. Но Димка чувствовал где-то в глубине своего подсознания, что за эти «киношные» месяцы Ленка стала немного другой.
Репетиция, примерка, грим, киносъемочная, съемка, план крупный, план дальний, светопись, фильтры, текст, «остаться в фокусе», монтаж, дубли, пересъемка, наложение, кадрирование«не выпасть из кадра» – вот те основные понятия, вокруг которых, в основном, и велись их диалоги.
Когда Дима узнал, что Ленкин режиссер голубой, то она очень долго, как говорят в народе «плевался».
- Как тебе только не противно с ним разговаривать? – не было предела его изумлению.
- Ну и что здесь, собственно говоря, такого особенного? – вступала Лена на Генкину защиту. – Да сейчас пол Москвы такие, и по-моему, это его лично дело. Ты иногда бываешь очень категоричен в своих суждениях, а так нельзя.
Но потом она садилась к Димке на колени, он ее гладил и ласкал ее, а она целовала ему лицо своими нежненькими губками. Димка любил ее, он очень и очень любил ее.
А съемки Набоковского шедевра тем временем продолжались. Ленка с головой окунулась в работу, и никто ее уже не мог оттуда вытащить. Она и Гена понимали друг друга прям с полуслова. Вся съемочная группа была поражена умением Лены владеть своими эмоциями, словно она включала и выключала свет, не желая понапрасну тратить электричество, пока Гена не отдает команду: «Мотор!». Лена была совершенство. ЕЕ Лолита, в юбочке и с косичками, бегающая по дому и приводящая в сладостное томление «страдальца» Гумберта, была самой живой и эротичной, именно такой, какою придумал ее Гена, а может и сам Набоков в той далекой Америке.
Шарлоту «убило», и она больше не появлялась на студии. Ленке стало легче дышать. Но теперь ей предстояло сниматься в самых главных сценах, где работали лишь она и «Звезда Ленкома».
Гена задумал снять приезд Гумберта в лагерь рано утром, что бы первые лучи солнца робко пробивались сквозь густые деревья, и камера успела бы поймать ту поэтичную атмосферу внутренней свежести, что предшествует началу дня - это последние безмятежное утро в жизни Лолиты.
Снимали, конечно же, на натуре, в одном лесном парке, куда Гена нагнал кучу статисток, что изображала герл-скаутов. Они были свежи и молоды, но Лена (хоть и была старше кое-кого из них) так же, как собственно, и сама Лолита, все равно выделялась среди этой толпы девчонок, и никто не мог разгадать ее тайну. Знал это только Дима, но он сейчас спал дома. Ведь Гена велел производить съемку сразу после рассвета, что бы на небе не было не единого облачка. Для этого Ленке следовало быть на месте в костюме и гриме уже в половину седьмого утра, а это значило, что подниматься с постели надо тремя часами раньше. Такое продолжалось в течение нескольких дней, так как солнце упорно отказывалось вставать по приказу Гены или в кадре появлялись бесстыжие тучи, которых Гена яростно материл.
Все это стоило много сил, но сцена получилась очень и очень удачной. Гена остался доволен группой, Леной, а главное – собой.
Ведь он ни на секунду не пожелал отходить от натуральности и жизни. Если кто-то вступал с ним в спор и предлагал иные решения, то к нему на помощь всегда спешила Лена. Она считала себе главным знатоком романа после Владимира Набокова, и экземпляр книги всегда находился у нее под рукой. Казалось, книга служила ей талисманом.
Жажда натуральности не отказала режиссеру и его новоявленной актрисе, когда дело дошло до сцены в отеле. «Никаких дублеров!» – было безоговорочное решение ….. Лены. Да, она решила пройти все эпизоды сама, чем немного смутила «Звезду Ленкома», потому что ему еще никогда не приходилось ласкаться с обнаженной девушкой перед камерой и количеством людей не меньше пятнадцати человек.
- Но это же ваша работа, - не унималась Лена.
Но в наше время шелест купюр звучит убедительней, чем подобные слова. Генка удвоил за эти сцены гонорар и «Звезда Ленкома» тут же согласился.
Снимали это две недели. Гумберт и Долорес приезжают в отель, ужинают в красивом зале, а затем идут в номер. Дальше Лолита направляется в ванную, а ее отчим сидит в комнате, изнывая от похотливого томления. Вот тут-то Гена и решил показать Лолиту все же жертвой, а не хамкой, как это делали другие режиссеры, и впервые обратить внимание на тему «поруганного детства». Ведь Лолита все же ребенок, несчастный, одинокий ребенок, которого судьба отдала в лапы свихнувшегося взрослого. Поэтому Гена показал этот момент как бы с двух сторон: Лолита, бросив фразу о кровосмешении, заходит в ванную комнату, и камера следит за тем, как девчонка сбрасывает одежду. Тут резко на экране опять предстает Гумберт, ходящий из угла в угол. Начинает звучать тревожная музыка, сначала тихо, но потом звуки постепенно нарастают, но вдруг приглушаются. Опять перед нами Лолита, но она скрыта прозрачной шторой, сквозь которую едва проглядываются очертания тела девочки. Лолита сидит в ванной, слышен всплеск воды, а так же задорная песенка «Bye, baby», которую Лолита напевает своим нежным голоском. Песня очень подходит к детскому настроению, поэтому Гена выбрал именно ее, пренебрегая временными рамками. Но вот опять Гумберт – он вздыхает, смотрит в окно, пробует закурить, но спичка ломается, и все это опять под аккорды тревожной сонаты. Но она становится тише, потому что ее заглушает пение Лолиты, которую опять показывает камера. Лолита сидит в ванной и моет медленно свои стройные ноги и белые плечи. Генке понравились ножки Лены, они были, конечно, не «от шеи», но зато прямые и стройные, и он с удовольствием украсил ими фильм.
Повторил он кадры несколько раз. В этих кадрах Гена показал невинность и порок, отвратительное вожделение и ничего не подозревающую безмятежность, цветущую юность и скрытую болезнь, наконец, детскую незащищенность и вседозволенность взрослых. Уже одно это чередование изображения Гумберта и поющей Лолиты, способно заставить зрителя следить в напряжении дальше за происходящим на экране.
Неудивительно, что после двух дневного сидения в декорационной ванной, что располагалась посреди съемочного павильона, и обмывания холодной водой, Лена схватила насморк, и съемки на три дня пришлось отложить. Но Гена все равно приезжал на студию, и до изнеможения работал. Он звонил Лене каждый день, и однажды даже приехал вместе с Вадимом.
-- Без тебя стоит работы, - только и твердил Гена. Он уже настолько влился в процесс киносъемок, что остановка было просто пыткой.
- Постараюсь завтра выйти, - пообещала Лена.
Она сдержала слово, и приступила к съемкам первой «пастельной» сцены. Что и говорить, а раздеваться при народе было не легко. Ленку все время пробирал смех, но потом она взяла себя в руки. Но сначала Генка снимал ее лицо – красивые ясные глаза и чуть приоткрытые пухленьки девичьи губки, которые Ленка слегка нервно покусывала, выходя из ванны. Она шла, по комнате, завернувшись в мохнатое полотенце, а Гумберт любовался ей, стоя возле окна. Лена медленно забирается под одеяло, лишь на мгновение, обнажив спину. «Звезда Ленкома» ложится рядом, и все слышат его участившиеся дыхание. Генка показал Лолиту спящей: детское личико с приоткрытым ротиком, волосы, раскинутые по подушке, и маленькая ручка, держащая одеяло возле груди. Оно как бы закрывает девочку от лоснящего взгляда мужика, который лежит рядом с ней. Это последняя попытка Лолиты защитится от жестокости этой жизни. Она закрыта материей, но камера так и хочет забраться к ней под одеяло и дотронуться до ее обнаженного тела. Кажется, что обезумевший Гумберт сорвет этот покров с Лолиты, которая находится уже полностью в его власти. Камера так и бродит возле Лены. Генка нарочно тянет этот момент, пока Лолитка шепчет что-то о Чарли и лодке. Он решил утомить зрителя жгучим ожиданием, и ему это удалось.
«Звезда Ленкома» был в этой сцене неподражаем. Он так натурально сопел, хрипел, подползал и трясся, что всем присутствующим захотелось, чуть ли, не набить ему морду и оттащить его от несчастной Лолиты. А Ленка ворочалась под тонким одеялом, под которым просвечивало ее юное тельце, так маняще светившееся в свете ночной луны (над светом бились добрых два часа).
Бедная, бедная Лолита, над судьбой которой печалится уже не одно поколение. Ленка показала своей игрой все внутреннее состояние этой девочки. После диалога, описанного у Набокова, Лена забирается на своего партнера, но ее лицо искажает гримаса полного отвращения и безысходности, тогда как «Звезда Ленкома» рычит, изображая радость Гумберта. Генка крупным планом показал мужские руки, что жадно ласкают Ленкину грудь. Затем уже сама Лена запускает руку под одеяло и пытается найти на ощупь тот огромный жезл. Сколько боли и страдания на лице несчастного ребенка, изображенного Леной, видно во время соития Лолиты и Гумберта. Гумберт ликует, но как же гадко и мерзко это его ликование. Экран прямо таки извергает запах всей этой гнусной мерзости, которую описал Набоков и которую так точно наделил жизнью Гена. Достигнув высшей точки своего гадкого наслаждения, Гумберт в Генкином фильме со всей силы прижимает на себя бедра Лолиты, а та просто не может сдержать в себе крик от огромной боли. Половой акт (конечно, имитированный) Генка включил в фильм полностью.
Разделавшись со своей первой постельной сценой, Ленка оглушила целую бутылку фанты за один глоток, и сказала, что год не будет заниматься сексом.
Потом шел эпизод, когда Ло тихим голосом рассказывает историю своего первого сексуального опыта. Но она говорит это не бровируясь, не кривляясь. Ее голос – это голос опять таки глупого ребеночка, который полез туда, куда ему запрещали взрослые. У Лены все это получилось почти сразу, и Гена сделал только три дубля.
С каждой отснятой сценой Ленкина Лолита становилась все лучше и лучше. Симпатичный ребенок, которого «хотят», рядом с растлителем и подонком, что говорит о любви. Ленка и «Звезда Ленкома» составили блестящий дуэт во время всех последующих съемок фильма. Если честно, то у Лены выходило даже намного лучше, чем у ее профессионального коллеги, и держалась она увереннее. Ей было проще превращаться в Долорес Гейз перед камерами, ведь существовала очевидное сходство между актрисой и героиней, тогда как «Звезда Ленкома» был лишен этого. Особенно было ему не легко в «обнаженных» сценах, какими изобиловал фильм по замыслу Гены. Он снял Лолиту, стоящую на коленях перед Гумбертом, и делающую соответствующие движения головой. Так же голое тело Лены было запечатлено в сцене в саду, где застают Гумберта, сжимающего в объятиях свою нимфетку. Ленка так хорошо изобразила испуг и смущение, что ей позавидовала бы любая дипломированная актриса.
Да, голого тела Лолиты было в фильме очень много, но это вовсе не сделало фильм пошлым. Но вот однажды, рано утром в студии раздался звонок. Звонил охранник с проходной.
- К вам пришли из комиссии по защите прав ребенка и из инспекции по народному образованию, - говорил охранник. – Они требуют, что их пропустили, потому что вы снимаете эротический фильм с участием несовершеннолетней, а это незаконно.
- Скажи им, что никого нет, и пусть отваливают, – резко ответил Гена, и еще добавил, - с меня бутылка. – Он швырнул трубку.
Через несколько минут звонок раздался снова.
- Они ушли, - говорил все тот же охранник, - но сказали, что в следующий раз придут с милицией и прессой.
Генка набрал мобильный Вадима. Тот разбирался во всем, что касалось подобных дел.
Через полчаса Вадик сидел в студии, а Генка рассказывал ему и происшедшем.
- Ну что ты волнуешься. Надо было их пустить и показать документы Лены, ведь ей уже за двадцать, хотя я в это долго не верил.
- Вот именно, что не верил. Я хочу, что бы и зритель в это не верил. Мне нужно, что бы все мальчишки и девчонки думали, будто на экране их ровесница. Если кто-то узнает ее настоящий возраст, фильм утратит свое очарование и притягательность для них, и вообще для кого-либо. Он станет таким же как и все, снятые до этого, понимаешь. Мне остается только заплатить всем этим чиновникам из своего кармана, что бы они держали рты на замке.
- Молчание прессы ты не купишь ни за какие деньги, - спокойно возразил Вадим, - к тому же слухи о твоем фильме уже пошли по некоторым редакциям. Сыну такого человека не легко укрыться в толпе, – с вздохом добавил он.
Вадим любил Гену, и желал, что бы у того все получилось. Он стал лихорадочно соображать, ведь он уже не первый год работал в киножурналистике, и знал, что безвыходных положений не бывает. Выпив не одну чашку кофе, выкурив не одну сигарету, он все же хлопнул Генку по плечу и крикнул:
- Придумал!
- Что? – нервно спросил Гена.
- А почему бы тебе, собственно, не дать прессе выговориться, да еще и заплатив за это.
- Зачем? – Гена все еще не понимал его.
- Ну, рекламу ты же все равно будешь давать, так сделай это немного раньше и с пользой.
Они просидел на студии до ночи, обсуждая план Вадима, а потом поехали к нему на дачу, где чуть не сгорели в огне своей любви и всепоглощающей страсти.
На следующей неделе в массовых газетах и журналах появилось целый ряд статей с кричащими названиями: «Детская эротика в стенах «Мосфильма»», «Несчастная жертва киноиндустрии», «Сын Т…. снимает порно с подростками» или еще проще «Мир перевернулся» и «Пионерка в секс-белье». Они были набраны огромными буквами кричащей расцветки и украшали исключительно первые полосы. В них во всех говорилось примерно следующие:
« На центральной киностудии в Москве бездарный сын известного режиссера, только что вышедший из наркологической клиники, в обстановке строжайшей секретности и закрытости снимает фильм по роману Владимира Набокова «Лолита», главную роль в котором играет девочка тринадцати (возраст в разных статьях колебался до пятнадцати) лет. Далее следовал рассказ о несчастной судьбе юной (даже слишком) актрисы. Одни писал, что она проститутка с Тверской улицы, другие, что девочку нашли на вокзале оборванную и голодную, третьи называли Лену беженкой из Грозного, при обстрелах потерявшую родителей. Каждая газета словно соревновалась с другой в том, кто больше напишет гадостей о Лене и Гене. Последнего называли извращенцем, который держит бедного ребенка, морит его голодом, и пичкает наркотиками, заставляя делать при этом всякие гнусности, какие потом снимает на пленку и монтирует из них фильм. Завершались все эти статьи критикой в адрес президента, правительства и обстановки в стране. Естественно, через несколько дней на студию обрушился шквал телефонных звонков. Пресс-секретарям «Мосфильма» было дано задание: если звонят зрители, что нужно отвечать, что все в газетах преувеличено, а если чиновники – никакого фильма нет и это всего лишь «газетная утка».
Идея сработала. В скором времени чиновники действительно оставили Гену в покое, веря словам, потому что в стране было и так полно проблем. Правда одна из них все же схитрила, назвавшись кино зрительницей, когда звонила в студию. Позже эта женщина приехала к Генке и потребовала показать ей Лену. Сначала все растерялись, но потом Генка наврал, что актриса больна и не может прийти, а в заключение пообещал этой даме устроить ее дочь на актерский факультет ВГИКа (обещание он сдержит). Таким образом, власти были на время успокоены, а страна с вожделением ждала, что же будет дальше. Всем хотелось поскорее увидеть фильм, о котором столько написали.
Следующие газетные статьи пестрили рассказами о борьбе режиссера и чиновников. «Защитники детей за забором киностудии», «Мы отстоим права ребенка», но были и другие, например «Где же свобода художника?» и т.д. В первых статьях просто самыми сладкими и суперхвалебными словами показывалась деятельности работников социальных служб, которые совершенной бескорыстно пытаются защитить девочку от произвола. Наверное, когда они сами читали это, то на их глазах набегали огромные слезы. Зато в других статьях речь шла о формализме и сухих правилах, которые не дают творческим людям свободу самовыражения, вследствие чего отечественная кинопродукция не пользуется спросом. Но в этих статьях писали, что фильм очень даже скромный, его запрещают чиновники коммунистической закалки, и вообще Лене уже шестнадцать, и что разрешение на подобные съемки дали режиссеру ее родители, страдающие алкоголизмом. Так что здесь уже Гена представлялся героем. Из-за этих статей Лена и Генка немного повздорили, потому что она очень любила мать и отца, и ей не хотелось приносить их репутацию в жертву рекламе. Далее стали появляться фотографии разных девочек, а потом шли опровержения «что это не Лолита». Страну охватила небывалая истерия, когда было заявлено, что над Генкой затеян судебный процесс. Была даже помещена его фотография, где он изображен на скамье подсудимых, а по телевидению показывали его арест прям возле ворот киностудии. Роль милиционеров и следователя сыграли студийные актеры. Руководство «Мосфильма» сделало официально заявление, что ничего ни о какой «Лолите» не слышала до сих пор, и что фильм снимался тайно. Гену якобы обвинили в растлении малолетних. В результате чиновники были окончательно запутанны и сбиты с толку, газеты утолили жажду сенсации и подняли в три раза тираж, а вокруг еще не законченного фильма создали такой ажиотаж, которого не было с 1987 года, когда на экраны Пичула выпустил свою знаменитую «Маленькую Веру». Конечно же, Гена собирался открыть миру настоящий возраст Лены, но это произойдет позже, значительно позже. Если бы все это происходило в Америке или Европе, то Гена и его группа уже давно были бы за решеткой. Но это же Россия.
Самое интересное, что в этой погоне за сенсацией, еще, собственно говоря, никто не видел саму Лолиту. Одни говорили, что фильм выйдет на экраны лишь после ее совершеннолетия, то есть через два (три, четыре) года, другие заявляли, что фильм вообще хотят изъять из проката и запретить как «порнографию», третьи прочили выход фильма уже осенью «если режиссера не посадят». Страна, просто затаив дыхание, следила за судьбой Гены и его фильма, а на киностудии Ленка и все остальные буквально покатывались со смеху. Из-за всей этой чехорды с возрастом, Лена сама уже забыла, сколько ей лет, и если на съемочной площадке по ее вине происходили какие-нибудь ляпсусы, то она, кривляясь, заявляла:
- А что вы хотите от тринадцатилетней девочки?
- Которая ведет себя, как десятилетняя, - отвечал всегда с сарказмом Гена.
Съемочный процесс подходил к концу, и вот здесь то Генка выдал самый смелый номер. Он пренебрег Набоковым, и показал Куилти более развернуто и открыто. Он рискнул снять Лолиту и Куилти на ранчо, хотя это в романе и не описано. Лишь несколько предложений, сказанных Лолитой в беседе с Гумбертом, дают картину происходящего. Генка пошел дальше: снял Куилти, ласкающего спину Лолиточки, а потом снял и оргии, происходящие на его ранчо.
Когда Лолита только заходит туда, то видит целую комнату, усыпанную шмалью. Куилти разрешает девочке обкидываться этой мелкой травкой. Затем Генка ввел в фильм других мальчишек и девчонок, которые в кадре употребляют разного рода наркотические средства – от косяка до кокаина. Это предлагают и Лолите, но она сначала отказывается. Куилти уговаривает ее, и она кидается к нему на шею. Видно, что девочка еще не понимает, в какой ад она попала. Дальше Куилти обещает сделать из нее кинозвезду, и она прыгает от восторга. Показаны их разговоры об искусстве – ведь Куилти творческий извращенец. Лолита несколько дней живет на ранчо, и все ждет, когда же они поедут в Голливуд, приставая с этим к Куилти. Но он не Гумберт, он не любит Лолиту и не готов выполнить все ее желания. Для него она лишь одна из многих.
У Лены очень хорошо получилось изобразить детскую наивность вперемешку с расчетливостью. Долорес соглашается пройти кинопробы. Куилти ведет ее в комнату, где стоит лишь кровать и два прожектора. Куилти властным тоном приказывает девочке раздеться. Лолита медленно скидывает одежду, и она летит вниз, словно лепестки увядающей розы. Ленке столько раз пришлось сбрасывать одни и те же тряпки, что к концу съемок они стали цвета сажи. Здесь впервые обнаженное тело Лолиты показано полностью.
Генка не постыдился ввести в фильм сцену «групповухи», хотя снял ее довольно корректно: в той же комнате несколько подростков, одурманенные наркотиками, целуют и ласкают друг друга, но все это показано достаточно размыто, как бы в дымовой завесе. Лолита сидит в стороне, а Куилти ходит вокруг ребят с любительской кинокамерой.
- Иди к ним, - велит он Лолите.
- Но я не могу, - тихо лопочет девочка.
- Иди, говорят тебе.
Она мотает головой. Тогда Куилти, прервав съемку, подходит и бьет Лолиту по лицу наотмашь. У нее течет кровь с губ. Для этого Ленке дали капсулу с красной жидкостью. Во время удара ее нужно надкусывать, и тогда жидкость проливается и вытекает изо рта. Вкус ее, кстати, довольно противный.
Так же Гена показал, как на ранчо приезжают взрослые люди, и придаются своим порокам с несчастными детьми, обманутыми Куилти. Когда фильм будут смотреть представители киноэлиты, то некоторые без труда узнают там себя, и Генка приобретет не одного врага.
Потом опять на экране Лолита, стоящая перед дверью, но уже на улице. Кто-то швыряет девочке под ноги рюкзачок с вещами, и голос в темноте произносит: «Живи, как хочешь». Лолита одна идет по дороге. Темно и холодно. Сильный ветер напал на девочку, и на большом экране лишь маленькая хрупкая фигурка на фоне сплошной ночи. Кажется, что этот мрак сейчас проглотит девочку. Она наступает на скользкую грязь и падает. Затем в кадре ее бледное лицо (на Ленку наложили столько белого грима, что потом даже пошли прыщи) по которому текут крупные слезы и Лолита произносит: «Где же ты мама? Почему так рано ушла от меня?» Девочка роняет голову на руки, и громкий плачь раздается в мрачной ночной тишине. Этим эпизодом Генка лишний раз решил напомнить зрителю, что перед ним девочка – несчастная и одинокая, у которой разбита жизнь окончательно и бесповоротно.
Съемки потребовали от Лены большого эмоционального напряжения, но она была готова сорваться в любую минуту, но, слава Богу, что все уже позади.
Теперь осталось лишь отснять беременную Лолиту. Ленке для этого нацепили подкладной живот, надели дурацкий балахон, и никогда она не чувствовала себя столь глупо. Что бы вид у Лолиты был действительно усталый и сонный, как у всех женщин на последнем сроке беременности, Ленка не спала две ночи подряд. Она отказалась пользоваться снотворным для пущей убедительности. Лена вообще предпочитала не прибегать к разной «химии». Даже слезы из себя она выдавливала сама по «системе Станиславского», которую изучала по вечерам в тайне от Гены.
Когда приступили к монтажу, то впервые режиссер и актриса поссорились. Это произошло из-за все тех же постельных сцен: те, что были, по мнению Гены, наиболее подходящими, совершенно не устраивали Лену, потому что «я в них слишком толстая». Они орали друг на друга, как бешенные, и в монтажной студии чуть ли не стены дрожал. Никогда еще Гена и Лена не говорили друг другу столько гадостей.
- Да замолчи же ты, истеричка, - уже на последнем дыхании выдал Гена
- Раз я истеричка, то ты …..- тут Лена задумалась, а потом резко выпалила, - НАТУРАЛ.
Все рядом сидящие так и упали со стульев, и первый из них Вадим, который тоже присутствовал там.
Первый просмотр фильма был, естественно закрытый. На нем присутствовали лишь кинодеятели и критики. Свет погас, и на экране возникла эмблема киностудии. У людей блеснул в глазах лучик любопытства. Все исчезло вокруг, лишь она – Долорес, Лолита, Ло, а точнее милая и обоятельнейшая Лена, сейчас владели умами присутствующих. Ее чарующая прелесть так четко и ярко переданная на экране заставляет биться сердца в унисон. Пейзаж, музыка, актеры, диалоги – все в фильме переплетено и взаимосвязано настолько сильно, что это создает огромнейший клубок страстей, куда так и хочется окунуться. Печальная скрипка, о которой говорил Набоков, зазвучала новыми звуками, и ведущую ноту диез сыграла на ней, конечно же, Лена.
Фильм победил, и часы пробежали незаметно. Раздались бурные аплодисменты. Когда зажегся свет, все встали, но почти никто не тронулся с места. Казалось, что случилось нечто замечательное или ужасное. И полчаса спустя в зале оставались люди, выражая всей съемочной группе свое небывалое восхищение.
Официальный выход картины в прокат был назначен лишь через месяц, но это ничего еще не решало. Та газетная шумиха, что поднялась вокруг фильма, сделала ему небывалую рекламу. Все хотели увидеть его. Видеокассеты с портретами Ленки и «Звезды Ленкома» на коробках, не задерживались в киосках, потому что их моментально расхватывали. Естественно, большая часть этой продукции была пиратской, с которой Генке и всем остальным, как говорится «не обломилось ни копейки». Поэтому весь месяц до официального показа Генка с целой армией адвокатов провел в беготне за «пиратами», заставляя их платить хоть самый мизер, что естественно, было совершенно бесполезно. Как только они отлавливали одного и пытались доказать его вину, то тут же на его место вставали другие, тиражируя и тиражируя Генкину «Лолиту» по всей стране, туго набивая при этом карманы деньгами и показывая Генке «кукишь».
Но во всем надо искать положительные стороны - о других экранизациях люди напрочь забыли. В сердцах всего российского населения Гумберт – это только «Звезда Ленкома», а Лолита – Лена, Лена и только Лена.
Сама же Лена ото всего устала и уехала отдыхать на Мальдивы с одной девчонкой из съемочной группы. Лежа на песке и нежа свое тело под жарким южным солнцем, Лена забыла обо всем и обо всех.
Когда состоялась официальная премьера в кинотеатре «Россия», там творилось что-то невообразимое. Билеты заказывались целыми организациями и за несколько недель вперед. Те, кто не смог это сделать, толпились в очереди в кассу. Некоторые покупали с рук в два раза дороже. Интересно то, что многие уже видели фильм на пиратском видео, но они шли в кино, что бы увидеть, как смотрится «эта классная девчонка в объятиях старого козла» на большом экране.
Сначала для сохранения нравственности юного поколения городские власти запретили вход в кинотеатр несовершеннолетним. Для контроля над выполнением этого распоряжения было прислано два отряда милиции. Такого не было еще со времен «Интердевочки» Тодоровского. Но какое там! Разве можно остановить разухабившуюся толпу московских тинейджеров, собравшихся уже с утра, чтобы лицезреть этот суперфильм, о котором не прекращаются разговоры. Ведь Генка невольно стал властителем всех их помыслов: все девочки хотели быть Лолитами, а все мальчишки рвались пристрелить Куилти и зарезать Гумберта. Поэтому никакая милиция им была не страшна.
Они прорвали милицейский кордон и шумной толпой ворвались в кинотеатр. Тогда Генке (которому в душе все это ужасно нравилось) пришлось лично выходить с рупором в руках и призывать молодежь к порядку. Единственное, что смогло их успокоить – угроза отмены сеанса. Всю ответственность перед властями Генка взял на себя – человеку, которого «судили» за изготовление порнофильмов терять было нечего. Он был очень и очень счастлив, глядя на это огромную толпу зрителей, искренних и благодарных. Он смог, он сделал, он добился!!!
Кинотеатр по его милости превратился в очаг раскаленных страстей, фильм завораживал зрителей с первых кадров, Генка сделал его сам и это была победа!
Лишь один человек не рвался туда. Он даже не осмелился сделать и шагу, и стоял, прислонившись к дереву, глядя на беснующуюся толпу. Никто не обращал на него внимания, ведь взгляды всех были прикованы к огромнейшей киноафише, что украшала фасад кинотеатра. Она была очень красивая: на заднем плане нарисована извивающаяся дорога, а по ней, уже вдали, едет едва видная машина, в левом углу афиши изображены двое взрослых мужчин, один из которых держит пистолет, направляя его в лицо другого. И во всю остальную половину полотна выписана красивая Лена. На ней одето короткое, розовое платье, на голове милые завитые хвостики, Лена сидит, как бы отклонившись на спинку невидимого стула. Она изображена больше всех, словно забивая собой все остальное, и приковывая внимание к себе одной. Ее подол юбочки чуть приподнят и под ним видны кружевные чулочки белого цвета. Девчонка взирает огненным взглядом, горящего внутренним огнем, и циклопические глаза гипнотизируют зрителей, стоящих в очереди за билетами, а над всем этим возвышается надпись огромными кровавыми буквами «ЛОЛИТА».
Человек не может отвести от нее глаза. Этот человек – Дима. Он давно уже не видел Лену, давно не говорил с ней и не держал ее в своих объятиях. Он так хотел посмотреть на нее, что бы убедится, что она реальная, а не выдуманная любовь.
О, теперь он мог разглядеть ее: огромную, яркую, блестящую, высотою в три этажа.
Увидев Ленкино изображение на афишах самого престижного кинотеатра Москвы, Димка сегодня окончательно понял, что НАВСЕГДА ПОТЕРЯЛ ЕЕ. Там, на огромном полотне была вовсе не его Лена, милая девчонка, которую он любил всем сердцем. Нет, ее там не было. Там была Лолита, настоящая Лолита – объект ананистических фантазий всего мужского населения России от четырнадцати до сорока лет. Эту девушку хотели, о ней мечтали, ее имели в своих снах каждый день дюжина людей, а она лишь холодно улыбалась им с киноэкрана. Но ведь когда-то она был его и только его. Это он создал Лолиту, и если бы не его любовь, то ничего бы этого не было вовсе. Ни фильма, ни толпы, ни прекрасной девушки с афиши. Но в данный момент прошлое казалось уже неправдой. Лену у него отняли, украли у покровителя ее. Вот сейчас, по закону жанра, Дима должен был пойти и пристрелить Гену, а потом сесть в тюрьму. Да, он должен сделать это, и он это сделает, ему совершенно наплевать, что ждет его потом. Дима вспомнил о маме……
- Не дождешься! – и он с силой швырнул камень в яркую афишу, попав прям в глаза Лене. – Дрянь. – Это были его последние слова, адресованные Лолите. Сейчас больше всех в мире Дима ненавидел ее.
Он повернулся и пошел прочь от этого места, где ему причиняли столько боли.
Прошел год. Фильм имел бешеную популярность, и сделал Лену одной из самых любимых кинозвезд в народе. Сейчас она студентка ВГИКа, куда Долорес Гейз провела ее без проблем, скоро Лена получит второе высшее образование. Гена, которого теперь все признавали, не желал остаться «режиссером одного фильма» и снял потрясающую экранизацию пьесы Франца Венедикта «Пробуждение весны» опять же с Леной в главной роли. Это была пьеса о подростковой сексуальности, много лет назад в ней играла неподражаемая Марлен Дитрих. Потом вышла «Куколка» по пьесе Теннеси Уильямса и Гена с Леной в одночасье стали миллионерами, а фильм получил четыре «Ники», российский аналог «Оскара». Но главной совместной работой Гены и Лены станет картина «Колдунья Лореллей», снятая по мотивам германской легенды. Фильм вышел яркий, насыщенный, с потрясающим мистическим сюжетом и ультрамодными спецэффектами. Он получил положительные отзывы даже за пределами России и остался в истории кино навсегда. Позже критики будут называть его «прощальный фейерверк Геннадия Т….», потому что через полгода Генка умрет от страшной болезни – СПИД.
Как-то раз Лена бродила по магазинам на старом Арбате. Она была без укладки, без грима, одетая в какой-то старый плащ. Ее никто не узнавал. Она шла медленно, ни на кого не смотря. Но вдруг она услышала песню. Пел один уличный музыкант, каких на Арбате полно – оборванный, небритый, в тертой кожаной куртке. Пальцы еле-ели перебирали струны, он все время сбивался с нужного ритма. Зрачки глаз этого уличного артиста были расширенны, вероятно, от большой дозы наркотических веществ. Он пел не ахти каким голосом, но слова из его песни обожгли Лену до самого сердца:
Ты была когда-то моей
Ты была когда-то со мной
А теперь ты всего лишь фантазия……
Ленка обернулась. Печальный взгляд этого парня показался ей очень знакомым……..
К О Н Е Ц