Математику сегодня отменили, но я все равно прибежал в школу в 8-30. Первый на кого я натолкнулся в коридоре был Клаус. Он пристально взглянул на меня одним глазом и сказал:
- Та-та-да-та?
- Клаус, ты чего?
- Я же говорю тебе: та-та-да-та, а потом та-да-да. Ты послушай только какая ритмика!
Следующие полчаса Клаус вдалбливал мне свой новый мотив. Он был надо вам сказать странноват, но мне понравился. Через пятнадцать минут я подпевал Клаусу своим нестройным, ломающимся голосом.
- Та-та-да-та, та-да-да, - и дальше, в соответствии с мелодией.
Клаус доверительно сообщил мне:
- Этот мотивчик пришел мне в три часа ночи, когда я встал пописать. Я дошел до туалета, не включая в свет, а потом когда проходил по темному длинному коридору я увидел свой профиль в зеркале и оно родилось.
- Кто оно? – не понял я.
- Ну она, он, мотивчик, мелодия, вообщем ОНО.
Тут зазвенел звонок. Так как мы учились в параллельных классах, то разошлись по разным комнатам. Первой была физика, я честно сказать был гуманитарием до мозга костей, поэтом физику не любил, тем не менее я просидел все сорок минут, улыбаясь во весь рот и напевая себе под нос: та-та-да-та. Приятно было сознавать, что через стенку от тебя есть совершенно другой, но вместе с тем близкий тебе человек, который сидит в точно такой же позе и напевает тот же необычный мотивчик. По правде сказать это не он сидел в такой же позе, а я, потому что это именно я копировал жесты и манеры Клауса, а не он мои. Мы нравились друг другу.
Конечно же, звали его вовсе не Клаус, имя его русскому человеку было выговорить чрезвычайно сложно, поэтому его просто прозвали Клаусом. Вернее не просто, а обоснованно, потому что это был практически единственный человек в нашей школе из местных, который общался с нами, русскими, на равных и к тому же дарил всем своим хорошим друзьям и знакомым на Новый Год подарки. Сначала его хотели назвать Санта-Клаус, но потом решили убрать «Санта» - Клаус никак не был святым, он курил, иногда пил, и поговаривают, что он даже спал с проституткой за деньги, но я не верил этим слухам. То что Клаус мог спасть с проституткой – это да, но что бы за деньги! Кто же может брать с такого душевного человека, как Клаус, деньги?
Хоть мне и влепили за контрольную по физике трояк, я все равно оставался в хорошем настроении и, выходя за стены класса, я продолжал напевать мотивчик, который открыл мне Клаус. Величественно проплывая мимо компании местных, как всегда шептавшихся около колонны, я на обычное ругательство:
- Сучий сын Илюха идет.
Ответил:
- Та-та-да-та.
Они покрутили пальцем у виска. Конечно, куда им было до искусства!
С местными у нас возникали постоянные конфликты, и, хотя учились мы в одном здании, тем не менее нас разделили на разные классы и даже преподавали по разным программам. Мой отец и еще несколько человек пытались добиться для нас, детей военных, отдельного здания, но руководство пока не дало вразумительного ответа.
Клаус стоял в школьном дворе и курил, увидев меня, он протянул мне самокрутку:
- Хочешь?
Я помотал головой, конечно, я хотел казаться взрослым и курить, но еще больше я боялся своего отца, который, будучи военным, имел крепкую руку и ремень с железной пряжкой. Однажды, когда соседи рассказали отцу, что видели меня, стоящим в очереди в табачную лавку, отец отодрал меня так, что любое сопроикосновение моей попы с чем-либо твердым, как-то стул или кровать – вызывало слезы.
Опять прозвенел звонок, Клаус не двинулся с места, я спросил его:
- Ты не пойдешь учиться?
Клаус помотал головой:
- Ты иди, а я пожалуй, пойду погуляю, слишком хороший апрельский день, чтобы тратить его на дерьмо.
На этой ноте мы с Клаусом расстались. Он пошел на пустырь позади школы, а я, продолжая напевать мотивчик, снова прошел мимо стайки местных, и скрылся за стенами класса.
После третьего урока у меня жутко разболелась голова и я тихо улизнул из школы, все равно последние два урока физкультуры, и учитель как обычно либо болен, либо пьян.
Я пошел домой через пустырь, в надежде встретить Клауса, Клаус действительно был там, но не один, а в компании местных, он тихо напевал под нос свою мелодию, а пятеро подростков слушали его, открыв рты, проходя мимо них, я крикнул:
- Та-да-та-та!
Клаус улыбнулся и крикнул в ответ:
- Илья, я понял, это мотив Единения, если одна и та же музыка нравится и нам и вам – это значит, что возможно мы сможем поладить!
Но местные, по-моему, не одобрили слов Клауса, они сразу замолчали и, пока я шел по дороге, я чувствовал на спине их злобные взгляды.
Когда я пришел, дома никого еще не было, тогда съев бублик с маком, я завалился на мамин диван и тут же уснул.
….. Мне приснился страшный сон. Клаус, мертвый Клаус, лежит под деревом, а пятеро ребят, которых я видел сегодня днем с ним, продолжают избивать его ногами. А Клаус улыбается, страшно так, выбитыми зубами и мертвыми глазами…. Я проснулся в холодном поту.
Около семи вечера вернулись родители и, ни слова не говоря, закрылись на кухне. В воздухе витал запах тревоги, хотя возможно это мне только казалось из-за пережитого только что кошмара. Я хотел сбегать к Клаусу, но решил дождаться, пока договорят родители.
Родители разговаривали уже минут двадцать, и когда раздался звонок в дверь, я выскочил в коридор:
- Кто там?
За дверью захлебывался рыданиями детский голосок, и только открыв дверь, я понял, что это была сестра Клауса.
- Что, что у тебя случилось?
- К-к-к-к…
- Что? Что такое?
- Кллллаааауссс….
-ЧТО С КЛАУСОМ?
- Е..е…….его у.убииили…. на ппппустыреее за школой..., - и она опрометью бросилась вниз по лестнице.
Меня оглушило, дернуло током, размазало по стенке, сердце подпрыгнуло и застряло в голове, а потом начало гулко стучать в ушах.
Родители продолжали сидеть за закрытой дверью на кухне. Я, не найдя в себе силы, дернуть за ручку, сполз на пол около кухонной двери.
Через десять минут вышел хмурый отец:
- Собирайся, Илья, мы уезжаем.
Через час, в сильной спешке, мы покидали бОльшую часть вещей в машину и помчались по шоссе прочь из города. Никогда ни до этой ночи, ни после, я не видел, чтобы отец так гнал. К утру мы пересекли границу. Как и за что умер Клаус, я так и не узнал.
На следующий день в новостях мы узнали, что всех русских в нашем городке убили. Это было началом войны.
Прошло много лет, я закончил музыкально училище, стал военным музыкантом, но затем, по настоянию отца перешел в разведвойска. В тот переломный вечер отец сказал мне:
- Сынок, ты сын войны, ты не можешь бросить свою страну ради какой-то музыки, ты должен ее защищать. Свою маму, сестренку, меня, когда я стану стар…. Ты должен знать КОГДА и ОТКУДА прийдет опасность. Ты должен уметь это предвидеть, даже чувствовать. Прошу тебя сын, будь мужчиной!
Но все равно, через столько лет, постоянно балансируя на грани жизни и смерти, находясь иногда в двух горячих точках одновременно, я не забыл мотивчик Клауса, ту мелодию, из-за которой, я думаю, он отдал жизнь.
И теперь, будучи немощным стариком, оставшимся без единой родной души, ворочаясь ночью на холодной постели, я всем сердцем ненавижу войну, продолжая стрелять в людей в своих тяжелых снах, и только, вспоминая себя, совсем юного, я могу стать на миг собой и позволить напеть этот простой мотивчик:
Та-та-да-та… та-та..та. Та.