В коробчатых домах живут люди-коробки, у них свои заботы и своё отношение ко всему: к любви, ненависти, банкам малинового варенья, сексу, неграм и наркотикам. Папа, мама, телевизор и дочь, все живут своей жизнью, и если посмотреть со стороны прекрасно уживаются.
Вечер, поздний и чёрный зимней скукой слеплял глаза всем обитателям этой квартиры, сегодня все лягут спать пораньше. Уйдёт и закроет дверь и дочь, с обычным именем Маша. Она всегда так спит: снимает с себя всю одежду, сворачивается клубком, положив голову чуть ниже подушки, и долго лежит без движения, болтаясь между сном и явью. Она думает, как и любая девушка в её возрасте о прекрасных принцах и сказочных богатствах, о далёких путешествиях и …ещё о чём-то очень личном, не выразимом ни словами, ни образами. Именно это личное является признаком того, что скоро она провалиться в сон, глубокий вязкий, на полчаса медленный и всего на 15 минут быстрый сон.
…Она шла по улице, широкая чистая мостовая, какие праздничные и кажется предновогодние люди, радостные детишки с мороженым, и их мамы, которые почему-то больше не ругаются и не запрещают есть мороженое зимой. Очень часто её по пути встречаются влюблённые, они так счастливы, так увлечены своей собственной жизнью на двоих, что лучше их обходить стороной.
Засмотревшись на белый и чистый снег под её ногами, она ударяется о преграду сперва непонятного происхождения. Это не то стена, не то … но добрый милый взгляд откуда то сверху, подсказывает что не стоит бояться, а просто взять незнакомца под руку, что бы не так скользить по льду и мило болтая с ним о том о сём идти дальше, потому что теперь и у нее есть спутник, который будет любить ее и оберегать. Он греет её руки своим дыханием, беспокоиться о том, что она без шапки, предлагает зайти к нему домой, тут совсем не далеко, выпить горячего чаю. Она соглашается, она готова идти за ним на край света, плутая по дворам колодцам, они находят крутую лестницу наверх, со ступенек которой соскальзывают ноги, перила проламываютсься, если пытаешься за них ухватиться, и она падает со ступенек, катиться вниз до очередного пролёта, ощущая себя брошенной резиновой куклой и отрывающимися ногами и руками, на полу грязно и неприятно. Она раньше не замечала, какой мерзкий и жёлтый потолок в подъезде, она раньше не видела, что её спутник может ехидно улыбаться и смеяться над её неловкостью.
- Что, девочка, до двери уже не дойти, прямо сейчас ножки раскинула? Хорошо, я возьму тебя здесь.
- Нет, нет, не надо, я просто упала, подними меня, не надо, не надо!
А он скинул чёрное пальто, некрасиво и неуклюже сдирает с неё одежду, она не может кусаться, сопротивляться, царапаться, всё как будто под водой, все теряет очертания, плывёт перед глазами, она уже ничего чувствует, только видит как он приспускает штаны, видит что то мерзкое и сморщенное, что пытаются разладить и распрямить и уже это прямое запихать внутрь неё резкими, какими то судорожными движениями, а она лежит, она ненавидит себя за то, что не может пошевелиться, не может убежать, и подчиняется этому гнусному человеку, с мутными и начинающими казаться косоватыми глазами, огромными руками, в которые целиком помещается её грудь, которые способны придушить ее, если она скажет хоть слово. Этому нет конца и нет начала, ей кажется, что так было всегда, что всегда у нее из губы текла кровь, и она всегда её украдкой слизывала, что всегда была боль в левом плече и холод от бетонного пола на спине, а ещё боль там, ниже дикая боль и, не смотря на это всё, она хотела сейчас только одного, она хотела секса. Страсти, зрелищности, театральных эффектов, она теряла себя в мечтах, она становилась безразличной к происходящему, оно мало её интересовало, ей хотелось секса, а не животного совокупления, ей хотелось искусства, но не матерных частушек. Она даже не заметила, как он ушёл, она просто поняла, что никто больше не давит, никто не делает больше больно. Она встала и, не одеваясь, пошла обратно на улицу. Плутая в дворах на глаза ей попадались на глаза девушки, такие как она, наполовину раздетые, иногда с синяками на лице, они здоровались, смотрели сквозь неё, никто не плакал и не жаловался, все привыкли.
Насилие, вокруг, насилие отголоском боли внутри неё, насилие впереди…
Дикий страшный сон, она неосознанно мечтает об этом.