Статья появилась в майском номере GQ.
Перевод: мой.
Какая мерзость!- восклинула француженка, увидев меня, пожирающего бигмак прямо напротив Моны Лизы. – Это точно. – отозвался я. – Да и картошку у вас жарить не умеют.
*****
Желая сгладить франко-американские культурные противоречия, посол доброй воли Джо Куинан отправился в Париж. Он терпел все - пренебрежение, грубость и неработающие телефоны. Но оскорбив его родной город, французы зашли слишком далеко!
Часть первая. Миссия доброй воли.
- Я всегда знал, что такое Франция. – так начинает Шарль Де Голль свою огромную трехтомную автобиографию. Я тоже, Чак. Де Голль, национальный герой, деликатно подождал минут двадцать пять после высадки союзников в Нормандии прежде чем начать вводить моду на оголтелый анти-американизм в стране, до этого почитавшей янки. Разумеется, он говорил о мифической стране, La Belle France Карла Великого и Рене Декарта, Виктора Гюго и Жанны д’Арк. С этой страной большинство американцев почти не знакомы. Им известна другая Франция, населенная претенциозными режиссерами, хамоватыми официантами и некомпетентными чиновниками. Здесь не работают телефоны и унитазы, а если вы собрались куда-то лететь или ехать, то скорее всего обнаружите, что пилоты, стюардессы и носильщики сегодня бастуют. Это страна, живущая туризмом и ненавидящая туристов, страна великих мыслителей, где каждый полон мелочных мыслишек, страна ярых патриотов, одобряющая только тех иностранцев, кто презирает свою родину. Чтобы вас приняли в этом обществе, не достаточно быть американцем в Париже, нужно стать анти-американцем в Париже.
Французы одержимы желанием заставить нас чувствовать себя неотесанными и жадными варварами – что не так уж и сложно. Они не могут прикурить 85-ю за вечер сигарету, не упомянув при этом свои 85 000 вин, 35 000 писателей, 15 000 живописцев и 1 878 соборов. Они не могут побороть желание похвастаться кухонным шкафчиком, когда-то принадлежавшим Вирценгеториксу, салфеточкой, вышитой Марией Антуанеттой по пути на гильотину или сортиром во дворе, где однажды покакал Бальзак. Но самое большое испытание – ужин. Отведав семь быков и 87 видов суфле из гусиных ляжек, вы должны выбрать один из 3 500 сыров и ответить на издевательский вопрос – Как там дела в Висконсине? –
Французы ненавидят любого американца, не знающего их языка, только потому, что тот не сможет понять, как изощренно над ним насмехаются. С невероятным упорством они толкуют по своему вкусу американскую культуру, обожествляя маргиналов типа Фрэнка Заппы, Микки Рурка и Джима Джармуша, порождая фантомную, надуманно франкоподобную Америку.
Но ведь они действительно построили 1 878 соборов и породили 15 000 живописцев – за это многое можно простить. Средний американец возвращается из Парижа, зарекаясь больше туда не летать – французы обошлись с ним совсем не так почтительно, как эти смуглые ребята на Карибах.
При всем при этом, в глубине души, французы симпатизируют американцам. Они помнят, что их революция порождена нашей, помнят высадку в Нормандии и освобождение Парижа. Цифры не врут – французы любят американские фильмы, музыку и телевидение, моду и книги, даже американскую кухню, как я убедился, посетив таинственное заведение Индиана Текс-Мекс. На самом деле, им все в Америке нравится – кроме самих американцев.
Но и американцы не без греха. Если вы путешествуете по стране, гордящейся своей древней цивилизацией, и не знаете ее языка, местным жителям не составит труда понять, что вам не очень-то интересна их древняя цивилизация. Некоторые народы приучились раболепствовать перед надменными и тупыми туристами, но они мало что из себя представляют. Я могу понять недовольство французов. Если бы вам в течение всей жизни пришлось показывать дорогу к Эйфелевой башне придуркам в шлепанцах и шортах, ваше лицо тоже не лучилось бы радостью при каждой новой встрече.
И я подумал – а почему бы мне не отправиться с неофициальной дипломатической миссией во Францию? Понимая, что французам приходиться общаться с гостями-недоумками ежедневно, я стану послом доброй воли, буду сглаживать все разногласия между представителями наших народов. Когда-то мне пришлось прочитать все труды Мольера, Расина и Флобера, и теперь я не перепутаю круассан с камамбером. Так что на роль посла я вполне гожусь. Всю эту неделю я буду из кожи лезть, воплощая идеал культурного и цивилизованного франкофила, который ни на что не обижается и никого не обижает. Это будет моей скромной благодарностью французам за Курбэ, Дэга, Берлиоза и Золя. Надеюсь, что французы будут мне благодарны.