Константин Константинович только что доказал мне со ссылкой на многие научные авторитеты, что я в конечном итоге - дерьмо, и в прогрессивном движении человечества к счастью являю из себя элемент, мягко скажем, дурно пахнущий. Что мне остается делать в такой ситуации? Я не собираюсь убивать Константина Константиновича, т. к. уверен, что его выводы не свидетельствуют о его личном ко мне негативном отношении, просто он меня научно исчислил и не спорить же ему, в конце концов, с логикой и наукой вообще! И возмущаться и уходить в подполье, призывая на помощь силы метафизические, мне тоже не хочется. И жить, зная, что ты ничем не лучше свежего собачьего дерьма, прилипшего к моей подошве, тоже как-то не в кайф.
Да, я гулял полдня по городу и, конечно, вляпался. Ходил всюду и вонял. Моя беда в том, что я уважаю науку, и если уж с научной точки зрения выяснилось, что я - полное дерьмо, я должен принять эту научную точку зрения. Может быть, последнее, что мне остается - это принять научную точку зрения, невзирая на лица, т. е. на себя самого. Я - образованный человек и не могу жить инстинктами. Вернее, могу, но не хочу.
Вот так я гулял и вонял и встретил, наконец, такую же бродячую, как и я, молоденькую, оборванную девчушку, лет семнадцати, всю в прыщах, с гнилыми зубами, но ярко накрашенную. Она предложила мне зайти к ней и вымыть ботинок. По немыслимо вонючей, пахнущей просто вечной мочой лестнице старого дома, глядящего слепыми окнами на канал, мы поднялись к ней в квартиру. Квартира была коммунальной, но в ней никого из соседей на данный момент не было.
Она сказала, что ее зовут Алина и предложила отдаться за сто рублей. Я дал ей сто рублей и вошел в комнату, где прямо на полу лежал матрац, покрытый рваными одеялами. В углу, у батареи, валялись пустые бутылки, поверх рваных обоев висели фотографии модных шоу-идолов. Мы разделись и юркнули под одеяло. Она протянула мне презерватив, но это было бесполезно - я не мог возбудиться. Она была худющая, к тому же мы не вымылись.
-Ну что же ты? - спросила она.
Я закрыл глаза и стал дрочить, представляя, что рядом Шэрон Стоун. Когда я почти вообразил ее рядом с собой, раздался звонок, Алина выскочила из-под одеяла и побежала, накинув грязный халат, открывать дверь. Я скакал посреди комнаты, натягивая брюки, когда она вернулась, а следом за ней еще одна девица, толстая, еще гуще накрашенная, с тупым, застывшим взглядом.
Алина предложила, что подруга ее присоединиться к нам, если я доплачу еще сто рублей. Я стал торговаться, и мы договорились на пятидесяти.
Подругу звали Галя, она скинула с себя всю одежду и закурила. У нее были волосатые ноги. В комнате и без того было душно, а теперь от дыма кружилась голова. Меня подташнивало, хотелось есть.
-Может помочь? - спросила Алина и принялась сосать мой безжизненный член, интенсивно помогая себе руками. Галя равнодушно предоставила мне свои большие белые сиси, вернее, выми, которые я мял и нежил, пока она докуривала сигарету.
Я не мог возбудиться. И даже не собирался стараться.
Я увидел на подоконнике лезвие, взял его и пошел в ванную, сказав, что мне надо вымыться. Но Алина почувствовала неладное, и пошла за мной следом.
-Что, вены решил перерезать? - спросила она.
Мне было уже все равно. Я хотел только, чтобы она вышла за дверь, а я запрусь здесь, пущу теплую воду, и вскрою себе вены.
-Дурачок, - сказала она, - лучше быть импотентом, но живым.
-Я не импотент, - сказал я, - просто вы меня не возбуждаете.
-Значит, импотент, - сказала убежденно она.
-Дура, - сказал я.
-Смотри-ка, - удивленно сказала она.
Мой член вдруг напрягся и стал вставать. Я поставил ее раком и, не думая о презервативе, вошел в нее. Распалившись как следует, я остановился, мы вернулись в прокуренную комнату, где на матрасе сидела флегматичная Галя.
Я опрокинул Галю на матрас и доказал им еще раз, что я не импотент. Я вдруг озверел. И сразу кончил. Галя пошла подмываться. Я тут же подумал, что поступил как дурак, не воспользовавшись презервативом. А вдруг они заразные?
Я оделся, вышел на улицу, шел и думал, не заразился ли я от этих двух. Я был уверен, что заразился. Не от одной, так от другой.
Навстречу мне шел Константин Константинович.
-Что? - спросил он. - Гуляете?
Я пробормотал что-то сквозь зубы и бросился домой. Дома жена сидела с больной дочкой и читала ей книжку.
-Жрать хочу! Жрать хочу! - орал я, пока жена меня не накормила.
Когда дочка заснула, а вымотанная жена легла спать, я разбудил ее и предложил заняться любовью. При этом я не знал, заражаю я ее или нет. Скорее всего, я ее заразил. Потом она заснула. Я не спал. Я подошел к телефону и набрал номер Константина Константиновича. Вероятно, он уже спал, т. к. трубку долго никто не брал. Наконец я услышал его сонный голос.
-Гав! Гав! - сказал я в трубку и бросил ее на рычаг. Через час еще позвоню.
Мне страшно хотелось взять лезвие и вскрыть себе в ванной вены. Но я понимал, что увидев меня завтра утром, жена просто сойдет с ума. А дочь лет через десять станет проституткой. Я им нужен.
Я им нужен! Я взял из холодильника сырое яйцо, вышел на балкон, кинул в машину под окнами, которая немедленно завыла своей дурной сигнализацией, ухмыльнулся бесконечно равнодушной пошлой луне и пошел спать.