Слегка попользованы мотивы ифедоровского сериала.
*****
Вы же знаете, Федор Васильич - я Вам как Шпильман платить не смогу.
- Меня это мало ****, Илюшка. Шпильман пусть со Шмильманом торгует. С Гандонкером…с Гольденжоппером, бля! – Гость равнодушно посмотрел на Илюшиного партнера. Ашот спокойно улыбнулся в ответ. Молодец.
- Зимин будет работать с Мальцевым. На этом Россия стоит. Все. - Гость разжал кулак. – Через две недели начинаю поставки. Ищите клиентов. –
- Клиенты есть. – сказал Ашот.
- Добро. – подытожил Зимин, не посмотрев в его сторону.- Сейчас перекусим – я заказал уже, в «Праге». Потом поедем Дашку смотреть – у нее показ .- Он поднялся со стула и направился к выходу, тут же закрытый от них черными спинами охраны.
Илья и Ашот переглянулись, встали, пошли следом.
В машине, стараясь не потерять могучий зад замыкающего джипа, он вспомнил нагловатую интродукцию, прозвучавшую в его конторе пол-года назад – The Harvard Business School graduate…- Пидор мокрожопый! Четыре месяца «бизнеса по-научному», и Ашоту пришлось продать квартиру. Едва выбрались, но остались ни с чем, без денег и связей. Выхухоль, бля. Ладно…мертвые сраму не имут.
Ужинали недолго, пили мало - гость держал себя в форме. К показу успели вовремя, сели в первом ряду, Илья краем глаза отметил, как улетел в проход мужик, «присевший на время» в одно из их кресел. Охрана рассредоточилась поблизости, очищая ближние ряды от «петушни». Местные секьюрити смотрели на это безучастно.
- Люш, привет!-
Илья обернулся и увидел вьющихся по шелковым ногам разноцветных драконов, полупрозрачную рубашку, льняную бородку и, в завершение, голубые линзы Мишкиных глаз.
- По делам? – спросил он приятеля. Тот шевельнул рукой с тяжелой профессионально камерой.
- Я рядом посижу. – сообщил Мишка.
Илья огляделся в поисках Ашота, но партнер его присел невдалеке – встретил знакомых, они о чем-то говорили, практикуя родное наречие.
- Кто будет? –
- Без понятия…Я здесь с Зиминым. –
- Вау…Федор Васильич Пол-Сибири. Равняется пятиста тридцати восьми Франциям! –
- Тише. –
Свет стал гаснуть, а после сменился разноцветными лучами. Приятели негромко разговаривали, лишь изредка поднимая взгляд на подиум. Прошло минут сорок. Илья вновь огляделся. Скучали не только они.
И музыка начала меняться, в томном мурлыканье вдруг медленно и тихо, а после все громче и быстрее, запульсировал бит. На прожекторы скользнули лиловые фильтры.
- Даша. – сказал фотограф.
Московская любовница Зимина шла вдоль их ряда, босая, почти нагая в невидимых перламутровых трусиках, в волосах – бриллиантовая диадема от модного в тот год Chopard’а. Развернувшись, богиня едва заметно мазнула по бедру ногтями и – не очень убедительно – ойкнула. Треугольничек упал, предательски обнажив редкую дельту светлых завитков и крепкий зад.
- Еб твою мать. – воспроизвел известную формулу Миша. Он тихо смеялся.
Илья чуть подался вперед и посмотрел на Зимина, ожидая увидеть ярость и краткий жест, бросающий на сцену телохранителей с парой сдернутых пиджаков – срам прикрыть. Сибиряк улыбался и сдержанно аплодировал вместе с залом.
- Ньюсмейкеры, бля. – пояснил приятель. – «Агрисивный прамошын». Засветка на халяву. – Он снова выругался.
- Нарочно..?-
- ****ыть…То у них трусы падают, то тампакс наружу лезет. Информационный повод. Так вот.-
Несколько мужчин в разных концах зала поднялись и стали пробираться к выходу.
- Первая волна. – отметил Миша. – В сортир сейчас не ходи – все кабинки будут заняты. Минут пять. Все остальные дома подрочат.-
- Я не подрочу. –
Фотограф промолчал.
- Писать будешь? – спросил Илья.
- Про это гандониво? Бабок подгонят – напишу. А так, на шару…- Он покачал головой.
- Я только не понимаю…Ты Дашу хорошо знаешь? –
- Хуже, чем ее гинеколог, но лучше, чем Васильич. –
- Не боишься? –
- Деду все это похую. Она для него как дочка, все ее перепихоны с мальчиками – шалость детская, пока папы дома нет… А нет его ой как часто. Не ревнует он. Как можно ревновать к тем, кого ни в *** не ставишь? –
- Ясно. – Илья откинулся назад.
- Запал?-
- Да нет…-
- Не рефлексуй. Дорого, но очень возможно. Устроить? –
- Я сейчас пустой. Потом…посмотрим. –
- А-а…Могу авансом сделать, в долг. –
- Это мы проходили. Не надо. –
Незаметно подошел Ашот.
- Миша.-
- Ашот. Илья, ты едешь?-
Они распрощались с Зиминым до завтрашнего прощального банкета, Ашот поехал к себе, Илья еще час гнал по ночной дороге в Нахабино.
Кивнув сторожу, он прошел до крыльца, потоптался на месте, стряхивая снег. Все уже спали, и он зашел в туалет на первом этаже, опустился на седло. В кафельно блестящей комнатке химический персик сражался на равных с запахом кала – кто-то недавно вставал. Жена или дочь? Он принюхался. Жена… Или дочь? Как можно о такой фигне думать?
На полу лежал последний Cosmo – решающая улика. Жена.
Он стал листать, узнал мимолетно, что можно стать красивой за 3 дня, что изменяющий жене мужчина, скорее всего, не удовлетворен совместным сексом, что если жрать, как свинья, то и выглядеть будешь похоже…и много всякого...
За разворотом, славящим пластиковую банку с кремом, он увидел Дашину фотографию, очень секси, для многих образец. У девушки брали интервью. Поговорили о превратностях фэшн-карьеры, нужно ли переспать со всем членами в жюри, чтобы стать первой, ответ – нет.
Потом:
«Соsmo: Мы сможем поговорить о сексе?
Даша: - Я – да. Вы?
С: - Это – радость? Или обязанность?
Д: - Это – много чего.
С: - Для Вас есть в сексе границы, барьеры?
Д: - Почти нет. Гомо, гетеро, мастурбация… Садо-мазо…умеренный, без шрамов и ампутаций…
С: - «Золотой дождь»?
Д: - Какая искушенность! Не знаю…наверное…По обстоятельствам. Вам это действительно интересно?
С: - Хорошо, последний вопрос. Есть что-то, что Вы не сделаете никогда?
Д: - Есть.
С: - Расскажите?
Д: - Риск большой. Меня все за полную crazy примут…
С: - Что мне сказать? «Ну и не говорите»?
Д(подумав): - Я никому не дам трахать себя в ухо…
С: - ?????!
Д: - Я предупреждала. О’кей, теперь уж расскажу. Мне было лет четырнадцать… девочка. Мы жили все лето у моря. Очень красивый, необыкновенный мальчик играл мне под окном Моцарта… На скрипке. Он погиб вскоре. Эта музыка была…как…не знаю. Что объяснять? Мальчик-море-скрипка-Моцарт… Всем смешно. Но это – я. Это- главное. Моцарт до сих пор звучит у меня в ушах. И ничем его оттуда не выбьешь.
С: - Пытались?
Д: - Козлов здесь много…Я Вам скажу, но только Вам – не для журнала.
С: - Конечно. Обещаю.
Д: - Я, наверное, полная дура, но у меня в ушах затычки стоят. ***непроницаемые. Абсолютно прозрачные, и звук свободно идет. Ведь Вы их даже не заметили.
С: - Ой, правда. А если кто силой вырвать захочет?
Д: - Жить ему – час.»
Илья еще минут пять разглядывал фотографию, хмыкнул, а после бросил журнал на бачок и пошел в свою спальню. В почти темном коридоре его что-то толкнуло, показалось, что рядом негромко щелкнули пальцами, улыбка сошла с лица, и он уверенно произнес: - Я должен засадить ей в ухо. –
С этой мыслью он заснул, с ней проснулся, позавтракал, что-то спросил у жены и поехал в Москву. По дороге он набрал Мишкин номер и спросил в микрофон:
- Миш, предложение в силе?-
- А! А говорил – не запал. –
- Лишнего не ****и. Сколько? –
- А что в программе? Das ist anal, das ist oral, das ist basal und das ist fantastisch? –
- Миш, я прошу тебя – не ****и. Манда ее меня не волнует. Нужно другое.
С минуту он слышал лишь неясный треск.
- Космо читал? -
Илья молчал.
- Тебе больше делать не хера, друг? Ты что задумал? –
- Миша, я задал конкретный вопрос. –
- Я не знаю. Я могу с ней поговорить – но это стоит десять штук. Только тебе. Я жопу за так подставлять не хочу. –
- Миш, без проблем. Где, когда?-
- Я перезвоню. Ну ты…додель. –
- Пошел на ***. – спокойно сказал Илья в неживой микрофон.
Он уже подъезжал к Белорусскому, когда зазвонил телефон. Илья щелкнул кнопкой, и машину заполнил спокойный, строгий голос Зимина.
- Илюш, ты че? –
Тот молчал.
- Илюш, мне сейчас прослушка эту ***ню принесла. Ты совсем…Я тебя, гандона, из могилы тащу, а ты мне об руку хуй дрочишь…-
Все так же молча, Илья попытался перевести метафору в мир физических явлений. Зрелище получалось мерзкое.
- Илюш, это дела серьезные. Я отца твоего…Пашку Мальцева…от сук на зоне спас. И он мне не раз помог. А ты тут мне…подлянку кидаешь. –
Тишина.
- Вот что, родной…Я в память о друге эту ***ню забуду. Сегодня гульнем, дальше – все как договорились. Ты и я…забыли. Добро? –
Илья отключил телефон.
А через пару часов зазвонил телефон в его кабинете.
- Вас Михаил Шмульевич...
Шмульевич? Мишка…
- Соединяй. –
- Тридцать тысяч…мудила! Тридцать! Меня ТАК от****или! Я кровью ссу и блюю…У меня все ребра сломаны! –
- Миш, мне это не интересно. Тридцать. Ты с ней говорил? –
- Сука ты…гандон…Говорил. Она…согласна. –
- Сколько?-
- Все, что у тебя есть.-
- Не понял. –
- Ты не понял?! Да вы оба ****утые! Что за говно у вас в башке?! Вам больше делать нехуя?!!-
- Я понял. Передай Даше – я привезу десять лимонов. Куда везти?-
- Она в Рязани, у тетки, ***ней мается! Адрес передам за деньги.-
- Не говори. Скинь на факс. Деньги отдам. Слово дал. –
- Мудак…-
Едва дождавшись, когда загудит факс, Илья бросился к шкафу с курткой. Телефон зазвонил, он на ходу сбросил трубку и почти расслышал короткую фразу Зимина, а после – отбой.
Очень быстро он выпотрошил спортивную сумку – майки и кроссовки разлетелись по ковру – и набил ее деньгами из сейфа. Не отвечая на вопрос секретарши, он выбежал к машине, забросил сумку на заднее сиденье и помчался. Не останавливаясь на свист, он кидал ментам пару сотен в приоткрытое окно и гнал дальше.
Уже на подъезде к Рязани включился микрофон.
- Люша…-
- Да, Ашот.-
- Как дела?-
- Нормально.-
- Люша, я знаю…Ты деньги забрал, что мы с тобой под первую партию собирали…других не будет. Люша, мне с семьей умирать не хочется. Я все нормально делал.-
Илья молчал.
- Люша…поговори с дочкой.-
- Как..?-
- Мы у тебя дома. Илья, твоя семья в той же могиле будет, я матерью клянусь. Верни деньги. –
Он быстро вырвал микрофон и бросил себе под ноги. Стало тише.
Доехал быстро, сразу нашел нужную улицу, дом, квартиру. Открыла она, во что-то одетая.
- Сколько здесь?-
- Все. –
Она улыбалась. Взяла его за руку и повела в спальню. Не раздеваясь, легла на кровать и долгим движением ладони освободила ухо от тяжелых прядей.
- Их там уже нет. – ответила она, еще не услышав вопроса.
Он расстегнул ширинку – брюки упали. Стянул трусы и посмотрел вниз. Член пребывал в покое. Илья смотрел на ухо Даши, розовое и нежное. Что-то не ладилось.
Девушка сбросила с себя халат, раздвинула ноги и принялась перебирать свои бледные губы, едва поросшие светлыми волосками. Она растянула их, Илья увидел темное жерло входа с торчащим наверху фонариком клитора. Он погрузил туда пальцы, тут же вымокшие, и принялся ими двигать, все быстрее и быстрее.
Даша ухватила его за член, сначала жаркой ладонью, а после – губами, и от их усилий тот вдруг начал понемногу набухать, но все не мог распрямиться в полный рост, во всю звенящую силу.
Времени не оставалось, Илья схватил себя за основанье члена и стал вжимать мягковатую головку в совсем неглубокую ушную раковину. Они не чувствовали ничего, кроме того, что можно почувствовать, когда щекочешь членом ушную раковину.
- Не то, не то…- прошептала она и метнулась к столику у стены, обернулась с пистолетом в руке и проворно выстрелила себе в левый висок.
- Туда…- было ее последнее слово.
Илья смотрел в развороченный выстрелом висок, слипшиеся от крови волосы, мясо, костяные щепки…Пуля пробуравила в голове глубокий тоннель. Он вдруг понял, что член его напряжен до предела – таким он не был никогда. Илья вставил *** в горячую рану и начал двигаться, чувствуя, как хлюпает где-то внутри остывающий мозг.
Когда он кончил, на краях раны ничего не показалось – слишком глубоко. Он взял вылетевший из Дашиной руки пистолет, пошел на кухню, посмотрел в окно, вставил пистолет в рот и нажал спуск.
Послесловие для тех, кому оно нужно.
Он сидел в комнате один. На корточках в углу. Из трехлитровой банки с мочой воняло, но это было не очень важно. Он смотрел на брошенный вдоль батареи матрац и ни о чем не думал.
Услышал, как в дверь позвонили, короткий разговор через пару секунд и шаги, все ближе к его клетке. Тело задрожало, боль вернулась, но не ушло и спокойствие.
На пороге стоял уже знакомый весельчак со светлой бородкой и голубыми глазами, в хорошем пацанском прикиде – черный костюм, начищенный туфли и белая рубашка с нужного вида воротом. Лицо его распухло от побоев, но гость улыбался.
- Короче…парапсихолог…- с привычной издевкой выговорил он. – Мне Шпильман отзвонил. Иди…все закрыто – долга на тебе нет. Отработал, гандоша. – И дождавшись, когда тот пройдет мимо, от всей души, с оттягом, лягнул его каблуком в понурый зад.
Освобожденный оглянулся. Лицо его не изменилось. Неслышно щелкнули пальцы.
- Давай, уебывай, мудила-фокусник! – прикрикнул Миша.
Когда дверь закрылась, он распахнул окно, морщась от накопившейся в комнате вони. Далеко внизу залаяла собака. Раскинув руки, он дышал морозом и улыбался. Щелчок он не расслышал.
Улыбка ушла, лицо стало серьезным, а губы разошлись, пропуская вперед…
- Я должен выйти в это окно. –