Февраль волком пробежал по техасской прерии, холодным ветром забираясь в дома ирландцев, французов, итальянцев – всех, кого на этой эмигрантской земле судьба назвала американским народом. Но в первых числах марта, как обычно, сильно потеплело…
…По двору ранчо металась сидорова коза Ностра. Боб ОХламон, сидевший в комнате возле неотёсанного стола, был страшен во гневе. Его давно не бритые руки гнули подкову. Таким видели его только дважды. Первый – когда стадо бизонов отплясало на нём чаттанугу. А второй – сегодня, когда эта зловредная эмигрантка из какого-то Парижа отказалась выйти за него замуж. Конечно, она может себе это позволить: ведь сам фон Эндоскоп, племянник пивного короля фон Визина, предлагал ей свою руку с набитыми сотенными баксами чемоданом. Но Мэри дала ему отбой на всю прерию, когда этот Эндоскоп на своём Конон Дойле побоялся перепрыгнуть ущелье Чёртова Морщина.
Конечно, Боб мог бы наплевать на эту гордячку через все восемнадцать оставшихся зубов, но его верный помощник – итальянец Дино Завр – отговорил его от этой затеи: всё-таки Мэри была единственной на всю округу. Кто умел сыграть на старом аккордеоне гимн Техаса и трёхсотпятидесятую фугу Баха…
Вспомнив о несомненных достоинствах Мери, Боб в тридцать первый раз тяжело вздохнул. Затем вышел во двор и пронзительно засвистел…
…Толстый сизый голубь по кличке ОЛигарх лениво сел к нему на руку. Боб прикрепил к его левой лапке адресованную Мери записку – и сизарь взмыл в мартовское небо. А через четырнадцать с четвертью минут Мэри уже читала эту записку. Затем она прикрепила свой ответ к правой лапке почтальона – и через четырнадцать с четвертью минут ОЛигарх уже сидел на крыльце ранчо ОХламона. И Боб, напрягая все извилины своего мозга, читал, шевеля толстыми губами: «Непременное условие – подарить мне к празднику самое дорогое, что есть у этой несносной Хиллари. Тогда и поговорим».
Продолжая напряжённо шевелить извилинами, Боб вспотел так, будто через всю прерию пронёс на плечах трёхлетнего мустанга… Он хорошо знал эту блондинку Хиллари Мак Раме, которая считала себя самой “крутой” во всём Техасе, потому что когда-то прежний шериф ОСёл, бывший её любовником, подарил ей мощный автомобиль с трудным названием «Zaporogets». Да и в охране её были канадец де Бил и кореец Хе Мин Гуэй – чемпионы по юговосточным единоборствам.
Правда, и у самого Боба были неплохие ребята на хороших лошадях, а рыжебородый Тим ОСёл из своего винчестера мог у пяти мух выбить девять глаз из десяти, но всё-таки…
Через десять минут верный Дино Завр уже обзванивал друзей Боба. А ещё через пару часов во дворе ранчо ОХламона появились первые гости: дочерна загорелый де Генерат на Тайсоне, лучший стрелок штата Скотт Дристелл на белой Мэрлин, сам Тим ОСёл на своём караковом Шварцнеггере… Вскоре весь дом был заполнен жующими и дымящими мужчинами, в широкополых шляпах с множеством значков и наклеек типа «Прощай, Джорж!» или «Долой Эла!» на них. Последним был случайно оказавшийся возле ранчо Боба долговязый шериф Тим Дюррак на своём стареньком «Роллс-Ройсе».
Законопослушный Боб, с уважением обратив ноль внимания на шерифа, и перемежая проклятия в адрес женщин обоих американских побережий с изложением требования «будьонасторазнеладной» Мэри, Боб сказал своим друзьям слова, в которых запросил помощи. Услышав такое, ковбойство на миг замерло…
-Клянусь джинсами святого Юрика, мы добудем «это» у растреклятой Хиллари,- сквозь гул голосов и храп мустангов прохрипел, наконец, Дристелл.- Даже если «этим» будет её давно утерянная невинность… Или мы съедим свои шляпы…
Постреляв из своих стволов в мартовское небо, почтенное собрание, таким невинным образом согласившись со словами Скотта, поскакало в сторону долины Старой Обезьяны. А Боб, вернувшись в комнату и закурив старую добрую сигару «Фидель», тяжело задумался. Со стен на него смотрели фотографии его любимых лошадей, а рядом за дверью – изображения негритянской джаз-вумен Лары ДОлиной и саксафониста «Красотки Моники» Билла Клина.
В эти трудные для ОХламона часы ковбои остужали свои горячие глотки в пивном салоне «Золотое дно». Толстенькая хохотушка Кэт по кличке «Хоттабыч или Сорок разбойников» разливала посетителям полуразбавленное полусухое. Но людям ОХламона в знак особого уважения спиртное разводилось только дистиллированной водой. Да ещё была вобла, умело сделанная Кэт из мороженного хека, - гордость «Золотого Дна».
Когда команда вновь отправилась в путь, на дворе ранчо Хиллари одноглазый Фил Антроп обыгрывал в компьютерном «Поле чудес» двухсотфунтового ОБормота. Узкоглазый Хе сидел на ступеньках, завернувшись в своё кимано и листая журнал мод от Диора. Де Бил потягивал свой любимый клубничный ликёр. А из дома доносилось хрипловатое сопрано Хиллари, напевающей хит сезана «Девушки с острова Лесбос». Винчестеры и УЗИ охраны горкой лежали на веранде…
Внезапно, на плечо де Била опустилась тяжёлая рука.
-Сдавайтесь! Вы окружены!- из щелей забора убедительно торчали Кольты, Макаровы и Калашниковы гостей.
Возражений охраны не последовало. А рыжий Тим вместе с де Генеретом быстро вошли в дом, откуда вскоре послышались вопли Хиллари: «Будьте вы сто раз прокляты! Отдайте моё сокровище!»
Крики мадам Мак Раме слышались ещё долгое время и после того, как прерия поглотила стук копыт ускакавших мустангов.
…Солнце успело только чуть позолотить наступающее утро, как Боб, прикрепивший добытое чудо левой лапке ОЛигарха, сильно подбросил птицу ввысь…
Полученная вскоре ответная записка гласила: «Спасибо за рецепт праздничного пирога! Разрази меня гром – теперь я согласна на свадьбу. Завтра увидимся и поговорим».
Боб улыбнулся: «завтра» было 8 марта…