Астраханский Мюнхаузен
Андрей Степанович вернулся из отпуска в очень хорошем настроении. Как всегда он привозил много угощений, и, предвкушая его удивительные рассказы, я, поудобнее усаживаясь за стол, задал ему вроде как наводящий вопрос:
— А теперь вы опять с кем-то на Ахтубу ездили?
Андрей Степанович "завёлся" с полуоборота и начал рассказывать. Рассказчик он был удивительный. Слушать его можно было часами, и не надоедало. При этом он суетился вокруг стола, подавая превосходно приготовленную еду. Он любил кулинарничать сам. Это доставляло ему огромное удовольствие. И когда гости начинали работать ложками и вилками, он присаживался к столу и сам. Начинал он обычно издалека, и не поймёшь, бывало, где у него начнётся тот самый рассказ, от которого ты, как говорят рыбаки, "обалдеешь".
— На Волгу, на Ахтубу, мы с 1968 года ездим втроём: я, Аня и Герман.
Аня — это его жена, дама не первой молодости плотного телосложения, которая с немалым усилием влезает в байдарку. Герман — недавно демобилизованный солдат, служба которого проходила на Кубе. По профессии он токарь, не пьёт и не курит. Страстный турист и рыболов сам смастерил себе байдарку.
— Когда мы в первый раз взяли Германа в свою компанию, на Волге было жуткое наводнение. Вода поднялась выше нормы на девять метров. Между правым берегом Волги и левым Ахтубы сверкало сплошное зеркало воды с очень редкими островками. Мы плыли с мотором и тянули на буксире байдарку Германа с частью нашего багажа. Все места, где мы раньше останавливались, были затоплены. Только к вечеру нашли местечко ниже Колотовки. Поставили палатки, поели и легли спать, решив прожить там два-три дня. Проснувшись рано утром, обнаружили рядом с нашей палаткой двух больших гадюк. Мы их, конечно, ликвидировали, но тут же встретили ещё шесть. Благополучно справились и с ними, но кровь они нам попортили. В честь этих событий мы назвали наш остров Змеиным. Дело в том, то этот остров никак не был обозначен на лоцманской карте. Таких островов на Волге множество. Они возникают и исчезают почти каждый год, как Богу заблагорассудится. Новых отмелей вообще десятки тысяч. Едешь и видишь новую отмель. Через год там уже кусты зеленеют, а ещё через год, глядишь, деревья на нём поднялись.
— Забавно!
— Ничего удивительного. Русло реки меняется постоянно. Так вот в эту нашу экспедицию Герман не попал. Не дали ему отпуск. Зато у нас была весёлая компания. С нами были Леночка и Володя Панушкины и в полном составе семейство Беляшиных. Дружно и весело проводили мы время. Рыбалка была просто превосходной. К нам на Змеиный остров, как мы и ожидали, опять зачастил наш давний знакомый старик, которого мы назвали астраханским Мюнхаузеном. Историй он рассказывал всякий раз много. Запомнить их было невозможно. Некоторые истории он рассказывал многократно, но всякий раз в новой редакци и исполнении. Он не просто рассказывал их. Он вдохновенно играл эти истории, будучи непременным их участником, их героем.
Рассказывая, старик жестикулировал настолько соразмерно описываемой ситуции, а мимика и тембр голоса соответствовали накалу сюжетной линии, что всё было чрезвычайно правдоподобно. Всякий раз старик уезжал от нас триумфатором, победителем наших душ. Под громкие аплодисменты садился он в свой човен и лёгким движением весла направлял его в сторону своей деревни.
Но вот какой случай врезался в память. Однажды, как мы ожидали, он не приехал в середине дня, а заявился весь мокрый с головы до ног уже ближе к закату солнца. Усадив его около костра, мы помогли снять и развесить мокрую одежду. Старик дрожал всем телом и никак не мог согреться. Я достал из неприкосновенного запаса бутылку водки и плеснул ему немного в кружку, налил полную миску наваристой ухи. Старик выпил и, обжигаясь, стал жадно хлебать жирную уху. Ребята накинули на его плечи байковое одеяло и вопросительно смотрели на всё ещё дрожавшего старика. Но астраханский Мюнхаузен упорно молчал, пока не выскреб всё содержимое миски и только потом заговорил таинственным голосом:
— На триста вёрст в округе идёт запах от вашей ухи. Такой запах, что слюнки текут не только у людей, но и у всякой живой твари, что живёт рядом. Не знают они, что тут ещё сто граммов налить могут, а то бы кинулись сюда все, толкая друг друга.
Мы сидели и слушали новые похождения Андрея Степановича за столом в его доме на Тополевом переулке. Такого переулка и дома в Москве давно уже нет. На этом месте соорудили огромный Олимпийский стадион. Мы были тогда в гостях у хлебосольного хозяина, ели вкуснейшую копчёную рыбу, пили чай, а Адрей Степанович потчевал нас и удивительными рассказами. Не грех будет повториться, что рассказчик он был превосходный. Знал все тонкости этого труднейшего жанра и так рассказывал рыбацкие истории, что слушать его представляло огромное удовольствие. Я, желая проверить только что полученный в редакции диктофон, включил его и положил на подоконник, чтобы он не мешал нашей трапезе. Мы за обе щеки уплетали вкуснейшую рыбу и слушали Андрея Степановича:
— Никто почему-то не рассмеялся его шутке, — продолжал Андрей Степанович. — Старик умолк и долго сидел, понуря голову, явно ожидая вопроса, который, как он догадывался, мучил всех. Мы деликатно молчали. Солнце уже бежало к горизонту, и лёгкая прохлада окутала наш лагерь. Потрескивали сучья в костре, в чайнике закипала вода для вечернего чая. Чайник висел на арматурном прутке толщиной в человеческий палец, покоившемся на двух деревянных кольях, вбитых глубоко в землю по обе стороны кострища. Нивесть как попал на наш остров этот пруток. Нашла стальной пруток на берегу реки Танечка, и ребята принесли его в наш лагерь в надежде, что в хозяйстве он непременно пригодится. Так оно и случилось. Танечка хлопотала с вечерним чаепитием. Сняв чайник, она отбросила горячий стальной пруток в сторону и стала разливать кипяток по кружкам. Анна Степановна вылезла из палатки и, выключив радиоприёмник, присела несколько поодаль, готовая слушать забавные истории астраханского Мюнхаузена. Но старик молчал, кутаясь в байковое одеяло. Время от времени плечи его вздрагивали, и он с опаской оглядывался по сторонам. Его настороженность постепенно передавалась и нам.
— Что с вами произошло? — не выдержал я.
Не успел старик и рот открыть, как над островом пронёсся страшный вопль, исходивший откуда-то справа от нашего стойбища, от реки. Это не был крик человека, не рычание зверя, не рокот турбин самолёта или
ракеты, запуск которых мы довольно часто наблюдали в здешних местах. Это был холодящий кровь звук непонятного, но, судя по всему, грозного чудовища, которое, казалось, уже вылезло из воды и, приближаясь к нам, предупреждало нас о своём приближении.
Неожиданно налетел штормовой ветер и так ударил по верхушкам деревьев, что полетели отломанные сучья. Оглушительные раскаты грома пронеслись над нами, но ливня или дождя не последовало. Мощный водяной вал высотой около десяти метров поднялся над Волгой и обрушился на обрывистый берег с такой силой, что рухнули в воду вековечные дубы и клёны с массой песка и земли. Откатный отголосок этой волны, сильно ослабленный противоположной отмелью, докатился до нас злобно шипящей пенистой волной, которя достигла наших палаток. Слава Богу, никаких особых бед она нам не причинила.
Мы совершенно не ожидали такого и оцепенели от ужаса. Никто не мог двинуться с места. Один старик вскочил, и было видно, как трясутся его ноги и руки. Его взгляд и выскочившие из орбит глаза выражали ужас и смятение. Он упал на колени, неистово крестясь и произнося какие-то несвязные слова. К его чудачествам мы привыкли, но такого не ожидали.
— Вы что, дедушка? Вам плохо? — спросила Алёнушка.
— Нет, — сухо ответил старик, поднимаясь. — Я видел дьявола.
— Кого? — не удержалась от смеха Алёнка. — Дьявола? Этого нам ещё не доставало! Успокойтесь. Или расскажите новую рыбацку историю.
— Не верите?! —заговорил старик возмущённо. — Как случилось, что я, опытнейший рыбак, оказался в воде? Вы не поверите... Когда я был на траверзе красного бакена, мне показалось, что меня кто-то преследует, что кто-то постоянно смотрит мне в спину. Потом я услышал вздох за кормой моего човена и быстро обернулся. На ровной поверхности воды расходились круги, как будто в их центре плеснула огромная рыба. Я не удивился этому, потому что часто рыбы идут за лодкой, ожидая, что им что-нибудь бросят. Но потом я опять услышал вздох и сопение совсем рядом по правому борту и оглянулся. Из моих рук чуть не выпало весло — так был потрясён. Из воды на меня глядело огромнейшее чудовище. Его голову по величине можно сравнить разве что с головой слона. Из ноздрей, похожих на две омерзительно грязные и гадкие бочки, валил пар.
— Ух ты! — воскликнула удивлённая Анна Степановна.
— Вот это уже что-то новенькое, — не удержалась от смеха Алёнушка.
— Не поверите, от головы, похожей на голову быка, но в десять раз большей, до хвоста это чудовище было не менее семидесяти метров, — старик широко раскинул свои руки.
— Обычно рассказчикам таких историй связывают руки у запястья, — вставила Алёнка и показала это своими ручками. Разведя ладошки, будто держит в них большой шар, она добавила:
—Зато глаза у дьявола были вот такой величины?!
Все грохнули со смеху, но это ничуть не смутило рассказчика.
—А ты что, видела его? Нет, каждый глаз его был величиной с наш астраханский арбуз! Хватит смеяться. Я же ещё не всё рассказал. Так вот, огромные его глаза горели багровым отблеском заходящего солнца. Из ноздрей этой твари вырвались клубы зловонного пара. Дьявол открыл пасть, и я пришёл в ужас. В один момент он мог перекусить меня пополам вместе с моей лодкой. До острова оставалось метров тридцать, и я стал отчаянно грести. Чудовище дико захохотало и скрылось под водой. В какое-то мгновение мне показалось, что я оторвался от этого страшилища, но вдруг опять услышал этот дикий вопль. Не успел я сообразить, что мне делать, как страшной силы удар снизу высоко подкинул мой човен, и я, пролетев метров сорок, упал на отмели...
— Сорок два с половиной, — не удержалась Алёнка.
—Нет, ровно сорок и ни сантиметра больше. Можно всё промерить до миллиметра.
Все с умилением перевели взгляд с Алёнушки на рыбака.
— Так вот, — ничуть не смутившись, продолжал рассказчик. — Рухнул я вместе с лодкой на отмели у самого острова. А потом пришёл к вам. Шёл, как по компасу, на запах ухи. Всё остальное вы видели и слышали сами. Не верите? Хорошо. Сейчас поверите.
Старик скинул с себя одеяло, подошёл к месту, где лежал стальной пруток, поднял его и без особых усилий согнул пополам, а потом завязал его в узел. Все с восторгом наблюдали за астраханским Мюнхаузеном.
— Попробуйте кто-нибудь развязать этот узелок! — Старик победно поднял над головой скрученную арматуру и бросил её к ногам Алёнушки. —Это могу сделать только я и мой внучек Ванюшка. Завтра я вам его покажу. Ты, прекрасная Алёнушка, подходишь мне в невестки. Принимаю. А теперь мне пора!
Это был апофеоз его выступления. Как всегда, мы проводили старика аплодисментами. Но, возвращаясь к лагерю, каждый из нас невольно поглядывал на тот участок реки, о котором шла речь в рассказе астраханского Мюнхаузена. Сумерки сгущались с каждой минутой, и с каждой минутой нарастала таинственность всего, что нас окружало. Светлая полоска на западном участке неба таяла, на небе вспыхивали звёзды. Полнейшая тишина опустилась над Волгой.
— Дедушка, — заговорил Володя, — а правда, что рыба ночью идёт на свет, и её ловят так знающие люди?
— Говорят, но я не пробовал.
— А можно мы попробуем? — подал голос Миша.
Я не стал возражать. Всё равно ведь не отстанут. Ребята бегом кинулись к лагерю. Мы не дошли ещё до своих палаток, а они уже мчались нам навстречу со спиннингом и электрическим фонариком. Смешно было на них смотреть. Пустое это дело.
Забравшись в палатку, я улёгся на свою постель и готов был уснуть, как вдруг отчётливо услышал крики наших ребят у реки. По тревоге поднялся весь лагерь. Дима с ружьём и Таня уже бежали впереди меня. За мной лихо неслась Анна Степановна, за нею Алёнушка, Миша и Саша. Спросонья они не поняли, что происходит, и кричали так, что криком своим могли напугать кого угодно.
На берегу мы увидели наших ребят. Несколько растерянные, Володя и Миша с неподдельным восторгом глядели на наш дружный галоп. У нас был уговор, что в случае зова о помощи каждый, где бы он ни находился и что бы ни делал, должен был быстро идти на помощь и оповестить других. Этот неписанный закон мы всякий раз повторяли при при утреннем построении на подъём флага. Это была своего рода клятва, когда флаг медленно поднимался на флагштоке. Теперь этот неписанный закон был чётко исполнен всеми и без промедления, чему, естественно, я был бесконечно рад.
— Что случилось? Почему орёте хором, как будто беда приключилась? — спросил я Володю, который стоял в воде по пояс. И тут я услышал то, что меня совершенно потрясло.
— Мы видели самого дьявола, — дрожащим голосом сказал Володя.
— И вы туда же...
— Да, да, дедушка! Это было то самое чудовище со светящимися большими глазами, о котором рассказывал старик, — подтвердил Миша.
Такого поворота событий я не ожидал. Отойдя от кромки воды метров на десять, я присел на песок и велел Володе вылезать из воды. В руках он держал спиннинг с обованной леской. Блесны не было. Значит оборвали. Леска крепкая, рассчитанная на рыбу до шестнадцати килограммов. Я вытаскивал ею сомов и в тридцать. Уметь ловить надо. Не подсказал, что с большой рыбой спорить в силе не следует. Оборвёт. Подтаскивай осторожно, не ослабляя натяжения лески. Если рыба рвётся изо всей силы, отпусти малость, дай ей успокоиться, но держи крепко.
— Где ты оборвал леску? Покажи место, — сказал я Володе. Он неопределённо ткнул спиннингом в воду.
Это было самое глубокое место около острова, которое мы называли омутом. В тёмной глубине его я ловил иногда больших сомов. Я взял у Миши электрический фонарик и направил его луч в то место, куда указал Володя. О ужас!!! Из под воды на меня глядели, светясь отражённым светом, огромные, действительно величиной с арбуз, светлозелёные глаза чудовища, голову которого можно было сравнить разве что с головой слона. Это видели все и с ужасом дружно кинулись прочь от воды. Огромное, словно корпус трёхпалубного теплохода, тело дьявола шевельнулось и медленно опустилось на глубину. Из омута донеслось глухое сопение и гортанный хохот, от котого похолодело под лжечкой, а по спине пробежала дрожь. Это скорее был не хохот, а вопль, наводивший ужас.
Вначале я оцепенел и стоял, как вкопанный. Но смятение быстро прошло, и я был готов кинуться вслед за остальными. Дима забыл, что у него в руках заряженное ружьё и, обгоняя других, вырвался вперёд. За ним, сметая всё на своём пути, весьма резво неслась обычно неповоротливая десятипудовая бабуля. Следом за нею, как стадо буйволов, с треском ломая кустарник, мчались внуки и Таня. Удивительно, но она очень ловко, как сайгак, перепрыгивала через кусты высотой в три метра. Я тоже поддался необычно энергичной прыти и поспешил подняться к лагерю. Я много отстал от бегущих, хотя с олимпийской резвостью старался не отстать от лидеров гонки. За моей спиной слышалось сопение и хохот чудовища, как будто оно гналось за мной. Споткнувшись, я упал, и надо мной раздался тот самый душераздирающий гортанный хохот, который привёл всех в смятение. Я прикрыл голову руками, ожидая удара, но ничего подобного не последовало.
С минуту пролежал я, не двигаясь, потом вскочил и оглянулся. В том месте реки, где только что видел дьявола, мерно колыхалась поверхность воды. Чудовище скрылось под водой, решил я. Полнейшая тишина окутала остров. Я направился к лагерю и, к своему изумлению, не увидел никого из его обитателей. Палатки были пусты. Я сложил руки рупором и хотел было крикнуть, но услышал голос Алёнки:
— Мы все здесь, дедушка... Залезайте к нам. Тут не так страшно.
Я поднял голову и увидел Алёнушку. Она сидела на нижнем суку толстенного тополя, за который были привязаны любимые всеми качели. Это был самый могучий тополь из трёх, которые как бы срослись, образуя над собой общую густую крону, и были видны со всех концов острова. Под тополями находился центр нашего лагеря, кухня и столовая.
— Господи, да как же вас туда занесло? Где бабушка?
— Мы мчались таким галопом, что бабушка, обогнав Диму, перешла на аллюр и сходу первой вознеслась почти на самую вершину.
Сколь ни сильным было моё воображение, я никак не мог себе представить, как это моя любимая Аннушка так высоко сиганула, "вознеслась на самую вершину".
— Слезайте, да только очень осторожно, разбиться можно насмерть.
— Никуда я отсюда не полезу, — отозвалась бабуля, обхватившая руками ствол тополя. — Мне и здесь хорошо. Больше я уже никогда сюда не взберусь своим ходом. Да и слезть я не могу. Придётся мне здесь гнездо себе тут смастерить.
Весь тополь дружно грохнул от смеха и закачался.
— А как же тебя туда занесло, милая?
— Этого я не знаю...
Тополь опять вздрогнул со смеху и с него посыпалась ребятня. Первой свалилась Алёнка, за ней — все остальные. Сложнее было с бабулей. Она вначале решительно протестовала, а когда согласилась опуститься на грешную землю, то сделать этого не могла. Пришлось помогать всем вместе, придумывать что-то вроде талей, блоков и страховочных захватов.
Все собрались у костра, где всё ещё тлели угли. Ребята подкинули хвороста, и пламя осветило возбуждённые лица. Никто даже и не думал залезть в палатку. О том, чтобы лечь и уснуть, не могло быть и речи. Постепенно волнение улеглось. Мы уселись на свои места вокруг костра, и только через какое-то время разговорились. Вспоминая детали случившегося, никто и словом не обмолвился о самом чудовище. Иронизируя друг над другом, все почему-то говорили, как они бежали. Особые восторги были высказаны Диме и бабуле.
— Никто не наложил в штаны? — спросил я усмехаясь.
Мой вопрос снял нервное напряжение окончательно. Поглядывая друг на друга, ребята рассмеялись. Хохот стоял невообразимый. Но вдруг мы отчётливо услышали тот самый вопль, который сразу же привел нас в смятение, и замерли в ожидании. Настороженность нарастала. И только тут Дима вспомнил о ружье. Он выстрелил в воздух. Грохот выстрела, как мы все подумали, должен был напугать дьявола, которого мы уже не на шутку боялись. Так оно, видимо, и произошло.
У костра мы просидели до зари, кутаясь в тёплые вещи, которые достали из палаток. Рассвет постепенно оживлял очертания таинственных ночью деревьев, кустарника, палаток, дальнего берега реки, по которой медленно прошлёпал буксир с двумя баржами песка. Прибрежный туман редел и с первыми лучами солнца вовсе растаял. Дети дремали прямо у костра. Алёнушка тихо посапывала своим курносым носиком, положив голову на колени бабули.Бодрствовал только один Володя и я. Он пытался поменять оборванную леску, но я остановил его.
— Давай поставим на этот спиннинг другую леску. Есть у меня в запасе такая, что хоть баржу на ней таскай. Я не думал, что она может пригодиться, но всё-таки захватил.
Когда мы поменяли леску, и спиннинг был готов к работе, отправились к омуту. Хотелось посмотреть на то место, где произошло, казалось, невероятное. Володя далеко забросил сверкающую блесну и стал наматывать леску на катушку. Ничего. Пусто.
— А ты чуть левее брось, — посоветовал Дима, спускаясь к нам. Таня, Миша, Саша и Алёнка стояли дальше и тихо наблюдали за рыбалкой. Анна Степановна пришла чуть позже. Её тоже раздирало любопытство.
— Есть! — вскрикнул Володя и попятился со спиннингом назад. Спиннинг изогнулся дугой. Дима подбежал к Володе, и теперь они уже вдвоём крепко держали спиннинг. Вода вскипела, и на поверхности, как нам показалось, появилась голова чудовища. Но никто не бросился бежать. Сверху мне было видно, что это огромной величины рыба, и я кинулся к ребятам на помощь. С большим трудом мы подтащили её к берегу, и я, долго не раздумывая, бросился в воду, схватил рыбу за жабры, оседлав её сверху и прижав к песчаному дну. Дима последовал моему примеру, пытаясь усесться на хребтину дьявола, но тот так огрел его хвостом, что Дима отлетел от него метров на восемь. Увидев всё это, Татьяна кинулась спасать Диму, который, упав в воду, всё ещё не вынырнул на поверхность. Миша, Саша и Алёнушка с криком бросились нам на помощь. Володя, крепко упёршись ногами в песок, тянул на себя леску, но дьявол так отчаянно мотал головой, что одному ему было трудно удержать огромную тушу. Дима, вставший на ноги с помощью Тани, схватил попавшуюся на берегу дубину и стал со всей силой молотить ею по голове чудовища.
Сражение было долгим и изнурительным. Сознаюсь, был момент, когда я готов был отступить и размышлял, как это сделать без большого ущерба, но именно в этот момент Дима нанёс сокрушительный удар по голове чудовища, на какое-то время усмирив его. Всем табором выволокли мы тушу на берег и в изнеможении повалились на песок. Наступил предел человеческих сил. Нам следовало отступить раньше, не подвергать себя такой опасности. Но мы ввязались в бой, вырваться из которого не могли. Поверженный подводный зверь лежал перед нами, но мы не могли торжествовать победу. Чудовище дышало, издавая какие-то звуки, и вдруг стало так плясать, подпрыгивая метра на три, что мы опять кинулись от него прочь. Один Володя леской удерживал его на месте. Ещё одно резкое движение дьвола головоу, и Володя мог бы вместе со снастью улететь в реку. Но тут опять в бой вступил Дима и сокрушительным ударом дубины свалил зверюгу, а потом распорол ему брюшину метров на шесть. Наблюдавшая за боем Анна Степановна принесла ружьё, и Дима дважды прострелил дьяволу голову. Только теперь мы могли праздновать победу. Но радости не было. Всё.
— Нет, не всё, — возразил я. — Ружьё, которое было у вас, всё-таки выстрелило...
— И не один раз, — ответил Андрей Степанович.
— А что сталось со стариком, его внуком Ванюшкой, да и связанной в узел арматурой?
Андрей Степанович рассмеялся:
— Действительно, рассказ будет незавершённым, если не добавить, что на следующий вечер к нам пожаловал астраханский Мюнхаузен. С ним приехал и его внучек Ванюшка. Это был детина более двух метров роста с пудовыми кулаками. Он легко развязал "узелок", будто это был не железный пруток, а пластелин. Я рассказал им историю, которая произошла с нами ночью. Оба они слушали внимательно эту историю, широко раскрыв глаза, а потом хохотали так, что их хохот, я думаю, был слышен не только в Астрахани, но и в Киеве, и в Москве.
— Вот теперь всё, — сказал я, вставая, довольный.
— Нет, не всё, — возразил мне Андрей Степанович. — Дело в том, что старик в конце моего рассказа поднялся, пожал мне руку и торжественно произнёс: "Да, жива Россия, коль есть в ней такие богатыри! Признаюсь, что вы превзошли все мои ожидания! Я не признаю себя побеждённым, но признаю вашу победу! Вы приятно удивили и порадовали меня. И сыграли свою роль превосходно".
В таком виде рассказ Андрея Степановича сохранился у меня на магнитофонной ленте. Я берегу эту кассету. Хочу заметить, что на ленте в кассете, которую я не успел вовремя перевернуть, не записано одно очень существенное замечание рассказчика:
— Уставшие от борьбы с подводным дьяволом, мы оставили его огромную тушу на берегу реки, добрели до палаток и завалились спать. Проснулись поздно, когда солнце было уже в зените. Слегка перекусив, пошли посмотреть на нашу добычу. К нашему всеобщему удивлению, за минувшие часы рыба значительно усохла. Раз в сто. Не меньше.
По-моему, рассказ у Андрея Степановича получился. Самый настоящий, рыбацкий, с изюминкой. Он умел рассказывать и всегда был желанным собеседником в любой компании.