В офисе меня поджидала Галка. Она всегда почему-то раньше меня приходит - хоть на полминуты, а раньше! - и дразнится потом: "Ох, соня наша идет!" А чего соня-то? Чуть что - сразу обзываться... Кудри свои фиолетовые опять начесала, лаком погуще залила - теперь красится сидит. Каждый день, каждый день одно и то же... Тоска.
Правда, что ли, уволиться? Телецентр - это вам не хухры-мухры. Со знаменитостями поздоровкалась бы, на Олейникова с Эрнстом бы поглядела. И Долгоносиков бы меня не третировал... этот мерзкий Долгоносиков!
- Анюта, ты посуду помоешь? - спрашивает Галка.
- Аск! - говорю я.
- Вот хорошо, - говорит она, стараясь побыстрее стереть кляксу из туши, посаженную под правый глаз. Когда она научится глаза красить? - А я...это... - от усердия высовывает язык, - кофе сварю и отнесу ему.
Ну еще бы! Пока я в туалете с посудой буду париться, она будет из себя Марлен Дитрих строить и по паркету шпильками стучать. Кому вершки, кому корешки; подпись: Березовский.
- Анют, - жалобно говорит она, - может, ты сама хочешь кофе отнести?
И смотрит... Ну, просто раненая лань!
- Да ладно, - говорю, - мне еще потом сервиз протереть надо парадный. Неси ты.
Галка расцветает. Вот гусыня! Совершенно ничего не соображает. Ее по блату Долгоносиков сюда пристроил, она и не умеет почти ничего. В "Ворде" до сих пор вместо запятой "б" иногда ставит. Долгоносиков велел мне ее холить, лелеять и всему научить - зарплаты, правда, за это не прибавил, но придираться стал меньше. Зато визиты наносит чаще: "Ну, как тут моя подопечная?" Уйти в Останкино - и забыть Герострата!
...Но Останкино - значит, прощай, денежки! У папочкиного босса, томного брюнета Крыжовникова, есть неприятная особенность: он не любит платить зарплату. То есть себе-то он ее платит, и даже вовремя, хоть и стонет потом по коридорам: "Ах, у меня дома кончились даже макароны!" (Кирлицкая неизменно предлагает ему натуральный обмен: две пачки макарон на банку черной икры - но он почему-то еще ни разу не решился). А вот папочке, да и всем остальным, раз в два-три месяца достаются непонятные суммы вроде 150 долларов, всунутые в плотные конверты с надписью "РЭМ - АВИА". У крупнейшего конкурента "Аэрофлота" с генеральным продюсером студии "Hi-Fi" Кириллом Ионовичем Крыжовниковым... как бы это поинтеллигентнее выразиться? Ну, в общем, дела. О наличии которых Крыжовников регулярно с помощью этих вот конвертов напоминает подчиненным - чтобы, не дай Бог, не выдали в эфир что-нибудь ненужное про благословенный финансовый источник. "Да, но чтобы дать в эфир что-нибудь ненужное, надо для начала иметь что-нибудь ненужное - а у нас денег нет!" - пошутила вчера Нина. Все у них там продается и покупается, а уж информашки - в первую очередь; это я да-авно усвоила...
- Анют, ты уже?!
Резонный возглас. Секретарский отсек с ресепшн примыкают к входу, как и положено, а туалет у нас в конце коридора, около второй лестницы. А коридор - семьдесят шесть моих шагов. По-моему, это издевательство. Но вообще-то ходьба полезна для здоровья, как утверждает Долгоносиков. Один раз он это утвердил, когда я шла с переполненным подносом в шесть пятьдесят пять в четверг - а в четверг у меня лекции в Плешке по истории России! - и я молча поставила поднос ему на голову секунд на пять.
- Ты что?!! - заорал он тогда - но с места, что примечательно, не двинулся. - Ты соображаешь?..
- Извините, - сказала я ему как можно любезнее. И пошла дальше.
Мерзкий Долгоносиков! Его даже Юлька моя ненавидит - заочно.
Поднос на стол, так, а где полотенце одноразовое? Быстренько чашку Антоливанчу протереть...
- Уже, - говорю я. - Твоего патрона сейчас вспоминала.
- Как ты ему поднос-то на башку чуть не обрушила? - захихикала Галка. - Ой, он потом Бородке всю плешь проел: ее надо уволить, она хамит...
- А Бородка что? - поинтересовалась я.
- А Бородка на него так посмотрел, - она показала, как, - и говорит: "Са-аэршенно понятно!" Ну, ты же знаешь Бородку... Ой, полдесятого уже! Я пошла кофе разливать...
А я остаюсь со своими мыслями и сервизом севрского фарфора. Супервещь! Масляно-желтого цвета, с цветочками совершенно немыслимыми, чашки внутри прелесть какие кремовые!.. Хочу. Но очень дорого, конечно. Мы с Галкой за него расписывались, когда нас на работу брали. Если что-нибудь разобьем - вычтут из зарплаты. Это если я его весь грохну - почти год придется бесплатно работать. Чашки по одной мыть носим и отдельно от блюдец. Вернее, я ношу. Галка к нему близко подойти боится. Вот трусиха!
...Папочка-то умеет раздобывать денежки, это факт. Во-первых, у него голос. "Бархатный, Зосенька, бархатный, как армянский коньяк!" - нахваливал его как-то старейшина новорусской телерекламы Приходько, пытаясь выжать из заказчицы хороший контракт. Папин голос все знают - даже те, кто его передачи не смотрит и не слушает - и платят за него раз в двадцать больше, чем скряга Крыжовников. Да, но у меня-то нет такого голоса. Значит, придется осваивать приемы вольной борьбы за правое дело и левые бабки. Ох, не люблю я этого...
А потом, уйти в Останкино - это что же, расстаться с Бородкой? Ну уж нет! Я же именно из-за него тут работаю. Сама по себе зарплата мало что значит... что, в самом деле за зарплата для дипломированного секретаря с двумя языками - 400 баков? Смех один. Мне в колледже ресепшн за 800 предлагали и второго секретаря на одиннадцатом этаже в "Самойл-фонде" за 1600. А я не пошла. Я Бородку увидела.
Он приехал к нам вечером, полпятого, что ли... в общем, поздно уже было. Девицы наши, и я в том числе, были выжатые как жмых, и валились с ног. Еще бы: шейпинг, немецкий, экономика, опять шейпинг, этикет - у нас же лучший колледж в Москве, полторы штуки в год, между прочим. К концу дня не то что работодателя - собственный нос в зеркале нет сил разглядывать! Одно желание - спа-а-ать! Что я обычно и делала, придя домой - вместо ужина. Кстати, для фигуры - идеально. Сейчас я разъелась, конечно: молоко на ночь... надо за ум браться, два лишних килограмма уже.
Так вот, мы уже сумки складывали, как вдруг - о ужас! - подкатывает белый "мерс", из него выскакивают двое - и бегом по лестнице наверх! А мы из окна двадцать второй все это наблюдаем.
- Девки, атас! Опять трудоустройство! - взвыла Зойка Щеглова. - Вы как хотите, а я сматываюсь!
- Да, фиг ты сматываешься! Карина идет, - авторитетно заявил Женечка, выглянув в коридор. - И не одна! Радуйтесь, девки: за вами мужики приехали!
Мы гневно зашумели.
- Блин, а мне вот надо? - продолжал он. - Кабы бабы...
Но тут дверь открылась, и вплыла директриса Карина Яковлевна Абрамян, а за ней - те двое. Смешно: один маленький, не худой, но и не жирный, гладко причесанный и выбритый, в светлом костюмчике производства явно не МПШО "Салют". Второй - высокий, пухлый, в зеленом свитере, зеленых джинсах и темно-зеленой смешной такой каскетке с длинным козырьком. И глаза из-под черных широких бровей - вжик! - прямо на меня, вот это да! Тоже зеленые - и почти круглые. И борода - как у Деда Мороза, только черная... В общем, неслабое впечатление произвели они на нашу группу. Особенно когда Карина их представила:
- Генеральный директор "Русского экономического агентства" Анатолий Иванович Паньшин и его заместитель Павел Николаевич... - она посмотрела в бумажку, -... Бородко!
Можно было сделать скидку на конец дня, на усталость. Но вообще-то ржали мы совершенно неприлично. Как первокурсники какие... Карина расстроилась:
- Девушки, ну вы что?!
- Я бы попросил, Карина Яковлевна, - картинно прикладывая носовой платочек к глазам, пробормотал сквозь смех Женечка, - я все-таки... того-этого...
- Да вы, того-этого, Давидсон, могли бы и повлиять на своих однокурсниц! - сердито сказала Карина.
Однако гости не обиделись, а стали деловито осматриваться. Заметив нашу знаменитую Люську (рост метр восемьдесят шесть, коса известного цвета до вызывающе идеальных ягодиц, шейпинг разрешено не посещать за ненадобностью), Паньшин толкнул своего заместителя в бок. Тот поглядел в Люськину сторону - и почему-то скривился, покачал головой. Мы переглянулись. Этот в каскетке был первым мужчиной, который так неадекватно отреагировал на Люську. Она-то что, ей по барабану. Повела гладкими плечами в белой майке, завела взгляд куда-то вверх: тьфу на вас!
А Бородка тем временем на меня показывает. Я, конечно, сделала вид, что ничего не замечаю - как учили. Но уголком глаза проследила: больше Бородко никого своему мелкотравчатому шефу не предлагал. А обычно хотя бы двоих подбирают: мало ли, может, одна не подойдет. Так он мне невербально польстил.
- Шувалова Анна, - сказала Карина важно, словно в первый раз меня увидела, - просьба остаться. Остальные свободны.
Наши радостно потолкались в дверях и вылетели из двадцать второй - только их и видели! А я приготовилась к навязшему в зубах перечню вопросов: сколько, где, сколько, как, сколько, куда... а вот если вам по дороге на работу случится встретить Аллу Пугачеву, вы будете пробиваться сквозь толпу, чтобы взять у нее автограф? Работодатели в последнее время начитались модных книжек - нос в беседе в ними не почеши! Тут же решат, что ты врешь. Мнят себя великими психологами и задают не меньше 98 вопросов по поводу того, каким образом можно использовать шарф. Каким, каким... "Удавиться!" - как-то раз меланхолично сообщила Люська одному из соискателей на ее феноменальные внешние данные. И правильно сделала! Не фиг выпендриваться.
- Ну-с, - промолвил Бородко, пристально глядя мне в глаза и поглаживая свою примечательную бороду, - так что же вы читаете?
- Э? - спросила я от неожиданности. Это ж хорошо еще, что я освоила "змеиный взгляд": смотришь не на глаза, а на брови - и никакого смущения. - А... в основном, учебники.
- Похвально, - сказал он. Паньшин сел в сторонке и, видимо, приготовился наблюдать.
- Газеты читаете?
- Некогда, - сказала я, надеясь, что это их сразит. - Мне в институт поступать надо.
- Ах да...- сказал он - и хитро заулыбался. - Са-аэршенно понятно! Как это у Булгакова? "Не читайте, голубчик, до обеда советских газет!"
- Так ведь других-то нет, - подыграла я.
- Вот никаких и не читайте! - радостно улыбаясь, закончил он. - Я в вас, кажется, не ошибся.
Вот черт...
- А что вы ожидали найти?
- Творческий подход.
- В секретарской работе? - удивилась я.
- Да, - он покивал, - даже и в секретарской. Попозже вы поймете. У нас, знаете ли, небольшая фирма - ну, как это обычно бывает: название громкое, а фирма тихая, - он оглянулся на своего шефа и засмеялся. - И нам нужны люди... Помните, Фарада: "Здесь прошли люди! Здесь прошли люди... я их найду!"
- У вас такая память, - восхищенно сказала я.
- Что вы, это все само врезается - потом не вытравишь. Но Булгакова вы читали... да, это очень хорошо.
- Смотрела, - честно призналась я. - А "Белую гвардию" читала.
- Да что вы! - он медленно и неслышно поаплодировал. - И как вы ее... э-э... находите?
- Сильно, - ответила я. - Но мне не нравится. Я не люблю трагическое.
- Я, кстати, тоже, - благодушно вставил Паньшин.
- Вот как! - Павел Николаевич задумался. - Знаете что? Вы к нам приходите на стажировку. Понравится - оставайтесь.
- А надолго?- спросила я.
- Что именно? - прищурился он. - Стажироваться или оставаться?
Меня взял азарт.
- И то, и другое, - с вызовом сказала я.
- Стажироваться две недели, в любом случае мы произведем за них оплату. А оставаться... оставаться, я думаю, надо навсегда. Иначе это не называется - оставаться.