Однажды поздно вечером я гулял в парке. Было действительно поздно, и как всегда на меня нахлынула масса чувств и побуждений, обычно так и остававшихся внутри. Внезапно, даже в дурном настроении, меня одолевает… нет, захватывает и несет удивительное и глупое чувство – любовь к людям. Простая, даже чуть сумасшедшая улыбка не слезает с лица, в душе как-то тепло и очень-очень… сладко, что ли. И в такие моменты я знаю, что способен на большие глупости. К примеру, в метро, услышав хорошую музыку бродячего саксофониста, я могу отдать все деньги до последнего гроша. Глупо, глупо!.. но романтично. На улице, я, как помешанный, вдруг ошарашиваю совершенно незнакомых людей вопросом вроде: «Неправда ли, какое красивое сегодня небо? Вы не находите? Жаль, что мы так редко поднимаем наши загруженные головы на такую красоту». Заметьте, что в вопросе нет ничего неприличного, вызывающего, дерзкого. И тем не менее люди, к сожалению, спешат от меня прочь, сделав вид, что не расслышали.
Некоторые, которые не придают особенного значения своей псевдо-занятости, сами подходят ко мне и завязывают разговор на самые, казалось бы со стороны, глупые и голословные темы. Вроде красивого неба, звезд и прочей ерунды. Не знаю, кто эти люди, но пока попадались лишь бомжи и пьяницы. Им некуда спешить.
Я очень люблю человека. Любого. Выгляните в окно, и первого, кого вы заметите, я люблю. Обожаю, жить без него не могу. И я уверен, что я не один такой. Да будет на то воля Божия.
Ну да ладно. Я хочу рассказать об одном вечере, интересном, но далеко не единственном. Я шел по какому-то бульвару и негромко напевал одну любимую песню. Часто я напеваю громко, и это тоже, почему-то, отпугивает людей. Вот, шел я по аллее. Аллее из тополей, звезд и городских огней. Снег хрустел под ногами. Ни одного человека. Что-то прекрасное и одновременно печальное было в этом одиночестве. Никто не стесняет, не смотрит, не обращает внимания и не отвлекает. Тоска! Очей очарованье! Бульвар был так освещен фонарями, и мне в который раз припомнился туннель, по которому мы все когда-нибудь пролетим. Словно в продолжение моих фантазий далеко впереди появилась темная фигура, так резко выделявшаяся в свете фонарей.
Какая маленькая девочка, подумал я. Что она делает здесь так поздно, одна. Но фигурка, по мере приближения, стала увеличиваться, но ненамного. Это была девушка, которая медленно шла, видимо домой.
Когда я разглядел ее лицо и увидел, что оно довольно симпатичное и не размалевано всеми тонами и красками, как большинство девичьих лиц сегодня, я понял, что просто обязан что-нибудь написать о таком прекрасном вечере. Девушка, бульвар, вечер, мягкая усталость, прохлада – вот моя стихия, с которой я борюсь до сих пор. Хотя, быть может, совсем не умею ее описывать.
Когда она проходила мимо, я бесстыдно вглядывался в ее черты, одежду, походку. Имею я такую привычку, тоже, наверное, дурную рассматривать людей, изучать их, когда им это может быть и неприятно, конфузно как-то. Но в это раз меня встретил прямой, ясный взгляд, которому нечего было смущаться и прятаться. Видимо, я был ей тоже интересен, потому что, проходя рядом со мной, она так же оглядывала меня.
Я прошел мимо, стараясь запомнить ее получше, чтобы потом вставить в какой-нибудь сюжет. Не этично с моей стороны, наверное, использовать людей для рассказов без их ведома, тем более, если это так редко удается.
-Костя! – послышалось вдруг. Звали меня. Я обернулся и увидел, что эта девушка зовет меня.
-Привет, ты меня знаешь? – спросил я дружелюбно улыбаясь и подходя поближе. Я ее не помнил.
-Ну да! Мы с тобой вместе учимся. Разве не помнишь, лекции по истории– мы с тобой однокурсники! – сказала она, немного смутившись моей вечной беспамятности.
-Н-н…хотя, впрочем, вспомнил, - соврал я. – Тебя зовут…э-э-э…
- Катя, – ответила она с легким укором. – Что ты здесь делаешь?
- Здесь? То же что и всегда- гуляю.
- А что так поздно. И один? – продолжала Катя обычный девчачий допрос.
- Я всегда один гуляю. И поздно. Так мечтать легче. – ответил я, начиная раздражаться. Это она, типа, намекнула, что я без девушки гуляю, как обездоленный какой-то. Плевать! Пусть думает, что хочет.
-А-а, понятно. А я домой, с работы.
Тут предполагалось, что я обязан пригласить ее пройтись вместе или проводить. Ничего я не обязан, тем не менее мы пошли дальше вдвоем.
- Какое красивое небо! – начал я обычную песню – Наконец-то весна, наконец-то видны звезды.
Мне хотелось проверить, подходит ли она под то, что я уже себе о ней представил.
-Гм. Да, небо - она задрала голову удостовериться- небо красивое. И звезды тоже. Впрочем, как всегда.
Разговор не клеился. Я чувствовал небольшое разочарование, хотя и понимал, оправданное. В который раз видел, что или не умею подать свои оторванные мысли другим, или… они им просто недоступны.
Мы шли по аллее, изредка перекидываясь самыми кондовыми вопросами о лекциях, истории, учебе, работе. Видимо, ее тяготило мое напряжение, она чувствовала, что мне необходимо поговорить о чем-то другом, но боюсь. Боюсь, действительно опасаюсь – ведь не поймут, посмеются. Я очень часто обманываюсь в людях, но они во мне – никогда.
Она рассказала мне, причем весьма охотно, что ее увлекает, что она читает. Последней ее книгой что-то из Джека Лондона, не помню. Говорит, хорошая любовная история (это у Лондона-то?!). Читать не любит, но и не тратит свободное время на студенческие попойки, как все. Этой зимой была в Австрии, каталась на лыжах. Я не внимательно ее слушал. Тянуло не к обычной болтовне, а к захватывающим фантастическим рассказам, размышлениям, к чему-то, для чего просто был создан этот вечер.
Я купил выпить (такая у меня привычка – раз есть компания, значит надо обязательно выпить). Темное, густое пиво развязало мне язык и я начал говорить, о том, что хотел.
-Знаешь, Кать, мы живем в мире, который создали сами, - начал я совершенно невпопад. Мы уселись на скамейке и закурили. – И то, что этот мир неприятен, пошл и невероятно жесток – наша вина, но не качество. Я хочу сказать, что человек – совершенство, и только потому, что он этого не признает, мы выступаем в жизни ничтожествами и подлецами. Если любить уважать в людях (не только в себе- бесполезно) их первородную доброту и наивность, не видеть в них ничего негативного, потому, как они безобразно привили это себе сами, то возрождается, вспыхивает любовь к человеку, а значит уважение. Ты понимаешь, насколько это важно…для всех? Понимаешь?
-Да, - задумчиво произнесла она, отрываясь от бутылки. – Понимаю, но…зачем это тебе? – она усмехнулась и вновь посмотрела на меня с интересом.
- Ка…как зачем?! Да не мне это надо, а всем нам! Я хочу и все для этого сделаю, чтобы люди любили друг друга, и тогда не будет убийств, абортов, войн…Будут только счастливые и приветливые улыбки на улицах! Это…это же путь к спасению! К счастью!
Видя, что она молча пьет свой коктейль, я продолжал. Мне уже было не важно, интересует ее то, что я говорю или нет, мне нужны были только ее уши. И, может, ее глаза. Меня уже несло.
Я тебе докажу, что прав, что любовь к человеку реальна и оправдана, слушай. Вспомни влюбленные парочки. Как они смотрят друг на друга, целуются, буквально не выпускают друг друга из объятий... Они не всегда понимают другого, но уже жить без него не могут. Я, правда, не говорю о том, что они не замечают остальных, а иногда специально показывают, что им на них наплевать. Некоторых берет зависть. Некоторых злость. А я поглощен созерцанием чистой и искренней любви, я умилен и счастлив. Если возможна такая…натуральная близость к одному или нескольким, то наверняка возможна ко всем людям. Другое дело, хотят ли люди любить друг друга. Способны ли еще. Но знаю, это и в Писании сказано, что это, именно это – путь к небесам…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
- Знаешь, мне давно пора, - сказала она неожиданно, перебив меня. И я понял – у нее кончилось пиво. – я еще полчаса назад как должна быть…гм, дома. Я пойду. Увидимся.
«Черта с два теперь увидимся. Глупая, поверхностная и самая обыкновенная девица, у которой… впрочем, что мне она?..»- подумал я, приподнялся, осторожно положил бутылки в урну, чтоб кого не разбудить, и медленно пошел в противоположную сторону.
Шагов через десять я оглянулся. В ярком свете уличных фонарей, далеко впереди виднелись две темные фигурки, одна чуть поменьше другой. Они шли, взяв друг друга за руки и высоко задрав головы.
«Видят небо. Они смотрят и видят его!»- пронеслось у меня в голове. Мной овладело смятение. Я поднял голову. Темно-синее зарево было загорожено белыми от снега ветками голых деревьев, словно небо потрескалось и сквозь трещины струился какой-то божественный свет.
Стало невыразимо грустно и стыдно перед этой красотой. Каждый раз, глядя туда, вспоминаешь свое ничтожество.
Я посмотрел на аллею еще раз. Парочка скрывалась за поворотом на улицу.
Хотелось плакать, но на морозе не получалось. Хотелось кричать, но грусть заложила горло. Я был потрясен. Словно реальность снова вернула меня в жизнь, вырвав с корнем из этого прекрасного вечера. И виной был не вечер. Человек, который, как мне показалось, так хорошо в него вписывался. Это был я.