По Кутузовскому проспекту, от самого его конца, там где он переходит в Минское шоссе, я дошел до Площади Победы, забрел в подворотню, увидел восьмиэтажный кирпичный дом, посмотрел в окна на втором этаже, в которых горел свет. Вот здесь живет моя первая любовь. Может быть зайти? А зачем? Любовь закончилась лет семь назад... я пошел дальше. А вот этот желтый дом скобкой, со сквером, выходящим прямо на проспект, вдоль которого тихо умирают деревья, моя родина. Здесь я жил до пяти лет. По этому скверу меня катали в детской коляске. Здесь я учился ходить. Может быть зайти? А зачем? Здесь давно живут другие люди, которые и слышать обо мне не слышали. Я снова иду дальше. Вот, через дом после метро Кутузовской, за сквером, стоит моя школа. Здесь я отучился десять лет. Заглянуть туда что ли? А смысл? Во-первых, через дорогу переходить не хочется, а во-вторых, все мои преподаватели или перешли в другие школы, или на пенсии, или умерли. А если кто-то и остался, то, наверное, так постарел, что лучше уж и не видеть. Иду дальше. Вот в этом доме жил такой-то друг, вот в этом - еще один.
Куда все ушло? Я, действительно, старею. И ты, любимый город, стареешь вместе со мной. Заметно для меня. Пусть появляются новые дома, деловые центры, пускай дороги становятся более ровные, пусть другие говорят, что Москва приобретает новое лицо. Пусть. Мы то с тобой знаем всю правду. Ты ведь понимаешь, что ты тоже стареешь, и тебе тоже грустно. Поэтому ты поливаешь меня унылым дождем. Поэтому ты открываешь перед мной двери баров. Привлекаешь мое внимание зелеными крестиками аптек. Но ты не соблазнишь меня разделить с тобой нашу грусть. Я иду дальше.
Кутузовский проспект переходит в мост, надо же, я никогда не переходил его пешком. Останавливаюсь посередине, точно над светящимся ромбом, определяющим фарватер для барж, изредка разрезающих медленный мутный поток. Вот, это то, о чем я говорил - слева, серый комплекс, так называемый Сити. Лет через пять закончат его строительство. Это как струпья. Я отворачиваюсь. Плюю в воду. Иду дальше. Дохожу по нижней части Нового Арбата до Садового кольца и поворачиваю направо. Вот он мой воздушный замок. Дом с башенкой. Так где выход из метро «Смоленская» Филерской линии. Тут живет моя бывшая девушка, которую я люблю, и люблю очень сильно, хотя мы и расстались года полтора назад. Впрочем, боюсь, она уже живет не здесь.
Ой, а зачем я вышел на Садовое кольцо? Мне же вперед. Поворачиваюсь обратно и снова выхожу на Новый Арбат. Тут столько воспоминаний, что я просто опускаю голову и прохожу не глядя на рестораны и магазины. Зачем еще больше расстраиваться? Раз уж настроение такое. По подземному переходу выхожу на Никитский бульвар и иду по узенькому тротуару мимо Музея искусств Востока. Не люблю я Рерихов. Что-то в них всех слащавое. А впрочем, у меня, наверное, поверхностное мнение. Но от этого я не начинаю любить их больше. Захожу в азербайджанский бар и пью чай с травами. Словно бальзам. Они меня уже знает. Барменша, полная нацменка лет тридцати, смотрит на меня, не отрывая глаз. Мне это льстит. Я иду дальше, сворачиваю на Большую Никитскую улицу. Захожу в кассу Консерватории, но нет, мне не везет, концертов органной музыки не планируется. А жаль.
Помню, однажды мой друг сказал своим родителям, что мы идем на концерт Вагнера, что бы его отпустили погулять со мной, а когда в невменяемом состоянии мы оказались в Консерватории, так действительно звучала музыка одиозого классика. Все, все все ушло.
Fuck, я же специально взял с собой плеер и несколько кассет. Буду слушать The Cure. Альбом «Pornography». Кто знает, тот поймет. Мрачный постпанковский ритм разрывает мне уши. Но на душе становится светлее.
А вот идти становится все тяжелее и тяжелее. Но ничего, скоро привал. На Никольской улице. Перехожу улицу, что-то забыл как она называется, у Манежа, и через отвратительно леденцовые новоиспеченные Кремлевские ворота выхожу на угол Красной площади. Возле розового цвета Казанского собора предприимчивые нищие бросаются на меня, трясут руками, что-то кричат. Но мне не до них. Я поворачиваю налево и выхожу на пресловутую Никольскую. Да, много километров я когда-то отшагал по ней взад и вперед в поисках барыг. Сегодня пришло время вспомнить. Чуть дальше ко мне начинает подходить прыщавая плебейская молодежь с вопросом - ничего не искал? Нет - отвечаю я им, отворачиваюсь с презрением. Вы молодые люди, еще только начинали дрочить, когда у меня уже были эмоциональные ломки. Впрочем, гордиться тут нечем. Наконец вижу знакомую старуху. Она все такая же, баба Таня. Все так же поддерживает жизненный сок пачкой сиднакарба в день. Меня не узнает. Ну еще бы, почти два года прошло.
С листом трамала в рукаве я с новой силой иду к метро. За Лубянкой голимое кафе, там я и закинусь. Но что это такое. Вместо кафе стоит и сверкает витринами магазин «Домино». Город, город, что с тобой?
В переходе покупаю бутылку «Святого источника» и спускаюсь по бульвару к Китай-городу. По пути незаметно закидываю еще семь желто-зеленых капсул.
Да, мы стареем вместе с тобой, Москва, но сегодняшний день - мой. Кассета заканчивается, но я не замечая, продолжаю идти и мне хорошо