В кармане у него был аккуратно сложенный лист бумаги со стихотворением:
«У нас не было войны
мы не любили вместе
мы ослаблены больны
мы из гнилого теста
я читаю по зрачкам
по глаз выражению
и по линзам по очкам
по гнилостному брожению
я бы написал сонет
и роман-эпопею может
но скорее войду в интернет
и этим сделаю инъекцию подкожно
все возможно все доступно
но как скучно и как мутно».
В другом кармане лежала книга с рассказами Сартра. Впрочем, кого же еще. И конечно же среди рассказов был «Герострат». Естественно, иначе я бы не писал об этом. Кого ****, что имел в виду этот карлик, ослепший от своей злобы. Впрочем, ему еще повезло. Личинки некоторых жуков, перед тем, как сбросить с себя верхний слой хитинового покрова для какой-то свой очередной метаморфозы, понятной только им, выпускают такое количество яда, что если не освобождаются в течение 7 секунд, то погибают от отравления всего за 2 секунды. Таких примеров можно привести очень много. А у Сартра была жена и куча денег. Так что умереть, побираясь с палкой, ему не дали.
Он занимал место 12 в четвертом ярусе в «Большом театре». Причем это был не просто четвертый ярус, это была левая сторона. То есть ряд был один, зато находился на высоте 7 этажного дома, а видно было только сетчатую решетку, установленную, что бы озлобленные неудачники не бросали жеваную бумагу на головы процветающих поклонников искусства балета, занимающих партер. Но он сидел там, не потому что был неудачникам. Просто в этот раз он решил реализовать то, что задумал еще год назад. Его озлобленность на мир, на законы, правящие им, отсутствие всеобщего благоденствия и даже попыток сделать что-то, чтобы хоть на метр приблизиться к тому, что бы все стали счастливее, превратилась в манию после службы в армии. Он пошел служить, несмотря на то, что закончил институт с военной кафедрой. Поскольку его военная специальность была переводчик, он служил в Генштабе, ни хера не делая по хозяйственной части. Такая жизнь его полностью устраивала, однако приятному декадентскому времяпровождению пришел позорный и опасный конец, когда обнаружилась пропажа большого количества некоего вещества под наименованием «тарен», являющегося составным компонентом индивидуальной аптечки для всяких там экстренных случаев, а по совместительству, сильнейшим галлюциногеном. В общем, в ходе неформальной беседы подполковника Генштаба Ануфриева, представлявшегося обнаркошенному лейтенанту в виде четырехметрового капуцина с узкими плетьми вместо рук, которыми он с оглушительным треском наказывал стол, стены, двери и окна своей живой кельи, ему пришлось принять решение написать просьбу о добровольном прохождении военной службы на территории Чеченской республики как альтернативу передачи дела на рассмотрение военного суда. Перед его затуманенным сознанием появлялся военный прокурор, толстая бочка с лысой блестящей головой, показывал жирными короткими обрубками, унизанными перстнями, как золотыми, так и татуированными себе на рот, и говорил только одну фразу: «Хорошего не жди».
Окончательно пришел он в себя только когда самолет приземлился на пыльную посадочную полосу в каких-то предгорьях, а какой-то человек, сидящий рядом на мешках задумчиво сказал: «Хорошего не жди». Эту фразу пели птицы, возвращали эхом горы, и она проникла в него настолько, что он взял себя в руки и начал действовать. Первое и последнее действие заключалось в том, что он пошел в госпиталь, и за взятку договорился с врачом, что тот его комиссует. Это было не так просто, но, к сожалению, патриотический пыл в наше время это такое слабое чувство, что страсть к наживе моментально и неукоснительно растаптывает его в порошок.
С диагнозом острого приступа хронического заболевания позвоночника, лишающего возможности нормального существования, через пару дней он летел обратно, мудро улыбаясь.
Он приехал домой и нашел работу. Но жизнь дала трещину. Он никак не мог осознать, что ни чем не отличается от других. Точнее, он прекрасно это понимал, но не мог с этим смириться. И это его угнетало. Он не хотел ничего делать для того, что бы выделяться, он просто хотел быть Звездой. И очень переживал, что был обычным человеком.
Прошел год и ничего не изменилось. И тогда он принял решение взорвать Большой театр. Это было одно из самых простых решений в его жизни. В сумке у него лежало 5 гранат РГД, 2 связанные противотанковые гранаты, 2 дымовые шашки и противогаз, а в кармане - его собственное изобретение, здоровый баллончик со слезоточивым газом, его спуск был закреплен проволокой так, что можно было ее поджать так, что баллончик начинал брызгать самостоятельно. Это гарантировало панику вокруг.
Балет «Спартак» был в самом разгаре, когда он, в зените наиболее яркого эпизода игры фантазии гения Хачатуряна нагнулся, выложил баллончик, повернул проволоку и по полу пустил его под несколькими сиденьями. Незаметно прикрыв глаза и нос мокрым платком, он ждал. Когда люди начали вскакивать, шатаясь, кашляя, чихая и закрывая глаза руками, он активизировал дымовые шашки и надел противогаз. По инерции оркестр продолжал играть, артисты балета все еще выделывали замысловатые па, но публика в ужасе и оцепенении смотрела вверх, откуда шел густой дым и раздавались крики людей. Он метнул противотанковые гранаты в оркестровую яму, и пока они находились в воздухе в партер и на сцену уже летели легкие и звонкие РДВ. Ужасный грохот всколыхнул все здание, заглушив крики и стоны раненых. Буквально вслед за ним друг за другом раздалось 5 оглушительных взрывов. Люстра оторвалось с огромного крюка и со звоном обрушилась в партер. Вниз летели куски колонн, кресла и люди. Он снял противогаз, положил его в сумку, и, задыхаясь, кинулся к проходу, расталкивая оглушенных и шокированных людей, превратившихся в сомнамбул.
По треснувшей лестнице он спускался бегом, натыкаясь на дрожащих людей. Его самого дико трясло, и он не чувствовал себя всесильным. Он выскочил на улицу, и шатаясь, дошел до ближайшей скамейки у фонтана и сел, обхватив голову руками и раскачиваясь. Это было непоправимо, то что он натворил, это был конец всему. Теперь он понимал, что он не просто неудачник, но и сумасшедший, преступник, что вся его жизнь пошла под откос, что его жизнь просто закончилась.
Единственное, что его радовало, было то, что он умел поворачивать время вспять. Через секунду он снова сидел в театре и рассеянно смотрел, как совершенно танцоры владеют своими телами. Никакой сумки у него с собой не было.
Да, он был всего лишь волшебник, но и что с этого?