Смрадный чернорабочий устал. Он не ел, не пил и не спал уже два года.
Он был занят - прокладывал компьютерную сеть, буря скважины и пихая
туда опостылевший коаксиал. Где-то с год назад его посетила надежда,
надежда на то, что коаксиальный, стёрший в кровь руки, кабель
закончится. Но его подвозили с пугающей скоростью и для того, чтобы не
быть задавленым чёрной массой проводов, он стучал и стучал отбойным
молотком, пробиваясь всё глубже внутрь здания. Что ждало его впереди?
Он не знал и не думал об этом. Все его мысли за эти долгие дни слились
и превратились в одну: Быстрей, быстрей, быстрей!
Может быть через много лет ему поставят памятник или мемориальную
доску, как первопрокладчику Муниципальной Локальной Сети, а может быть
неблагодарные подонки и не вспомнят о его бесцельно прожитой жизни.
Сколько он себя помнил, в руках был отбойный молоток, за поясом кирка,
а в спину пихали горы омерзительных коаксиальных щупалец.
Летучие мыши свисали с потолка проделанной им в недрах здания пещеры,
скользкие улитки так и норовили попасть под ноги или укусить за пятку,
это был АД! Ад на Земле. И лишь смерть могла его спасти. Но не
спасала, а даже совсем наоборот - издевалась над ним, злобно хохотала
и бросала шкурки из-под бананов под его шахтёрские сапоги, иногда
попадая в раскрасневшуюся ряху истинного программиста-сетевика. Какого
дьявола я поступал в ЛЭТИ, со слезами на глазах думал он, служил бы в
армии, можыть уже бы и до Прапорщика дорос. Прапорщиками его пугали в
детстве. Раскапризничается, бывало, а тут мамка как даст кувалдой в
башню, да кааак заорёт: "МААААЛЧАТЬ! АААТСТААВИТЬ РАЗГРЫ! ЩА ТРЫЩ
ПРАПОРЩИК ПРИДЁТ, ТЕБЯ, ПЛАКСУ, ЗАЕЁТ!" Теперь же, перебирая в уме
детские воспоминания, он понимал, что в этом вопле души мать
выплёскивала накопившиеся проблемы, всю тоску одиночества и скорби по
трагично погибшему мужу. Да. Его отец был военным. В один из стылых,
осенних вечеров он пошёл на военный склад, чтобы стырить оттудава пару
кубов вагонки и можыть, если повезёт, банку масляной краски, чтобы
подкрасить жене выцветший сарафанчик. И не вернулся. Завалило его в ту
ночь на складе пресловутой краской; может быть по ошибке, а может и
нарочно, из огромной стопки банок он попытался выхватить самую нижнюю.
Через то и помер.
Теперь и его сына настигала медленная, но неумолимая смерть. Горы
тошнотворного коаксиля давили со всех сторон, напоминая ему ту
злосчастную краску на складе, в ночь смерти отца.
Сеть так и не была проложена, более того, все существующие
Муниципальные Сети были уничтожены за ненадобностью и в связи с их полной
непригодностью, экологической опасностью, наличием пестицидов и
вредоносных консервантов, химических элементов, вредных для
человеческого организма, а также с давящей на психику нормальных людей
атмосферой.
Никаких памятников, мемориальных досок, стэлл, статуй и обелисков,
посвящённых светлой памяти прокладчиков дьявольских сетей до сих пор
обнаружено не было, и ушли они из жизни и никто о них теперь и не
вспомнит. И гореть им в геене огненной, потому как не были они
верующими и не верили, пидоры грязные, в Господа нашего.
Вера дана нам Господом, чтобы могли мы скрасить жизнь свою на земле и
спасти свои грешные души для жизни вечной на небесах. С тем остаюсь
преданный Господу, верный заветам Священного Писания, пророк Тигрий. 8-0