Сладковато-золотой в брызгах умирающего солнца собор; окна-бойницы, глядящие на багряно-рыжую вихрастую рощицу. Пряничной фигуркой на фасаде – распятый Христос. На стрельчато-розовом, радостно-устремленном фоне как-то теряются страдания величайшего из людей. И ангел вознес меч выше ажурной звонницы, колокола которой сами себе тихонько напевают песню осеннего ветра.
Но, игнорируя призывы собора, люди не поднимают голов, словно где-то под ногами ищут давно утраченную вечность… И беспомощно воздеты к небу руки святых на фронтоне: если уж эта драматичная краса не возвышает их дух – что делать, Господи? И блекнут стены, тускнеют окна, теряя свет; постепенно, отодвигаясь и темнея, грустно затихает собор.
Только я сейчас случайно понимаю его боль несвершившегося чуда. Чей образ мелькнул на лике Христа? Не трепещи, глупое сердце: включились фонари, и ветер играет тенями деревьев… Я согрею грустный храм своей пылающей душой, чтобы увидеть улыбку на губах Спасителя…