Осип Мандельштам, насколько можно судить по его опубликованным текстам, только однажды высказался на интересующую нас тему. Но, поскольку он был гений, каждое его слово, даже полунамек имеет принципиальную важность и подлежит исчерпывающему исследованию.
В 1937 году в воронежской ссылке О. Э. Мандельштам и его жена Н. Я. Мандельштам общались с хромой девушкой Наташей Штемпель. Мандельштам ей симпатизировал (по словам жены — дружил) и посвятил несколько стихотворений. В одном из них он назвал хромоту “одушевляющим недостатком”.
Специально о походке хромой девушки говорится в двух стихотворениях: “К пустой земле невольно припадая […]” и “Есть женщины, /Сырой земле родные. /И каждый шаг их — гулкое рыданье […]”
Привожу комментарий М.Л.Гаспарова: “[…] Н.Штемпель познакомила ОМ с женихом (юношей-погодком), вчетвером с подругой они вместе ужинали и гуляли по Воронежу; на следующий день ОМ подарил ей парные стихотворения […] — тоже о вечном круговороте умирания и воскресения земли и человека; Н. Штемпель хромала (стесненная свобода одушевляющего недостатка), припадая к земле, поэтому точка зрения поэта и героини — из подземного царства: сопровождать воскресших и впервые приветствовать умерших — их призванье. Эти стихи он назвал своим завещанием: "Это лучшее, что я написал".”
Наталья Штемпель была преподавателем литературы в Воронежском авиатехникуме. В годы цензурного запрета произведений Мандельштама она, с риском для себя, сохранила часть его архива. Позже написала воспоминания “Мандельштам в Воронеже”. (Новый мир. - 1987. - №10. - С. 228-229.)
Об обстоятельствах появления названных стихотворений она сообщает в воспоминаниях: “я зашла к Осипу Эмильевичу и сказала, что мне по делу надо побывать у Туси, моей приятельницы и сослуживицы. Осип Эмильевич пошел со мной. На обратном пути он меня спросил: "Туся не видит одним глазом?" Я ответила, что не знаю, что никогда на эту тему с ней не говорила, очевидно, не видит. "Да, — сказал Осип Эмильевич, — люди, имеющие физический недостаток, не любят об этом говорить". Я возразила, сказав, что не замечала этого и легко говорю о своей хромоте. "Что вы, у вас прекрасная походка, я не представляю вас иначе!" — горячо воскликнул Осип Эмильевич.
На другой день после ночной прогулки я зашла из техникума к Мандельштаму. Надежда Яковлевна была в Москве. Осип Эмильевич сидел на кровати в своей обычной позе, поджав под себя ноги по-турецки и опираясь локтем на спинку. Я села на кушетку. Он был серьезен и сосредоточен. "Я написал вчера стихи", — сказал он. И прочитал их. "Что это?" Я не поняла вопроса и продолжала молчать. "Это любовная лирика, — ответил он за меня. — Это лучшее, что я написал". И протянул мне листок.
I.
К пустой земле невольно припадая,
Неравномерной сладкою походкой
Она идёт — чуть-чуть опережая
Подругу быструю и юношу-погодка.
Её влечёт стеснённая свобода
Одушевляющего недостатка,
И, может статься, ясная догадка
В её походке хочет задержаться —
О том, что эта вешняя погода
Для нас — праматерь гробового свода,
И это будет вечно начинаться.
II.
Есть женщины, сырой земле родные.
И каждый шаг их — гулкое рыданье,
Сопровождать воскресших и впервые
Приветствовать умерших — их призванье.
И ласки требовать от них преступно,
И расставаться с ними непосильно.
Сегодня — ангел, завтра — червь могильный,
А послезавтра — только очертанье…
Что было поступь — станет недоступно…
Чветы бессмертны, небо целокупно,
И всё, что будет, — только обещанье.
И я сразу вспомнила нашу прогулку втроем холодной майской ночью, разговор с Осипом Эмильевичем о Тусе и моей хромоте. Стихи были написаны тушью на суперобложке к Баратынскому. Осип Эмильевич продолжал: "Надюша знает, что я написал эти стихи, но ей я читать их не буду. Когда умру, отправьте их как завещание в Пушкинский Дом". И после небольшой паузы добавил: "Поцелуйте меня". Я подошла к нему и прикоснулась губами к его лбу — он сидел, как изваяние”. Почему-то было очень грустно. Упоминание смерти, а я должна пережить?! Неужели это прощальные стихи? […]
Когда я приехала в Москву в марте 1975 года и прочла Надежде Яковлевне эту рукопись [воспоминаний], она сказала: "Наташа, вы о своих стихах не всё сказали, неполно, это не прощальные стихи. Ося возлагал на вас большие надежды". Она повторила строки:
…Сопровождать воскресших и впервые
Приветствовать умерших — их призванье…
В своих воспоминаниях Надежда Яковлевна так писала об этом стихотворении: "Прекрасные стихи Наташе Штемпель стоят особняком во всей любовной лирике Мандельштама. Любовь всегда связана с мыслью о смерти, но в стихах Наташе высокое и просветленное чувство будущей жизни. Он просит Наташу оплакать его мертвым и приветствовать воскресшего"”
О том, запечатлелся ли “одухотворяющий недостаток” Наташи Штемпель в содержании других посвященных ей стихотворений Мандельштама, трудно сказать что-либо определенное. Есть, например, такие две строки в стихотворении “Клейкой клятвой липнут почки..”: “Будет зыбка под ногою /Легкою качаться”, но имелась ли здесь в виду обсуждаемая нами особенность походки, неясно.
Из автобиографии Н.Штемпель можно узнать о характере ее хромоты: “Семи лет я заболела туберкулезом тазобедренного сустава и долгие месяцы была прикована к постели. Это рано научило меня думать и полюбить стихи. Первым поэтом, которым я увлекалась и стихи которого выучила наизусть, был И. С. Никитин. Проболела я семь лет. Последствием болезни стала хромота. Но я почти не чувствовала своего физического недостатка”.
ПРИМЕЧАНИЕ:
Этот текст я написал по просьбе владелицы интернет-сайта "Хромая девушка". По ее замыслу на сайте будут помещены исследования об отражении этой темы в произведениях Монтеня, Достоевского, Войнич, С. Цвейга и т.д.