Герой безгеройного времени.
Найман А.Г. Каблуков: Роман. – М.: ВАГРИУС, 2005. – 496 с.
В постсоветское время литературу упрекали и упрекают в отсутствии героя. То ли дело раньше! После Корчагина и Маресьева множество менее значительных фигур становились знаковыми действующими лицами в драме, комедии или обычной лирической истории из производственной или социальной жизни. Что же тут удивительного? В стране существовала выраженная шкала ценностей со строгой внутренней иерархией. Всегда было ясно, что и кому можно, а кому нельзя. Что для кого плохо, а для кого это же самое – хорошо. Те, кто был наверху, сами для себя решали, что для них в данный момент ценно, а что – нет. Те же, кто находились внизу, не смели даже и подумать о том, чтобы переступить очерченную мелом черту. Героем становился тот, кто в отведенных для него условиях начинал задумываться о причинах подобного разделения и поступал вопреки прописанным для него правилам. Ломал сложившиеся стереотипы. Или, напротив, достигал невероятных успехов на «правильном» пути, являя собой пример для остальных. «Сделать бы жизнь с кого?» – задумывались на экзаменах выпускники старших классов, и, как положено, отвечали в рифму: «С товарища Дзержинского»…
В последние двадцать лет мы лишь пытаемся понять, что для нас является истинными ценностями. Кто сегодня герой в обществе, и, стало быть, в литературе (поскольку она, как известно, отражает жизнь)? Тот ли, кто живёт, руководствуясь вечными представлениями о добре и зле, часто вопреки даже здравому смыслу? Или тот, кто полагает, что главное – удовлетворить собственные прихоти (как тут не вспомнить «подпольного» человека Достоевского, рассуждавшего «свету ли провалиться или мне чаю не пить?») Может быть, поэтому нынче столько стало в литературе и кинематографе героев, близких к криминалу? И бандиты, и те, кто пресекают их преступления, совершают эффектные, заметные для окружающих, поступки. И для «силовых структур», и для криминалитета, нет проблем с поиском ответов на вопрос, «что такое хорошо, и что такое плохо». Есть Закон. Он как баррикада. Ты стоишь или по одну его сторону, или по другую... Интересно писать, да и читать об этом. Но ведь и проще – и то, и другое. А вот попробуйте написать что-нибудь выдающееся о человеке, который «просто» делает своё дело. Упорно, и не взирая ни на какие общественные перемены. Написать так, чтобы читать, по крайней мере, было не скучно. Или хотя бы "просто" прожить свою жизнь…
В центре романа Анатолия Наймана – известный киносценарист Николай Сергеевич Каблуков. Читатель застает его в возрасте 63 лет. Пережив, как и положено человеку в его годы, множество бытовых неурядиц, счастливых обретений и невосполнимых потерь, он решает написать свой главный сценарий, действующим лицом в котором будет он сам, его жизнь, люди, встретившиеся ему на пути, события, случившиеся с ними и всевозможные ситуации, в которые они попали. Каблуков заново переживает свое детство, взросление, учёбу в вузе, первые творческие опыты, дружбу и предательство. Постепенно в его сознании стирается грань между реальной жизнью и создаваемым сценарием. Прежде чем что либо сказать или сделать, Каблуков примеряет слово или поступок на своего героя. В финале, горько разочаровавшись в возможности жить сообразно высоким представлениям о жизни, о людях с их сложными взаимоотношениями друг с другом, Каблуков приходит к неутешительному выводу: «В том устройстве-дирижёрстве-государстве, где несправедливость – царица, справедливость – скука, дрянь, не нужно справедливости… Все, кого он, Каблуков, встречал в жизни, ближние больше, дальние меньше, взяли на себя сделать его жизнь такой. И если «такой» означало такой хорошей, это говорило о том, что «плохую» её составляющую они опять-таки приняли на себя. Сидели в тюрьмах, истрепывались по бабам, подличали, насильничали, унижались, кончали с собой. Вместо него». Он решает взорвать что-то, где-то. Однако при этом не повредить никому. Иначе он будет, так же, как и окружающие, решать за них и вместо них. Но так случается, что в пустынном месте, где Каблуков решает поджечь изготовленный им «коктейль Молотова», появляются прохожие, и Каблуков горит, наконец-то сам от замысла до исполнения сделав что-то самостоятельно. А публика решает, что Каблуков «снимал путану в подземном переходе. И чеченцы в аккурат около него взорвали бомбу»…
Книга глубока психологически, я бы даже сказал, философична. Любителям лёгкого чтива лучше не даже брать "Каблукова" в руки. Текст то чрезмерно плотен, настолько, что одну страницу можно читать минут двадцать. То красив, как только может быть красив настоящий художественный текст. То вызывающе небрежен. Некоторые фразы приходится перечитывать по нескольку раз, чтобы понять их смысл, то и дело натыкаясь на выставленные даже не через, а на каждой строке по нескольку раз слова-паразиты. Ключ к такому нарочито разноплановому письму отыщется в тексте ближе к его завершению. Каблуков доказывает, что «писать надо не как, а куда. Из точки А в точку Б». «Чушь, – возражает его оппонент. – Писать надо что». Очевидно, автор придерживается точки зрения своего героя, потому что стремится прорисовать путь из отправной точки в конечную, не слишком задумываясь о таких пустяках, как отлавливание словесных "блох".
В то же время читатель с удовольствием найдёт в книге массу интереснейших подробностей из жизни страны в 50-70-е годы прошлого века, в особенности о жизни закрытой для стороннего взгляда так называемой «богемной» среды. Поварится в сугубо литературном котле. Он сможет, как будто бы заглядывая через плечо писателя, понаблюдать за творческим процессом. С увлечением прочтёт готовые синопсисы сценариев (а, заодно узнает, что это такое). Поучаствует в познавательных дискуссиях о сути прозы, поэзии. Задумается зачем, как и что писать писателю, а, соответственно, ему, читателю, читать. Вместе с героем книги встретится с И. Бродским и А. Ахматовой. Причём эти встречи будут живыми и неожиданными для тех, кто привык к фантичным портретам людей на телеэкранах. Узнает, кто кого больше ценил – Бергман Тарковского или Вайда Годара…
Думаю, вполне закономерно роман А.Г. Наймана «Каблуков» удостоен премии журнала «Октябрь» за 2004 год в номинации «Проза». Потому как это и есть современная проза в её лучшем образце. В безгеройное время героем является тот, кто выжил в нём, сумев при этом сохранить человеческий облик. Пусть даже это будет сам писатель –умный, глубоко чувствующий и владеющий Словом человек.
Виктор Винчел