Спустя два часа Настя все еще сидела в сестринской, пила чай, переваривала случившееся и невпопад отвечала на расспросы радостных знакомых фельдшеров из дежурной смены. Они забегали на минутку, снова убегали, убежала куда-то и Лена Воронкова. Все работали и Насте не хотелось им мешать и отвлекать, но и уезжать домой тоже не хотелось. Поэтому она просто тихо сидела, забившись в самый дальний угол и пила чай. За прошедшие два часа серая плотная завеса перед глазами превратилась в мутную дымку, Настя снова стала различать цвета, а очертания окружающих предметов стали обретать четкие границы. Насте хотелось одновременно плакать и прыгать от счастья. До Димки она не дозвонилась, мобильник упорно был недоступен уже в теченни двух часов,. Насте ужасно хотелось позвонить Майку, но она боялась...
Спустя еще час Настя уже почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы выйти на улицу. Ей тут же отчаянно захотелось курить и она с удивлением поняла, что за все время сиденья в сестринской ни разу не вспомнила про сигареты. Снова забежала Лена Воронкова, улыбнулась Насте.
- А говоришь вампиры! Давно уже надо было твоей крови напиться!
- Давно это не помогло бы, - улыбнулась Настя. – Пойду я свежим воздухом подышу, покурю. Меня обратно пустят потом?
- Пошли, я с тобой выйду, пока минутка есть свободная.
Девушки вышли в коридор. Настя с любопытством осматривалась, узнавая привычную обстановку.
- Здесь ничего не изменилось.
- Насть, ты ведь не десять лет назад зрение потеряла, прошло-то всего полгода.
- А кажется, что целая вечность.
Настя разглядывала кучки одежды с бумажками и номерками.
- Что, все с этой перестрелки? – спросила она у Лены. – И это? – Настя указала на кучку одежды, увидев сквозь дымку перед глазами форменный костюм скорой помощи. – Кто-то из ваших пострадал?
Лена молчала. Не обратив на это внимания, Настя подошла поближе и взяла лист с написанной фамилией и перечнем вещей. Настя долго приглядывалась – написанные тонкой шариковой ручкой буквы никак не хотели выступать из-за мутной дымки перед глазами. Настя вертела листок, как мартышка очки из басни Крылова, но написанное прочитать не смогла. К ней подошла Лена Воронкова.
- Там написано Майкл Рентон, Насть. Это ему нужна была первая отрицательная. Он выезжал на перестрелку, зацепило по касательной, ничего страшного, только крови много потерял, мы не хотели тебе говорить...
Они вышли на улицу и закурили.
- Он в сознании? – спросила Настя.
- В сознании.
- Надолго здесь застрянет?
- Да он утром сбежит, а то ты его не знаешь. Тем более, что у него действительно ничего страшного. Заштопали...
- Ленчик, найди мне Лешу, пусть он меня домой отвезет. Если Димка объявится, пусть мне позвонит.
- Не пойдешь к Майку?
- Лен, это не он меня бросил, а я его выгнала. Не думаю, что он захочет меня видеть. И давай больше не будем об этом.
Дома Настя мышкой прошмыгнула в свою комнату. Она не стала говорить родителям о том, что зрение восстановилось, боясь сглазить и спугнуть случившееся чудо и все еще опасаясь, что снова перестанет видеть. Поздно вечером заехал Димка.
- Ты куда потерялся? – поинтересовалась Настя.
- Мобильник сдох, забыл зарядить.Я тебя поздравляю с выздоровлением, Настасья.
- Рано еще поздравлять. Вдруг я завтра опять видеть перестану.
- Не перестанешь.
Они стояли на балконе и молчали, как могут молчать только очень близкие люди. Они понимали друг друга без слов.
- Ты все знаешь про Майка, да?
- Знаю.
- Насть, ему очень плохо без тебя...
- Дим, давай не будем об этом. Я люблю его, но между нами все кончено. Я сама его выгнала. С какими глазами я теперь прийду к нему и что скажу? Нет, Димочка. Будем считать, что эта тема закрыта.
Майк сидел в сестринской и пил чай в привезенных Димкой накануне вечером джинсах и рубашке. В сестринскую зашла сменившаяся с суток Лена Воронкова в «штатском», Майк ловко схватил ее за руку.
- Ну-ка присядь, подруга.
- Чего тебе? Я спать хочу, сил нет. Сутки были – убиться тазом.
- Я тебя долго не задержу. Вся «общага» гудит, как растревоженный улей. Что за история с Настей здесь произошла?
- Какая история? Не знаю я ничего.
- Ленчик, - Майк укоризненно покачал головой.
- Ты потерял много крови, у нас первой отрицательной нормальной не оказалось на тот момент, я вызвала Настю. Она у нас после забора крови сознание потеряла. Наверное у нее заодно понизилось внутричерепное давление и зрение стало восстанавливаться. Когда она уезжала, видела еще очень плохо, но через пару дней будет как новенькая, раз уж процесс пошел. Все? Доволен?
- Почти. Она знала для кого сдает кровь?
- Не знаю, я ее в известность не ставила, у остальных сам спросишь. Майк, не впутывай меня в ваши Мексиканские страсти, мне бы со своей жизнью разобраться, - Лена вздохнула.
- Ладно. Спасибо тебе, Ленчик. Извини.
Через пару дней Настя наконец позволила себе поверить в то, что зрение вернулось окончательно. В течении ближайшей недели она активно занималась наведением порядка в своей жизни : съездила к себе домой, поставила квартирантов в известность, что собирается вернуться и те пообещали к концу октября освободить квартиру; записалась на ВТЭК, чтобы снять инвалидность и размышляла, куда пойти работать – отчаянно хотелось в Склиф, к Димке, но психиатрия по-прежнему интересовала ее больше всего прочего.
Для Майка неделя прошла в тягостных раздумьях. Впервые в жизни ему отчаянно хотелось с кем-нибудь посоветоваться, но Димка был катастрофически занят, а поговорить о Насте больше было не с кем. В конечном итоге Майк решил все же навестить Настю и будь, что будет.
Утром второго октября Майк сменился с суток и заехал домой – немного поспать, привести себя в порядок, а вечером – к Насте. Позвонил Димка:
- Майк, можно я к тебе вечером загляну? Мне второй том внутренних болезней нужен.
- Конечно. Только меня, возможно, не будет дома. Я оставлю тебе книжку на столе в комнате. У тебя ключи есть, сам возьмешь.
- Ладно. Спасибо.
- Дим...
- Да?
- Нет, ничего... Пока, - Майк уже принял решение зайти к Насте и подавил внезапное желание посоветоваться все же с Димкой на сей счет.
Настя, приостановив на выходные свою бурную деятельность, весь день читала свою любимую «Клиническую психиатрию». Вечером неожиданно заглянул Руслан.
- Привет, Настя!
- Привет! Какие люди! Тебя уже выписали? – Настя поднялась с дивана и шагнула к Руслану.
- Да, еще в пятницу.
В дверь снова позвонили, Настя услышала, что дверь пошла открывать мама и снова повернулась к Руслану.
- Не поверишь, но у меня полностью восстановилось зрение.
- Да ты что! Правда? – глаза Руслана засветились искренней радостью. Он внезапно обнял Настю, подхватил ее на руки и закружил по комнате. Она весело рассмеялась над его ребяческим порывом.
Майк осторожно заглянул в Настину комнату. Радостная улыбка тут же погасла, а плечи поникли. Он повернулся и понуро побрел к двери. Увиденного было достаточно – абсолютно счастливая Настя обнимала за шею незнакомого мужчину, который кружил ее по комнате. Никем не замеченный, Майк обулся, накинул куртку и тихо закрыл за собой дверь. У лифта он обернулся, посмотрел на Настину дверь и произнес тихо :
- Будь счастлива, малыш.
За его спиной с грохотом закрылась дверь подъезда, разбивая на тысячи осколков крохотную надежду на то, что когда-нибудь они снова будут вместе. Он сел в машину и с силой ударил кулаком по рулю.
- Черт! Вот черт! Болван! Какой же я безмозглый болван! Я не должен был оставлять ее. Дурацкая депрессия несчастной девчонки, а я оставил ее, наслушавшись бреда о том, что больше ей не нужен. Чтож, она нашла кого-то умнее меня. Я сам виноват во всем.
Он вырулил со двора и нажал на газ. Не замечая светофоров, он гнал сквозь серые осенние сумерки раннего вечера и моросящий дождь. Вода стекала по лобовому стеклу, размазывая огни летящих на встречу фонарей вечернего города.
Он не помнил, сколько колесил по Москве, тщетно стараясь побороть отчаянье. Ход времени не имел больше смысла и ничто не имело больше значения, кроме того, что он потерял ее. Навсегда.
Наконец он вернулся домой. Скинув на пол непонятно когда насквозь промокшую куртку, он прошел в комнату и тяжело опустился на пол. Вцепившись пальцами в волосы, он смотрел на сгущающиеся за окном сумерки и светлячки окон в соседнем доме.
Через час Майк был абсолютно спокоен. Он неторопливо вышел из комнаты, потом долго рылся в ящике с лекарствами хозяйки квартиры – старушки, ныне живущей у сына. Наконец его поиски увенчались успехом. Он налил на кухне стакан воды и высыпал на ладонь горсть таблеток фенозепама, сожалея, что не нашлось чего-нибудь посерьезнее. Наконец с таблетками было покончено. Вернувшись в комнату, он нашел лезвие.
- Это чтобы наверняка, - сказал он себе, опускаясь на пол и закатывая рукава рубашки. Он полоснул лезвием по запястью. Кровь из перерезанной вены заливала джинсы и пол. Не чувствуя боли, он переложил лезвие в другую руку, но оно выскользнуло из непослушных, скользких от крови пальцев
- Ну вот и все. Будь счастлива, малыш.
Он закрыл глаза и привалился спиной к стене, чувствуя, как начинает шуметь в ушах, кружится голова и отчаянно клонит в сон. Настойчивого звонка в дверь он уже не слышал...
Не дождавшись реакции на свои звонки, Димка долго рылся в рюкзаке, разыскивая в его недрах ключи от квартиры Майка. Однако они все никак не находились. Димка вытряс содержимое рюкзака на пол, извлек из общей кучи мигом нашедшиеся ключи и затолкал все обратно в рюкзак, восстановив там привычный беспорядок. В коридоре он едва не упал, споткнувшись о мокрую куртку Майка. В комнате горел свет.
- Майк, ты дома? – позвал Димка.
«Наверное спит» - решил он не дождавшись ответа и пошел в комнату. На полу в луже крови, уронив голову на грудь, сидел обмякший Майк.
- Ах ты, мать твою!
-33-
Майк был без сознания, из перерезанной вены продолжала тонкой струйкой стекать кровь. Пульс на сонной артерии едва прощупывался. Димка метнулся в ванную, схватил первое попавшееся полотенце и, чертыхаясь, стал накладывать Майку жгут, весь перепачкавшись в крови. Он достал мобильник и набрал номер подстанции, где работал Майк.
- ... Тут почти что завершенный суицид, если ребята не поторопятся, слово «почти» станет не актуальным. Пульс едва прощупывается, он без сознания, потерял много крови, здесь ничего нет, я тоже безо всего, сделать ничего не могу, - он назвал адрес Майка. Мучительно долго тянулось время. Наконец он услышал сирену скорой и посмотрел на часы – шесть минут. «Почти рекорд» - мелькнуло в голове. Он открыл дверь и вернулся в комнату. Через минуту в комнату влетели незнакомые врачи. Димка вздохнул с облегчением.
Всю ночь Димка провел в токсико реанимации, опасаясь, что Майк не доживет до утра. Утром местные фельдшера чуть ли не пинками выпроводили Димку в «общагу» отсыпаться. Разговаривать ни с кем не было ни сил, ни желания. Забившись в самый дальний угол закоулков общей реанимации, Димка долго ворочался, но через пятнадцать минут усталость взяла свое и он заснул тяжелым беспокойным сном. Проснулся он лишь под вечер.
- А, привет, Димыч, - знакомые фельдшера из токсико встретили его нехорошими ухмылками.
- Что-то не так? – удивился Димка.
- Ну и кадр этот ваш Рентон, - в токсико Майка не знали.
- Что случилось-то?
- Да его всю ночь с того света вытаскивали, сам видел, а как ты ушел, он пришел в себя и впал в такой делирий, что мама не горюй. Он сейчас на вязках...
- В сознании? – перебил Димка.
- Какое сознание, Димыч? В нем релахи и «галочки» – слона усыпить можно. Он капельницу выдрал, мочевой выдрал, со стойкой на фельдшеров кидался и вообще был невменяем. Пусть ему психиатра вызывают и переводят, ко всем чертям, в психосоматику, не надо нам тут такого счастья. Его промыли, ОЦК восполнили, заштопали, пусть дальше в ПСО лечится.
Из токсико Димка ушел мрачнее тучи.
В понедельник утром Настя возобновила свою бурную деятельность. Весь день она провела в очереди на ВТЭК. Но инвалидность с нее сняли и она шла домой абсолютно счастливая, с чувством выполненного долга, пока не обнаружила, что лежавший в кармане куртки мобильник исчез. Раздосадованная она шла к метро. Кто-то схватил ее за руку :
- Настя!
Она подняла голову и увидела Наташку, с которой не виделась уже сто лет – с той самой новогодней вечеринки у Димки.
- Привет!
- Какими судьбами в наших краях?
- ВТЭК проходила. Прозреть – только полдела. Такую бюрократию развели, я фигею, дорогоя редакция.
- Все с тобой ясно. Заглянешь на чашку чая? В последнее время ты особой разговорчивостью не отличалась, может теперь посидим поболтаем, как в старые добрые времена?
- С удовольствием. Программу минимум я на сегодня выполнила. Представляешь, только что обнаружила, что у меня свистнули мобильник из кармана куртки.
- Ну кто ж мобильник в кармане таскает, - Наташка протянула Насте телефон. – Попробуй себе позвонить.
-34-
Настя набрала свой номер.
- Не доступен, - сказала она, возвращая Наташке мобильник.
- Значит точно свистнули.
- Да хрен с ним, буду я еще из-за куска пластмассы расстраиваться. Только номера теперь восстанавливать задолбаешься, у меня многие были записаны только в телефоне.
Засиделись, как водится, до поздна.
- Оставайся ночевать, Насть. Когда еще будет время так хорошо посидеть? Я в отпуске, завтра не вставать ни свет, ни заря...
- Ладно, только маме сейчас позвоню, предупрежу, чтобы она меня не ждала.
Настя позвонила и вернулась на кухню.
- Димка меня разыскивает, что-то у него случилось. Он недавно поменял номер мобильника, я его не помню наизусть. Попросила маму спросить, если еще раз позвонит. У него завтра сутки, кажется. Если не позвонит, я его завтра в Склифе выловлю. До завтра, надеюсь, никто не умрет.
Вернувшись утром домой, Настя тщетно прождала звонка от Димки до двух часов дня. Номер его она так и не нашла и решила позвонить в Склиф. Он действительно был на сутках, но к телефону не подходил очень долго.
- Да, слушаю, - наконец ожила телефонная трубка.
- Дим, это Настя, привет. У меня мобильник свистнули, я теперь без связи. Ты меня искал?
- Насть, у нас массовка. Мне некогда. Приезжай сюда. Майк лежит в токсико. Суицид, откачали. Сейчас он в делирии на вязках. Все, отбой, мне некогда, - Димка бросил трубку.
Настя осторожно положила трубку.
- Вот черт!
Через час Настя была в Склифе. Все фельдшера были заняты, а сама Настя никого в токсико не знала.
- Там в сестринской Сашка отсыпается, пни его, пусть он тебя проводит, - на ходу сказал Насте Димка, проходивший мимо в заляпанном кровью костюме.
Настя долго тормошила Сашку, добившись от него реакции на внешние раздражители только через двадцать минут. Сашка открыл один глаз и недовольно воззрился на Настю.
- Саш, проводи меня в токсико. Я никого там не знаю, попрут меня в шею.
- А чего ты в токсико забыла?
- Там Майк лежит.
- Да? А что он там забыл?
- Это я и собираюсь выяснить.
- Ладно, сейчас провожу, подожди меня на улице, иди покури.
Настя послушно отправилась на улицу курить. Вскоре появился Сашка.
- Постой здесь, - сказал Насте Сашка около ординаторской в токсико.
Минут через десять он подошел к скучающей у окошка в коридоре Насте.
- Нет его здесь. Сегодня утром во вторую психосоматику перевели. Там я сам никого не знаю. Так что ничем помочь не могу, - Сашка виновато развел руками.
- Ладно. Спасибо, Саш. Я дальше сама, с коллегами договорюсь как-нибудь.
«Заодно насчет работы почву прощупаю. Не верю я, что Майк сошел с ума и в суицид этот не верю. Не нравится мне все это. С Иваном Петровичем Диким, заведующим второй психосоматикой, я уже сталкивалась, отличный мужик. Он-то мне все и объяснит» - думала Настя по дороге к корпусу, в котором находилось психосоматическое отделение.
Настя нажала на звонок внизу и поднялась на второй этаж. Решетка, закрытая на амбарный замок, за ней еще одна дверь, закрытая на контрольный замок и гранку. Дверь наконец открылась и санитарка в синем халате, со связкой ключей, недовольно глядя на Настю, спросила:
- Кого вам?
- Здравствуйте. Я могу поговорить с Иваном Петровичем, с заведующим? – спросила Настя санитарку.
- Он вас ждет? – уже более миролюбиво поинтересовалась санитарка.
- Ждет, - не моргнув глазом, соврала Настя.
Санитарка открыла решетку, впустила Настю и с лязгом захлопнула ее за Настей. Настя вздрогнула, по спине пробежали мурашки.
- Присаживайтесь, - санитарка кивнула Насте на облезлое кресло около кабинета заведующего, – Он сейчас с родственницей больного поговорит и вас примет. Посидите.
Настя с опаской опустилась в кресло. По коридору бродило несколько безликих пациентов с пустыми глазами в одинаковых серых больничных пижамах. Настю снова передернуло.
«Не верю я, что Майк здесь, не может он быть таким же, как эти.»
Напротив кресла, на краешке которого сидела Настя находился сестринский пост.
- Отпусти меня... – неслась заунывная песня из хрипящего магнитофона. Настя вздохнула. «Нет, работать я здесь точно не смогу, но хотя бы для видимости придется поговорить об этом, раз уж напросилась на прием к заведующему» - думала она. Из кабинета Дикого вышла женщина. «Какие пациенты, такие и родственники. От осинки не родятся апельсинки» - подумала Настя, посмотрев на нее. Санитарка пошла провожать посетительницу. Настя постучалась и заглянула в кабинет.
- Иван Петрович, здравствуйте. Можно к вам?
Колоритный пожилой мужчина кивнул :
- Проходите.
Представившись, Настя начала с вопроса о трудоустройстве, но слушала в полуха, твердо решив, что ни за что не придет работать в такое убогое отделение. Заверив заведующего, что подумает насчет работы в его отделении, Настя вдохнула побольше воздуха, как перед прыжком в воду и произнесла :
- Иван Петрович, еще один вопрос. У вас лежит некий Майкл Рентон. Я могу узнать о его состоянии? Это мой близкий друг.
- Да есть у нас такой. Вообще-то его из токсико должны были перевести в седьмое ПСО, в хирургическое. Непонятно, почему он попал к нам, наверное, у них мест нет. Сезонное обострение, - он нехорошо ухмыльнулся. Настя поежилось, но его лицо вновь приобрело привычный серьезный вид.
- Рентон контакту не доступен. Время проводит в пределах постели, в пространстве и времени ориентирован правильно. В токсико был эпизод спутанности, скорее всего вызванный приемом большого количества фенозепама. Анамнез по психо статусу пациента собрать не представляется возможным.. Пока мы остановились на диагнозе дистимическое расстройство. Однако необходима дифференциальная диагностика с большим депрессивным расстройством. Думаю, эти тонкости вам не слишком интересны. в анамнезе, он лежит в надзорной палате. Пока это все, что я могу вам сказать.
- Я могу его увидеть? – Настя почувствовала вдруг нестерпимую тоску и поняла, что не успокоится, пока собственными глазами не увидит Майка, пока не убедится, что он жив.
- Боюсь, что пока это невозможно.
«По-хорошему не хочешь, значит? Ладно. Все равно будет по-моему.» - с внезапной злостью подумала Настя. Она выдала заведующему самую обаятельную улыбку из своей коллекции и спросила :
- Вы не могли бы показать мне отделение а плане ознакомления с будущим местом работы?
Тут же забыв про Майка Иван Петрович поднялся со своего кресла и они с Настей вышли в коридор. Однако увидеть Майка Насте так и не удалось. В сопровождении заведующего она прошлась по всему отделению, заглянула в
процедурный и лекарственный кабинеты, в сестринскую, но порог надзорки ей переступить не дали. Иван Петрович ловко подхватил ее под руку и ненавязчиво отвел в сторону. На этом экскурсия была окончена. Надзорка была совсем рядом. И там был Майк – такой близкий и такой недосягаемый.
-... Так что, милости просим. Надумаете – приходите, буду рад видеть вас в качестве сотрудника нашего отделения.
- Конечно. Большое спасибо, что уделили мне время. Я обязательно прийду. До свидания, Иван Петрович.
Со стула в коридоре поднялась все та же санитарка в синем халате со связкой ключей. Вместе с ней Настя направилась к выходу.
Майк лежал на неудобной кровати с плоским продавленным матрасом, повернувшись спиной к окружающему миру и глядя немигающим и невидящим взглядом на облезлую, выкрашенную в бледно-желтый цвет стену палаты. Сначала в голове было пусто. Жизнь была кончена, вместе с ней кончились и мысли. Но внезапно пустоту заполнил Настин голос. Майк не мог разобрать ни слова, но готов был поклясться, что это именно ее голос, который он никогда не спутает ни с каким другим. Повинуясь внезапному порыву, он встал с кровати и вышел в коридор, сопровождаемый внимательным взглядом медсестры. У самого выхода мелькнула всего на секунду до боли знакомая фигура и хвостик светлых волос и скрылась за дверью. Майк вздохнул и вернулся в палату. В сознании слабо копошилась мысль : «Чем же они меня так загрузили? Только глюков мне и не хватало.»
Принимать вечерние и ночные таблетки он не стал, скрыв этот факт от молоденькой доверчивой аминазиновой медсестры. Вчерашняя студентка, она стеснялась ковыряться ложкой во рту у пациентов в поисках спрятанных таблеток и вполне удовлетворилась широко разинутой пастью Майка.
В десять вечера дежурная смена разогнала по палатам немногих слонявшихся по коридору пациентов, объявив отбой. В палатах включили тусклые ночники и выключили свет. Майк с головой накрылся одеялом. После отказа от таблеток в голове прояснилось. Теперь серая больничная пижама огнем жгла ему кожу. Ныло правое запястье, перевязанное сероватым бинтом. Все чувства в темноте внезапно обострились... Майк закрыл глаза. «Что я делаю здесь, в этой Богом забытой психушке? Я хочу только одного – быть сейчас с Настей. Я все отдал бы за возможность еще раз увидеть ее ...» С этой мыслью он задремал под стареньким больничным одеялом.
Он открыл глаза – знакомая Настина комната в квартире родителей, он лежал на ее кровати, а рядом спала сама Настя, свернувшись клубком под плюшевым пледом.
«Я знаю, что сплю сейчас в этой дурацкой психушке. Только во сне мы можем быть вместе.» - подумал он. Майк осторожно погладил Настю по голове, боясь проснуться. Настя обняла его, не открывая глаз... Он целовал и обнимал ее так, словно они не виделись еще добрый десяток лет. И все это время Майк заклинал свое сознание не просыпаться, дать ему еще немного побыть рядом с ней, пусть даже это всего лишь сон...
Настя открыла глаза и тут же снова зажмурилась от не по-осеннему яркого солнца, бившего в глаза. В Москву пришло очередное утро.
«Ну вот, Майк снится мне во сне и только во сне я могу быть счастлива с ним. Я никого не любила так, как я люблю его. Я сама похоронила собственное счастье» - мелькнуло в
голове. Она снова открыла глаза и села на кровати, только сейчас заметив, что на ней нет одежды. Рядом на кровати спал такой же обнаженный Майк...