Глава 1 Вспышка прошлого

 
Новый год, рождество и все близлежащие праздники решили отметить теплой компанией в ближайшем Подмосковье, в двухэтажном коттедже, расположенном в цивилизованном коттеджном городке. Родители в Москве и не против, в коттедже только сторож, приглядывающий за пустующим зимой домом.
 Настя рассчитывала на теплую дружескую компанию из пяти человек, а компания оказалась в четыре раза больше. Из этих двадцати человек только пятерых Настя и знала. Кроме Насти присутствовали еще четыре девушки – подруга Насти Наташка, хорошая знакомая Шурка и две незнакомые девушки-близняшки Оля и Юля.
 Мальчики возложили на них труд организовать сервировку стола «а ля фуршет», а подобные вещи всегда сближают. Перезнакомились быстро. Из-за прикрытой двери гостинной постоянно раздавались визги, взрывы хохота и непрекращающийся щебет звонких девичьих голосов.
 «А ля фуршет» получился довольно кислым – мальчики маялись постновогодним похмельем, кучковались по двое, по трое и пили в основном «за нас с вами, за *** с ними». Однако Настя успела перезнакомиться со всеми, кого не знала, а в некоторых даже заподозрила родственную душу и очень мило побеседовала «за жизнь».
 К двум часам ночи так и не начавшееся веселье окончательно завяло. Впрочем, Настя чувствовала себя на удивление умиротворенно. Оля и Юля расхватали своих кавалеров и разъехались по домам, мальчики расползлись кто куда «ночевать». Верные Наташка и Шурка помогли неугомонной Насте с ее гипертрофированным чувством ответственности ликвидировать остатки и последствия застолья и тоже отправились спать.
 Настя придирчивым взглядом окинула гостинную – вроде порядок, вздохнула и пошла на второй этаж искать себе пристанище на ночь. Было душно и хотелось спать.
 Первая попавшаяся комната была не заперта и не оглашалась богатырским храпом одного из подвыпивших гостей, но Настя на всякий случай постучала. Тишина. Она открыла дверь и щелкнула выключателем. Лампочка вспыхнула, хлопнула и комната снова погрузилась в темноту.
- Конечно, только в облюбованной мною комнате может перегореть лампочка в самый неподходящий момент, - пробормотала Настя.
 Она распахнула окно, бросила на подоконник сигареты и зажигалку и с наслаждением вдохнула морозный воздух, ворвавшийся в жарко натопленную комнату.
«Вот оно счастье», - подумала Настя, доставая из пачки сигарету. - «А теперь покурить и баиньки». Высоко в небе висел узенький серп убывающей луны, под его неярким светом совсем по-рождественски переливался пушистый свежевыпавший снег.
 На кровати за Настиной спиной кто-то сонно заворочался. От неожиданности она вздрогнула, выронила сигарету и стремительно обернулась. В темноте она не видела лица, но голос неожиданно показался ей смутно знакомым.
- Привет, ты кто?
- Извини, я тебя не заметила. Дверь была открыта, а лампочка перегорела... Я думала, что здесь никого нет, - смущенно оправдывалась Настя под пристальным взглядом незнакомца.
- Я уже ухожу, извини, - она схватила сигареты и хотела выбежать из комнаты, но мужчина схватил ее за рукав рубашки-ковбойки и стал пристально вглядываться в ее ипуганное лицо, не сводя с нее ни на секунду пристального взгляда огромных темных глаз. Двигаясь медленно, словно во сне, он притянул Настю к себе, обнял ее и зарылся лицом в ее волосы. От запаха его туалетной воды у Насти защемило сердце и захотелось заплакать. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, а ладони стали неприятно влажными, Настя отчаянно пыталась вырваться, но мужчина крепко держал ее в своих объятиях. Настя почувствовала, как его губы касаются ее макушки, его дыхание обожгло ей кожу...
 
- Женька, - еле слышно выдохнул мужчина, - Женька...
Настя до крови закусила губу и соленый, тошнотворный привкус во рту вернул ее к реальности.
- Нет, - прошептала она. - Нет, я Настя, - Но мужчина, казалось, не слышал ее. Он прижимал к губам пряди ее длинных светлых волос, целовал их, упивался их запахом и снова и снова шептал: « Женька...»
Из глаз Насти катились слезы, но соленый привкус крови во рту снова отрезвил ее. Холодным, словно мертвым голосом она отчетливо произнесла:
- Отпусти меня. Я Настя, ты меня с кем-то перепутал. Отпусти меня, - она снова стала вырываться из крепких объятий мужчины. Он прижал ладони к ее вискам и заставил поднять голову.
- Нет, только не сейчас, - прошептала Настя, с отчаяньем глядя в его темные глаза. Он ладонью вытер слезы на ее щеках, прижал к груди и снова повторил : «Женька.»
- Черт тебя подери! – Настя снова забилась в его цепких объятиях. - Отпусти меня или сам убирайся к черту! – голос ее сорвался, она обмякла у него на груди и заплакала, вцепившись в его свитер, пряча от него заплаканное лицо, не в силах остановить поток льющихся из глаз слез, - Убирайся к черту! – еще раз тихо повторила она, судорожно цепляясь за него, противореча самой себе. - Я тебя ненавижу.

 Двенадцать лет назад. Экзамены, последний звонок, школьный выпускной – все как во сне. Жаркие поцелуи в чужих подъездах и на лестничных клетках, тихие сдавленные стоны на холодных шелковых простынях, безумный секс – яркой вспышкой. Летний теплый дождик и они, веселые и мокрые, бегущие за руки к ближайшей арке... Провал экзаменов в юридический, скандал дома... А потом он баюкал ее на руках, как ребенка, утешал, гладил по голове, и они снова и снова занимались любовью, забывая обо всем, видя только друг друга, рассыпаясь на мелкие осколки восторга и счастья от того, что они есть друг у друга. Потом... Медицинский колледж – легко, словно всю жизнь об этом мечтала; интересно и жизнь... Нет, сказка, наполненная им чудесами и восторгом. Нет, она не жила, она летала, купаясь в щедро льющихся на нее струях чудес. И он – добрый, персональный Гудвин, волшебник и безумно любимый человек. Сказочный сон, бесконечный полет. Я тебя люблю...

 Два года спустя. Третий курс. Они как всегда договорились встретиться днем, когда у Насти закончатся занятия в колледже. Они всегда встречались в парке, неподалеку от колледжа, на одной и той же ярко-голубой лавочке. Холодный октябрьский ветер нагнал тучи и они расплакались нудным осенним дождем. Настя замерзла и промокла, прождала до темноты, но он так и не пришел. Ни в этот день, ни на следующий, ни через месяц, ни через два... А потом Настя и сама перестала ходить в парк и тихо плакать на любимой некогда скамейке. Ни городского, ни мобильного телефона у него не было, а в его квартире никто не открывал дверь и не подавал признаков жизни. Только на исходе второго месяца ожидания и тоски Насте открыла дверь пожилая женщина.
- Так он два месяца назад уехал. За весь октябрь вперед заплатил, а прожил только неделю и уехал, - ответила она на Настин вопрос, - Два года с таким квартирантом беды не знала, - вздохнула она.
- А вы не знаете, куда он уехал? – едва сдерживая слезы, спросила Настя.
- Нет, девушка, не знаю. Зачем оно мне? Уехал и уехал...
 Он никогда не говорил Насте, что это не его квартира, съемная...
 Она долго бесцельно бродила по заснеженному городу, всем своим существом ощущая, что жизнь кончилась.
 
 Третий курс и половина четвертого прошли как в кошмарном сне. А потом Настю неожиданно « пришибло» психиатрией. В этот момент что-то умерло в ней. Нет, она не перестала его ждать, она слишком привыкла к этому. Она так и не поняла куда он исчез и почему... Просто неожиданно ей захотелось стать совсем другой. Будто не с ней все это происходило... Тогда она еще была Женькой... А потом для полноты ощущений даже имя поменяла, стала Настей, переехала жить к бабушке... Потом, закончив колледж, она порвала отношения со всеми своими знакомыми из «той» жизни, устроилась на работу в психиатрическую клинику и каждый день отчаянно старалась забыть о том, что когда-то существовала не Настя, а Женька. Появились новые знакомые и друзья, которые и не подозревали о Женьке. Она привыкла быть Настей, привыкла к тому, что все это было не с ней. Только где-то глубоко-глубоко в сердце нетающей льдинкой застыло его имя. « Я тебя люблю» - тихий шепот в ночи... Нет, не вспоминать, не думать. Ничего не было, не с ней, с кем-то дугим... Слезы в подушку : « Я тебя люблю». Потом замерло, затаилось... Десять лет большой срок. Но даже за десять лет не растаяла в ее сердце жгущая огнем льдинка с его именем. Она просто привыкла к этой боли и почти перестала замечать ее, просыпаясь каждое утро с одной и той же, ставшей привычной мыслью : « Я Настя, нет никакой Женьки и не было... Я тебя люблю и не могу забыть и за это я тебя уже почти ненавижу!»

 И вот десять лет спустя она стояла и судорожно вдыхала запах его туалетной воды – родной и до боли знакомый. Она прятала от него лицо, уткнувшись носом в его колючий свитер и тихонько всхлипывала.
- Не плачь, малыш, я тебя люблю.
- Где ты был столько лет? Где тебя носило, когда ты был так нужен мне? Женька умерла, Майк. С тоски по тебе. Я Настя, - тихо прошептала она. Он обнимал ее вздрагивающие плечи, гладил по волосам, по спине, что-то тихо шептал...
- Все равно я тебя люблю, старалась, но так и не смогла забыть, - тихо, словно про себя добавила она. – Откуда ты вообще здесь взялся?
- Сторож я, - буркнул Майк.
- Ты сторож? – от удивления Настя перестала плакать и подняла на него огромные, ставшие от слез ярко-зелеными глаза.
- Вообще-то я врачом работаю на скорой. А здесь я просто живу, чтобы квартиру не снимать. А заодно и за домом приглядываю. И Димке с родичами удобно и мне. Все довольны и счастливы.
- И давно ты здесь?
- Четыре месяца. Жень, я ведь пытался тебя найти, только мне сказали, что ты переехала, ни нового адреса, ни телефона не дали. Я все четыре месяца тебя искал, а нашел здесь...
- Мы с Димкой работаем вместе. Чтож ты к застолью не присоединился?
- Я с суток. Предупредил Димку, что буду отсыпаться, чтобы он меня не будил.
- Где ты был все эти долгие годы, Майк?Я ведь так и не смогла тебя забыть и разлюбить, хотя очень старалась. Даже имя поменяла, словно не со мной все произошло. Я два месяца мерзла на этой чертовой скамейке и умирала от отчаянья. Где тебя носило, почему ты исчез?
- Эх, Женька, Женька... Где наша не валялась... Я не хотел. Просто так получилось. Прости.Я все эти годы помнил и любил только тебя и никому теперь не отдам, - он грустно улыбнулся, - Женька, Женька, я так скучал по тебе, малыш.
 Его мягкие теплые губы...Стоило им коснуться Настиных губ и весь мир перестал для нее существовать. Исчезла темная комната с перегоревшей лампочкой, тоненький серп луны и заснеженный коттеджный городок. Словно и не было этих десяти лет тоски, боли, одиночества и призрачной надежды.

 Их не разделяли больше ни колючий свитер, ни клетчатая рубашка-ковбойка. Они превратились в одно целое существо и в его жарких объятиях растаял колючий кусочек льда в Настином сердце, теперь он рядом – теплый, живой, настоящий. Настя обнимала его, боясь хоть на миг разомкнуть руки, словно от этого он мог исчезнуть как мираж, как наваждение, как хрупкая новогодняя сказка маленькой девочки Женьки, которой Настя снова почувствовала себя в его присутствии.
 Поздний зимний рассвет не спешил. Смутные предутренние сумерки. Майк снова заснул, а Настя стояла у окна и курила, кутаясь в его колючий свитер. Она вспоминала как мокрые и счастливые они, смеясь и держась за руки, бежали к ближайшей арке под теплым летним проливным дождем, как он баюкал ее как маленького ребенка после провала экзаменов в юридический, как страшно и сладко было ей впервые заниматься с ним любовью, как она с маниакальным упорством мерзла и мокла два месяца подряд на ярко-голубой скамейке в парке, как поменяла имя и тщетно пыталась все забыть.
 Задумавшись, она заметила Майка только когда он положил руки ей на плечи.
- Все будет хорошо, Женька. Теперь обязательно все будет хорошо. Я тебе обещаю, малыш.
- Гудвин, мой сказочный Гудвин. Мне ведь уже давно не 16 и даже не 18, а я все так же верю в твои чудеса, - тихо, самой себе сказала Настя.
- Гудвин? – удивился Майк.
- Те два года, что мы были вместе, я про себя называла тебя Гудвином. Ты подарил мне столько чудес, мой добрый сказочник, мой волшебник, - ответила Настя, обнимая его.
- В моей корзинке еще полно чудес, успеешь еще устать от них. Все еще будет, но не прямо сейчас же, потерпи немного, - улыбнулся Майк.
- Все вы, Гудвины, такие – великие и ужасные.
- Ты вся дрожишь. Замерзла?
- Нет, Майк, это от волнения. У меня такой бардак сейчас в голове – мысли как тараканы разбегаются. Я меньше всего ожидала встретить здесь тебя.
- Считай, что это рождественский подарок Гудвина, великого и ужасного, - снова заулыбался Майк.

 Настя тихо выскользнула из объятий спящего Майка и посмотрела на часы – полдень. Она быстро оделась, взяла сигареты с подоконника и неслышно вышла из комнаты. В коттедже было тихо – народ и не думал просыпаться. Порывшись в кухонных шкафах, Настя обнаружила молотый кофе и турку. Она немного повоевала с чудом техники – газовой плитой и наконец-то водрузила турку на огонь. По кухне разлился аромат хорошего кофе. «Ползи на запах» - вспомнилась Насте реклама, которой не так давно пестрели Московские рекламные щиты.
- Как мало надо человеку для счастья, - пробормотала Настя, закуривая. Наверное каждый человек, живущий долго один, приобретает привычку разговаривать вслух сам с собой. Не избежала этого и Настя. С бабушкой она прожила всего год, а теперь уже много лет жила одна в квартире бабушки, уехавшей жить к сестре в деревню.
 Настя с наслаждением пила свой утренний кофе с сигаретой, когда на лестнице послышались шаги. «Вот и на запах кто-то ползет» - подумала неожиданно Настя. В следующую секунду на кухне появился взъерошенный Димка.
- Привет, Настасья. Тебе чего не спится?
- Да я всего десять минут назад встала. Вот только кофе себе сварить успела. Я тут в поисках кофе в твоих шкафах порылась, ты уж извини.
- Да пожалуйста, - махнул рукой Димка.
- Хочешь, я тебе кофе сварю, а то у тебя такой вид, как будто тебя поднять подняли, а разбудить забыли.
- Так оно примерно и есть, так что кофе – это мысль, вари.
 
Поколдовав над туркой, Настя поставила перед Димкой кружку с ароматным кофе. В этот момент на лестнице снова послышались шаги и на кухне появился такой же сонный и взъерошенный Майк.
- О! Доктор Айболит проснулся, - констатировал Димка. – Знакомься, Настасья, это Майк, он у меня тут сторожем работает. Но я тебе открою страшную тайну – вообще-то он врач, - веселился Димка.
- Я тебе тоже страшную тайну открою – я с твоим сторожем уже двенадцать лет знакома, - улыбнулась Настя.
- Женечка, свари мне тоже кофе, - Майк , не стесняясь, обнял Настю за талию.
- Ребят, я что-то ничего уже не понимаю, - обалдевший Димка смотрел на них во все глаза.
- Да ты не обращай внимания, все нормально, - спокойно ответил Майк.
- Ну ни фига себе нормально! Давайте, выкладывайте свои страшные тайны, а то я лопну от любопытства!
- Нет никаких страшных тайн, Дим. Этот твой доктор Айболит совратил меня в шестнадцать лет, потом мы два года были вместе, а потом он исчез и обнаружился только десять лет спустя в одной из твоих комнат на втором этаже, - спокойно сказала Настя, колдуя над кофе для Майка.
- А почему он тебя Женечкой назвал? - не унимался Димка.
- А вот это уже страшная тайна, - улыбнулась Настя.
- С ума с вами сойдешь. Ни фига себе, как мир тесен, - удивился Димка.
 Выпив кофе, Майк засобирался в Москву – по каким-то делам ему надо было заехать на подстанцию. Насте ужасно не хотелось его отпускать, она все еще боялась, что он снова исчезнет. Однако она понимала, что не может таскаться за ним хвостиком остаток жизни.
- Дим, я, пожалуй, тоже до дома. Подкинешь меня? – обернулась она к Майку, вертящему в руках ключи от машины. Майк кивнул и Настя пошла за курткой и рюкзаком. Димка посмотрел на Майка и тихо произнес:
- Мне Настасья как сестра, обидишь ее - голову оторву, имей это ввиду. Не нравятся мне ваши страшные тайны.
Майк хотел что-то ответить, но тут вошла Настя и он только хмуро и многозначительно посмотрел на Димку, но промолчал.
- Димочка, тебе моя неземная благодарность хотя бы за возвращение этого чудовища. Всем пламенный привет, много не пейте, на работе увидимся, - Настя чмокнула Димку в щеку и побежала на улицу, догонять Майка, который тремя минутами раньше пошел греть машину.
 Придя домой Настя первым делом распахнула все форточки – любовь к свежему воздуху была неистребима. Переодевшись в спортивный костюм, она включила чайник и полезла инспектировать холодильник. Там ее ожидало сморщенное яблоко и засохший и скрюченный кусочек сыра.
- Ну да, в холодильнике, как всегда, мышь повесилась. И почему я каждый раз наивно надеюсь, что там что-то выросло без моего участия? Ладно, переживу. – она закрыла холодильник, налила себе чаю и закурила.
- Итак, 8 января, праздники прошли, послезавтра на работу. Питаюсь одним никотином, кофеином и адреналином, сама с собой разговариваю – кошмар. Ладно, что мы на сегодняшний день имеем? Имеем вернувшегося Майка. И это, конечно, просто замечательно. А еще мы имеем поданное в ЗАГС заявление и без пяти минут мужа Антона, который уехал в свою дурацкую командировку и даже не подозревает, что никакой свадьбы не будет. Если я скажу Майку про Антона, он решит, что появился в моей жизни не вовремя и опять исчезнет, а я во второй раз этого не переживу.
Антон мне теперь даром не нужен, но он в этом не виноват. Ну и как мне ему все это преподнести? – вслух размышляла Настя. – Что же мне с ними делать-то теперь? Ну почему именно сейчас? Почему не два месяца назад, когда не было еще никакого заявления в ЗАГСе и никто ничего не знал. Теперь все родственники и знакомые в курсе. Как я буду с ними объясняться? Мое семейство меня просто закопает за такие фокусы. Как же все непросто в моей дурацкой жизни!
 Конечно, за 10 лет у Насти было много мужчин. В кого-то она даже умудрялась влюбиться на недельку другую. Но потом ей становилось скучно и тошно. На душе начинали скрести кошки. Она чувствовала себя предательницей, изменившей Майку – своей единственной настоящей светлой и искренней любви. Настя начинала прятаться, не подходила к городскому телефону, меняла номер мобильника... Так было проще, чем объяснять что-то очередному отвегнутому любовнику, который искренне недоумевал, почему вдруг впал в немилость. Антон ухаживал за Настей полтора года – ухаживал трогательно и красиво. Постепенно Настя поняла, что в возвращение Майка она уже не верит – за десять лет он наверняка обзавелся – с его-то обаянием – женой и парочкой-другой киндеров, а о ней и думать давно забыл. Он не вернется. Никогда. Антон любил ее, был интересным собеседником, а кроме того даже через полтора года не начал раздражать и вызывать тошноту. И Настя сдалась. На миллионное по счету предложение Антона выйти за него замуж она ответила согласием. При этом она прекрасно понимала, что не любит его и хочет видеть в качестве друга, возможно, любовника, но никак не мужа. Антон был просто счастлив, а Настя, после данного ему согласия, прорыдала всю ночь.
« Ну вот и все. Я все сделала правильно, - думала она, уткнувшись в подушку и глотая жгучие соленые слезы. – Я поставила жирную точку на своем прошлом. Нет, не на своем, на Женькином. Все кончено. Он никогда не вернется. Мне потребовалось 10 долгих лет, чтобы расстаться со своей хрустальной сказкой глупых восемнадцати лет, со своей детской наивной мечтой. Сегодня я окончательно похоронила Женьку, залила цементом, чтобы не разрыть, как у Высоцкого, - невесело усмехнулась она. - Я все сделала правильно. Я... Только почему на душе у меня так паскудно?! Даже умереть было бы, наверное, проще, причем еще 10 лет назад. Странно, что тогда мне это в голову не пришло...»
 Настя задумалась над чашкой с остывающим чаем, вспомнила, как сказала Майку : «Только не сейчас», когда наконец узнала его в комнате с перегоревшей лампочкой в Димкином коттедже. Из оцепенения ее вывел запищавший мобильник. « Я тебя люблю!» - сообщение от Майка. Настя улыбнулась, набрала ответное : «Люблю, скучаю». И тут мобильник снова запищал. « Я тебя люблю» - сообщение от Антона. Настя застонала :
- Вы смерти моей хотите что ли? Сговорились все. Возьму и тоже лет на 10 исчезну. Надоело-то все как , ничего у меня по-человечески не бывает, - Настя с отчаяньем посмотрела на телефон. – И что мне ему ответить? Я же не могу ему в одном сообщении уместить историю всей своей жизни. И о Женьке он ничего не знает, - добавила она.
« Вот возьму и выключу мобильник», - зло подумала Настя, отлично понимая, что, конечно, не выключит, потому что на мобильник обещал позвонить Майк.
 Через двадцать минут мобильник снова запищал. «Ты чего молчишь, котенок, у тебя все в порядке?» - вопрошал Антон.
- У меня все в полном беспорядке, но тебе пока об этом знать не положено, - вслух ответила она. - И ведь не отвяжется, придется отвечать.
« Просто приезжай побыстрее», - написала Настя. Она понимала, что с его приездом ей волей-неволей придется расставить все точки над «е».
«Быстрей не получится, ты же знаешь, я только 1 февраля освобожусь и смогу приехать» - ответил Антон
- Ну да, казнь откладывается, но не отменяется, - вздохнула Настя

 - Неужели за долгих десять лет у тебя не нашлось ни одной свободной минутки, чтобы позвонить или написать, Майк?
С подстанции Майк заехал за Настей и они поехали бесцельно колесить по вечернему заснеженному городу. Было тепло и тихо, падал снег. В Димкином коттедже продолжалось вялотекущее веселье, и Майк не собирался возвращаться туда на ночь. Однако сидеть дома в такую погоду не хотелось и они поехали кататься по городу. Иногда они выбирались из машины и бродили по какому-нибудь заснеженному парку. Они наведались даже в тот парк, где встречались десять лет назад и куда Настя так и не решилась зайти с тех пор. Их любимая лавочка стояла на месте, она была вся завалена снегом и вместо ярко-голубой стала серой и облезлой. Они долго целовались, стоя рядом с этой лавочкой, как в старые добрые времена.
- Там, где я был, не было ни телефонов, ни почты. Поверь мне, Женька, меня вообще не было в нашем мире... Хотя нет, лучше не верь... Или... Не знаю... Я тебе все расскажу, когда-нибудь, когда сам хоть что-то пойму. Это было как сон, понимаешь? Словно я заснул как всегда в своей квартире, посмотрел интересный сон и проснулся утром следующего дня. А оказалось, что прошло десять лет... Я целый месяц разбирался « куда я попал и где мои вещи». Давай не будем сейчас об этом, Жень, - последняя фраза утонула в напряженном молчании Насти и прозвучала почти жалобно.
- Хорошо, давай не будем, - Настя почувствовала, как спина ее деревенеет, а ладони становятся неприятно влажными. Она вдруг поняла, что просто боится его. Пауза затягивалась, между ними повисло напряженное неловкое молчание. Молча, погруженный каждый в свои мысли, они побрели к машине.
« Прошло десять лет. Я стала совсем другой, но ведь и он не стоял на месте эти десять лет.Кто вернулся ко мне в обличье некогда любимого человека? Кто рядом со мной? Иногда он становится таким чужим и колючим, что я начинаю его бояться. Я ведь теперь совсем его не знаю. Ко мне вернулся Майк, но тот ли это человек, которого я так любила и люблю до сих пор? Как решить все эти дурацкие вопросы? Что делать с Антоном, с родичами, с проклятой свадьбой? Я ведь теперь скорее умру, чем выйду замуж за Антона. Даже если этот Майк совсем не похож на того, которого я любила. Как иногда сложно оставаться наедине со своими проблемами... Мне не к кому пойти со всем этим. У меня есть только я сама... – думала Настя, бросая на подавленного Майка настороженные взгляды.
- Все нормально, Майк, не напрягайся. В твоей жизни всегда хватало чудес, ведь правда? Пока я была с тобой, ты и мою жизнь превратил в сказку, полную загадок и чудес. Этим ты ведь и отличался всегда от всех остальных. Мой сказочный Гудвин, я ведь любила тебя и люблю таким, какой ты есть, вместе со всеми твоими чудесами, - Настя взяла Майка за руку и посмотрела в его большие темные глаза. Молчать дальше было невыносимо. Настя говорила правду, но в то же время какая-то назойливая даже не мысль, а только ее тень не давала ей покоя, раздражая, вселяя смутное волнение. Но Настя никак не могла поймать за хвост эту неясную тень и вытащить на свет, чтобы разглядеть как следует.

 Начались трудовые будни, но у Насти и Майка всегда хватало времени друг на друга. Нет, теперь их общение не было похоже на яркий фонтан чудес и волшебства. Но это были тихие уютные вечера, проведенные вместе за чашкой кофе, у телевизора, в машине, в бесконечных лабиринтах Московских улочек, скверов и парков, в бесчисленных крохотных кофейнях. Насте было очень уютно с ним и как-то ПРАВИЛЬНО... То, чего ей так не хватало с тем же Антоном. Она могла относиться к Антону как угодно, но он все равно оставался чужим. А Майк был такой теплый и родной... Даже сейчас, десять лет спустя, он все равно был для Насти той единственной повинкой ее самой, без которой она чувствовала себя бесконечно одинокой, словно маленькая девочка на ветру, на пустынной темной улице...
 Счастливые часов не наблюдают... Время утекало, как песок сквозь пальцы. Настя невпопад отвечала на сообщения Антона и старалась не думать о нем, но так или иначе, а до его приезда в Москву осталось пять дней и игнорировать сам факт его существования Насте становилось все труднее. А на работе грянула очередная диспансеризация. На приеме у гинеколога Настя наконец-то вспомнила про месячные, которые должны были начаться еще неделю назад. Впрочем, со всеми этими встрясками и нервными потрясениями...
- Настасья, да тебя можно поздравить. Вы с Антоном скоро станете счастливыми родителями, - улыбнулась врач-гинеколог распятой на гинекологическом кресле Насте.
« Ох,е, – застонала Настя мысленно, выдавая радостному врачу кислую улыбку. - Поздравить меня можно только с моим персональным концом света». Про грядущую свадьбу на работе все знали, хотя Антон работал не с Настей и вообще не был медиком. А вот о том, что Настя уже передумала и о Майке никто даже не догадывался. А Майк даже не догадывался о свадьбе и наличии Антона...
- Чей же это ребенок, блин горелый, - ломала голову Настя. – Ни с Антоном, ни с Майком я не предохранялась. С Антоном в связи с грядущей свадьбой, а с Майком и в голову почему-то не пришло. Допрыгалась,елки-палки.
 Кто бы ни был отцом ребенка, это все равно было катастрофой для Насти. Она не могла лишиться ребенка Майка, но ребенка от Антона она решительно не хотела. И она действительно не знала, кто из них отец и что ей теперь делать. До приезда Антона оставалось четыре дня.
 Чего только не вспомнишь в критический момент. Настя брела домой как в кошмарном сне. « Уехать, куда угодно, прямо сейчас», - отчаянно стучалась в голове единственная мысль, показавшаяся Насте спасительной. Неожиданно вспомнилась девочка Лиля, с которой Настя дружила в колледже. Лиля переехала в Питер после окончания колледжа. Некоторое время они переписывались, но потом переписка сошла на нет, так как Настя стремилась прекратить отношения со всеми, кто знал ее как Женю. Однако адрес и телефон Лили так и остались в Настиной записной книжке, сохранившейся с тех времен.
 Придя домой , Настя с трудом отыскала старую записную книжку,проверила наличие нужного адреса и телефона и стала собираться. Она быстро покидала в сумку самое необходимое на первое время, документы и отложенные на свадьбу деньги, отключила дома электричество, перекрыла воду и выбежала из квартиры, так и не догадавшись позвонить предварительно в Питер той самой Лиле. В метро она написала письмо Димке о том, что в Москву больше не вернется, попросила забрать трудовую книжку с работы и оставить пока у себя. « Я все объясню тебе потом, адрес, куда выслать трудовую, тоже потом дам. Я тебе позвоню. Целую, Настя.» В киоске Настя купила конверт, нацарапала на весу Димкин адрес и бросила в ближайший ящик, очень надеясь, что из него вынимают конверты. Не думая больше ни о чем, она побежала к билетным кассам и купила билет на ближайший Питерский поезд.
- Никто не будет искать меня у Лильки. Я ей с вокзала позвоню, куплю Питерскую симку и позвоню, - размышляла Настя, коротая время до поезда за чашкой дрянного кофе в привокзальном кафе.
 Наконец она посмотрела на часы, взяла сумку и вышла на платформу. Она поежилась от холодного ветра и закурила. Смутилась, посмотрела на свой живот и подумала: « Я больше не буду, последняя сигарета». Она знала, что это не правда, но ей было проще думать, что она действительно «больше не будет».
 Настя села в полупустой вагон. Места были только в этом , «сидячем», вагоне, но Насте так было даже удобнее – билеты стоили дешевле, а ей стоило экономить. Настя пригрелась, сидя у окна рядом с батареей. За окном было совсем темно и ничего не видно, кроме отраженного в стекле вагона и Настиной испуганной и растерянной мордашки.
- Взрослая ведь уже тетка, а ведешь себя как ребенок. Куда ты бежишь, от кого, что это изменит? Как ты будешь жить без Майка? Ты ведь не сможешь без него, дурочка... – шептала она себе в полумраке вагона, отчаянно сдерживая слезы. – Вернуться назад?
Теперь собственная квартира казалась ей уютной и недосягаемой. А проблема не такой уж и большой. Надо только поговорить с Майком. Он все поймет... А если нет...
« У Лильки своя жизнь, а я свалюсь ей как снег на голову. Очень я ей нужна. Где я буду жить, как работать... Бред... Зачем я это сделала?»
 Настя накинула куртку и пошла в тамбур курить, обещая себе, что эта сигарета уж точно последняя, и точно зная, что опять врет самой себе. Сеть на мобильнике то пропадала, то появлялась снова. Сначала Настя боролась с искушением выкинуть симку в окно, но потом так и не решилась остаться совсем без связи. Вернувшись в вагон, она некоторое время молча смотрела в окно, даже задремала ненадолго. Поезд вздрогнул и остановился. От этого Настя проснулась, с трудом выныривая из охватившей ее дремоты – сказались все волнения бесконечного дня и организм требовал отдыха. Настя потрясла головой, прогоняя остатки сна и достала из кармана мобильник. На часах было час тридцать ночи. Сеть снова пропала. Настя достала сигареты, повертела пачку в руках и убрала обратно. Она долго смотрела в окно, ожидая, когда поезд тронется. Наконец неизвестный заснеженный полустанок начал медленно ползти мимо. Поезд тронулся тихо и плавно, унося Настю в выбранную ею неизвестность,а деревья за окном мелькали все быстрее.
 Наконец появилась сеть. Майк был на сутках и вряд ли спал, поэтому адресованное ему сообщение Настя набирала долго и вдумчиво, по несколко раз стирая и переписывая фразы. Сообщение получалось бесконечным и Настя злилась на некстати напавшую на нее словесную диарею, именуемую логореей в психиатрии.
- Ну вот, теперь еще профессиональные термины в голову лезут, черт бы их побрал. Все как-то не кстати, - с досадой пробормотала она себе под нос, захлопнула крышку мобильника, похоронив недописанное сообщение и пошла курить, ругая себя последними словами за несдержанное обещание и безумное количество поглощаемого никотина, наверняка вредящего будущему киндеру.
 Написанное по возвращении в вагон сообщение оказалось лаконичнее всех предыдущих вариантов, хотя все равно было вопиюще огромным для скромных возможностей мобильника. « Майк, я сбежала в Питер, но не от тебя, иначе не написала бы. Я не вернусь в Москву, но мне очень нужно поговорить с тобой. Не по телефону. Если сможешь приехать напиши.» Настя зажмурилась на секунду и нажала «отправить». На экране замелькал улетающий в звездную бесконечность конверт и, наконец, телефон известил «отправлено». Настя дождалась подтверждения о доставке и захлопнула крышку мобильника. « Господи, что я делаю?» - устало подумала она, откидываясь на спинку кресла. Она ожидала, что телефон зазвонит или придет сообщение, но он молчал. Настя посмотрела на экран – перечеркнутая трубка, нет сети. « Понятно. Ну и хорошо», - подумала Настя, убрала мобильник в карман куртки, накинула ее на плечи, так как начала замерзать и попыталась заснуть.