Сейчас я вижу только её глаза. Её безумный, испуганный взгляд умирающего человека. Через двадцать секунд она потеряет сознание, и я смотрю на часы. Пятнадцать, десять, пять…
Вот уже несколько дней я наблюдаю за ней и не перестаю удивляться, насколько отвратительным может быть человек на пороге смерти. Это на киноэкране аккуратненькие старички и старушки в окружении заботливых родственников отбрасывают копыта с прощальной улыбкой на лице. А в жизни они обычно оказываются неряшливыми безродными тварями, которые трясутся, пердят, воют от ужаса – проклиная все и всех на свете. А потом, наконец, издохнув, лежат немым укором на столе морга.
Три, две, одна…
Эта старуха не выделяется из бесконечной череды подобных ей развалин. Её изгрызанное болезнью, выгнившее сердце не хочет больше работать, отказывается поддерживать жизнь в этом омерзительном теле. Но до сих пор она не сдавалась - старательно визжала, хрипела, рыгала кровью на стены палаты, как будто хотела выплеснуть всю гниль скопившуюся за восемьдесят лет её придурочной жизни.
- Остановка сердца. – голос медсестры абсолютно спокоен. Оно и понятно: не ей будут завтра давать ****ы. Не ей будут говорить, что же вы дорогой Федор Петрович, еби вашу мать, статистику в больнице портите?
- Отошли! - я приставляю электроды дефибриллятора к старушечьей груди. - Разряд!
Оплывшее жиром, зловонное тело выгибается дугой, изо рта вырывается пульсирующий хрип. И как бы похлестывая этот звук, я начинаю ритмично качать её грудную клетку. Дряблые сиськи похоронным маршем хлюпают под моими ладонями.
- Отошли! Разряд!
Сука, сука, ****ая сука! Сегодня я не дам тебе сдохнуть! Ты думаешь, мне очень хочется заполнять твои бесчисленные посмертные бумажки? Ты думаешь, мне хочется перекладывать на труповозку твое двухсоткилограммовое тело? Мне это и на *** не нужно! Я хочу полежать на диване, я хочу посидеть в интернете, я хочу выкурить трубку и заснуть до утра.
- А ты чего стоишь, ****а? – гавкаю я на безразличную медсестру. – Адреналин вводи!
Дура срывается с места, набирает шприц и втыкает его в мертвую руку старухи. Я еще раз бью током и, вдруг, кардиомонитор оживает и начинает показывать ритм.
- Атропин! – еще не верящий в свою удачу кричу я. – Быстро, быстро!
Пока сестра возится с ампулами, старуха распахивает глаза и благодарно выхаркивает на мой халат коричневый рвотный сгусток.
- Добро пожаловать в реальный мир… – не выдерживаю и добавляю, - ****а Сергеевна!
Когда я через полчаса выхожу из реанимационной палаты, какой-то заплаканный безногий мужик кидается ко мне и, пихая в карман пятисотрублевую бумажку, зловонно шепчет прямо в лицо:
- Спасибо, доктор, спасибо! Жизнь маме спасли! Спасибо!
Я говорю ему что-то успокаивающее, а сам размышляю, на что потрачу эти деньги.