– Ты мне очень дорога, – он все-таки решился произнести эту фразу, хотя понимал, что велика вероятность, нарваться.
Вот уже шесть часов он находился в гостях у девушки. Они поели, выпили, поболтали, опять поели, выпили, поболтали. Но даже алкоголь не мог спасти его от того дурманящего, сводящего с ума чувства, с которым он пришел сюда. Дурмана, который никогда не покидал его, и просто сносил крышу, когда она была рядом.
Она отвела глаза от разгадываемого японского кроссворда и, делая вид, что не понимает в чём дело, взглянула на него.
– Поэтому обещай, что то, что я тебе скажу, не повлияет на наше дальнейшее общение, – слова путались, фразы выходили совсем не такими складными, как он их себе представлял. В груди медленно перекатывалась стопудовая гиря, сотрясая все внутренности. Никогда он не признался бы себе, что боится девушки. Сейчас он ощущал дикий страх. Страх, от которого самые отдаленные части его тела покрывались мурашками размером со слона. Самое ценное в его жизни сидело напротив и смотрело в глаза.
– Я, – теперь он стал заложником своего поведения. Как легко посвятить себя другой жизни, не обращая внимания на легкие интрижки, не размениваясь на комплименты и знаки внимания в сторону каждой понравившейся девушки, но внезапно кто-то дергает стоп-кран и ты, медленно, как огромный паровоз начинаешь тормозить, а затем поворачиваешь. Но ехать некуда. Старые рельсы проржавели от забвения, и приходится прокладывать новые. Слова, которые многие говорят вскользь, не замечая, даются с огромным трудом.
– Что? – вкрадчиво спросила она.
Вкрадчиво – это куда лучше, чем раздраженно или с недопониманием. Вкрадчиво – это ободряет.
Все-таки зря он затеял этот разговор. Еще чуть-чуть и он совершит огромную ошибку. Потеряет ее. Те дружеские отношения, которые он поддерживал изо всех сил в течение шести месяцев рухнут, потому что он откроется ей, а она сделает свой коронный выпад и воспользуется огрехом в обороне.
Парень потянулся к девушке. Расстояние было совсем небольшое, но действие продолжалось миллионы секунд. Сердце билось о кадык, а ему хотелось дарить ей лилии, стихи, миры, вселенные…, себя. Он вложил все это в руку и, наконец, нежно дотронулся до девушки.
– Ты мне очень дорога, – снова повторил парень. Полгода назад он и так радовался жизни, а она впустила его в свой мир. Он держался, как мог, но емкости под счастье начали течь и он чувствовал, что из этой квартиры он уже не утащит с собой всё. А ей было плохо. Ему так казалось, и он хотел поделиться всем ценным, что было у него – с ней. Он хотел подарить ей тепло своей души, вложить своё сердце в её ладонь, и, чтобы она никогда не выпускала его из своих мягких нежных рук, согреть её своим дыханием.
– Почему ты это сказал? Почему именно сейчас? Где были твои чувства раньше?
– За любовью надо ухаживать, не так ли? Растить её в себе, – вспомнил он ее слова. – Я вырастил. Ей полгодика, и она уже ходит. Она очень способная и быстро растет. Ты не успеешь оглянуться, как мы поведем ее в школу?
– Ты о ком? – девушка не совсем понимала его.
– Хочешь на нее посмотреть?
– Ну.
Он потянулся к ней и поцеловал. Так, как давно хотел, как ему это снилось.
Она не отстранилась, но и не поддержала.
– Какая я?
– Самая лучшая. И совсем не такая, как кажешься. Я прочёл это в твоих глазах.
– А какой кажусь?
– Высокомерной, грубой, резкой, самодостаточной, – он не мог ей лгать. Возможно потому, что не видел в правде ничего плохого.
– А какая есть?
– Напрашиваешься на комплимент? – процитировал он в шутку одного классика.
– Напрашиваюсь, – подыграла она.
– Нежная, мягкая, добрая, милая, ранимая, хрупкая. Очень хрупкая. Иногда, я боялся, что ты сломаешься. Но ты сильная.
– Почему ты молчал так долго?
– Я наслаждался тобой. Твоим присутствием. Я дозировал. Правда, иногда страдал от передозировки.
– Но я ведь не давала повода?
– Засунь его себе в …, – нежно сказал он. Теперь ему было очень легко. Необычайно легко.
Он не знал, что всё только начинается. И его нынешние мучения ничто, по сравнению с тем, что ему придётся вытерпеть впоследствии. Точнее им. Но ведь когда любишь и любим – не страшны никакие трудности.
Александр Комаров
5 октября 2004