ТАШКЕНТСКИЙ САММИТ: РАКУРС НЕПРИЯТИЯ
Мы – народ Республики Узбекистан, сброшенный за годы каримовщины с прежних высот гарантированной занятости и сытости в бездну нищеты, бесправия и неуверенности в завтрашнем дне.
Я
давно не работаю в газете. Значит, не могу быть очевидцем организованных мероприятий, проводимых в закрытых помещениях и прочих пространствах, контролируемых на уровне малых предприятий и организаций должностными лицами, а на более высоком – еще и спецслужбами. С моей тщедушной с виду “корочкой” члена пишущей братии, меня, по нынешним обычаям, не пропустят, пожалуй, даже на школьный педсовет. Где уж мне бывать на “советах” рангом повыше – ведомственных, министерских, парламентских, правительственных. А оказаться журналистом, аккредитованным на Ташкентском саммите государств, входящих в «Шанхайскую организацию сотрудничества» (ШОС) , – такое мне не могло даже присниться.
Я – давно не газетчик. Но быть пишущим человеком, оставаться журналистом в душе, видеть, наблюдать, общаться с людьми, иметь по уличным событиям и происшествиям свое мнение, увязывать их с ситуацией в политике, экономике, обществе, – этого мне никто не может запретить. Как и многого другого, свойственного людям вообще, а свободным, пусть даже живущим при уродливо-авторитарном режиме, – тем более.
С позиций человека свободного, скептического, и предлагается вниманию читателей несколько штрихов к саммиту ШОС. В дополнение к уже известным картинам, созданным для публики аккредитованными журналистами. В том числе “залетными”. Коих держать в своем “кармане” Исламу Каримову, к счастью, никак не дано.
Скажем, хамелеонову маску гостеприимства хозяев саммита приподнял корреспондент московского «Коммерсанта» Андрей Колесников. Он поведал миру о том, как по-хамски обошлись церберы Каримова с Вагитом Алекперовым, руководителем российской компании ЛУКОЙЛ, собравшимся инвестировать в газовую отрасль Узбекистана астрономическую для последнего сумму – 1 миллиард долларов.
Хамство выразилось в патологической подозрительности и перестраховке. Этой же темой, бывшей актуальной как на саммите, так и в окружающей среде, я и займусь в своих уличных зарисовках.
К
стати, “корочка” была выдана мне на заре независимости взамен красивого и солидного удостоверения, на темно-бордовой обложке которого выведенные “золотом” буквы «Союз журналистов СССР» во времена относительной свободы слова, в период горбачевской перестройки, внушали “ответственным товарищам” почтение и даже безотказность, а народным массам – уважение и доверие. Ныне – совсем не то. Союз журналистов Узбекистана, как говорится, приказал долго жить. Уже давно, тихо и незаметно. Иначе и быть не могло: в условиях правления Ислама Каримова и его сподручных нет жизни журналистике истинной, правдивой, пронародной, а работникам ручных, карманных, то бишь зарегистрированных СМИ, с точностью роботов выполняющих установочные программы “сверху”, совершенно ни к чему объединяться в организацию, защищающую их творческие и человеческие права. Просто-напросто защищать нечего: прав у “роботов” никаких, одни обязанности. Вот Союз журналистов Узбекистана и отдал концы. Лишь “корочки” от него и остались. На память владельцам. И только! – “Ответственные господа” на них даже бровью не поводят.
Зато и подавляющая часть населения ни во грош не ставит направленные на нее писания и вещания, сотворенные журналистами со служебными удостоверениями в духе национальной идеологии независимости. Ибо последнее, если честно, не более чем некондиционный набор слов. Который в Узбекистане усилиями тех самых “роботов” и их “программистов” превращен в ритуальное заклинание. Которое призвано служить “опиумом” для народа. Но совершенно никчемно, а подчас и вредно, для решения проблем выживания. Над которыми мы бьемся уже полтора десятилетия. Мы – народ Республики Узбекистан, сброшенный за годы каримовщины с прежних высот гарантированной занятости и сытости в бездну нищеты, бесправия и неуверенности в завтрашнем дне.
Некогда нам “высот” было мало, но мы верили в тогдашние “наборы слов”, что “рождены, чтоб сказку сделать былью”. Теперь же нам не до слов, не до сказок, не до ритуальных заклинаний. Более того, в вопросах, которые при “красных” у большинства населения не вызывали сомнений, теперь нет былого “единодушия”. Во что верить? Кому? В кого? – Вопросы, как понимаем мы теперь, из категории вечных.
Немало тех, кто живет, не имея ответов…
Без веры – разве это жизнь?
И
так, Ташкент, июнь, 2004-й.
Но вначале был май. А точнее, его вторая половина, когда в Ташкенте подготовка к саммиту вышла из кабинетов на улицы. Вернее, на те из них, по которым было решено возить высоких гостей, – Пушкинскую, Шарафа Рашидова, Узбекистанскую, Хабиба Абдуллаева, Новомосковскую.
Между прочим, первая из них и в бытность СССР имела то же название, что и сейчас. Пушкин – он и в Африке Пушкин! Последняя же, естественно, переименована, но, в отличие от трех предыдущих, я не знаю ее “суверенитетского” имени. Все ее называют по старинке.
Отдельные отрезки названных улиц, представляющих ничтожно малую долю в дорожно-транспортной системе Ташкента, одели в свежий асфальт, принарядили символами разметки (их одни водители игнорируют из непонимания, другие – от нехватки культуры), а трамвайные пути посыпали керамзитом. Красота! Ради нее даже можно закрыть глаза на то, что керамзит-то – красный! То есть имеет цвет, от которого официальный Ташкент с сентября 1991 года открещивается, как только может. Даже повязки дежурных по школе учеников теперь синего цвета…
Конечно, конечно, керамзит не бывает ни белым, ни зеленым, ни голубым (цвета нынешнего государственного флага Узбекистана). Да и красным керамзит выглядит лишь по утрам, а в остальное время дня под ташкентским солнцем, летним и ярким, имеет коричневатый оттенок. Что тоже красиво. И не только. Но и символично. Ведь Ислам Каримов – “красный” плоть от плоти, порождение коммунистической системы и один из самых верных ее жрецов. Что он и демонстрирует уже 15 лет своего владычества. Только со времен обретения Узбекистаном государственного суверенитета (в том самом сентябре 91-го) и по сегодняшние дни он, прикидываясь для отвода глаз (народных и дядюшки Сэма) то “белым”, то “зеленым”, а то и “голубым”, задался целью стать на самом деле “коричневым” и весьма преуспел в этом деле.
Понятно, что наведение внешнего лоска на избранных отрезках избранных улиц к прибытию высоких гостей (сначала министров иностранных дел стран ШОС, а затем – их лидеров) велось в лучших традициях коммунистической штурмовщины: для постороннего наблюдателя вроде бы с бухты-барахты и, как говорится, на сносях, когда до первого мероприятия оставалось всего две недели, а до второго – четыре. Спрашивается, а неужто и хокимияту (мэрии) узбекской столицы был дан приказ “Товьсь!” (команда из словарного арсенала торпедной атаки) лишь в самый последний момент? Не исключено! Во-первых, если велеть службам “бутафории” готовиться к саммиту ШОС загодя, скажем, за полгода, то этого не скрыть и от народа. То есть у наиболее активной части последнего тоже появится возможность подготовиться к встрече в верхах: составить программу демонстраций и протестов, запастись соответствующими лозунгами и плакатами, досаждать властям заявлениями на получение законных разрешений для реализации своей программы, растрезвонить об отказах по всему миру. Во-вторых, нельзя забывать и о террористах, пусть и во многом мнимых для нас, людей рядовых и нормальных, но для Ислама Каримова, его опричников и церберов, судя по их умопомрачительной озабоченности и маниакальным действиям (примеры будут приведены ниже), – более чем реальных. В-третьих, есть еще одна, не менее веская причина: асфальта, уложенного дорожниками Ташкента даже сплошным слоем, хватает не больше, чем на месяц. А потом опять – не езда, а тряска. Конечно, тряска на “избранных улицах” ни в какое сравнение не идет с той болтанкой, усугубляющейся с каждым годом, которая на сотнях других улиц узбекской столицы, уже давно стала притчей во языцех, постоянной нормой, неотъемлемой частью автомобильного движения, неизбежным злом. Эти самые “сотни” просто-напросто выпали из сферы внимания и мэрии, и дорожников. Ибо по ним президент не ездит. Да на них и не напасешься асфальта, не налатаешься. Все равно опять будут ухабы и колдобины. Так что, как ни крути, а в Ташкенте всего одна дорога – так называемая, президентская трасса. А вышеназванные улицы своими отрезками составляют некоторую ее часть (потому они и “избранные”). Она, президентская, только и обновляется время от времени. А уж к приезду “шанхайцев” – САМ велел.
Ну, куда же при таких делах денешься в Ташкенте от традиций “красных авралов”!
А к тому, что при этом двухмиллионный город страдает, власти абсолютно равнодушны.
А не страдать никак не получается, если сбиваешься со своего привычного ритма по причине того, что те самые улицы, расположенные в центральных и самых оживленных зонах столицы, в дни спешного наведения на них марафета, бывают перекрыты. Естественно, “перекрытия” во второй половине мая-2004, ввиду особой важности заказа, большого объема работ и сжатости сроков, были особенно болезненными и вредными для жителей и гостей столицы.
А власти – хоть бы хны.
Люди для “красных” были, есть и будут всего лишь винтиками, рабами и пушечным мясом. Для “коричневых” – тем более.
О
беспрецедентных мерах безопасности в дни июньского саммита в Ташкенте, предпринятых узбекскими властями, уже не раз писано до меня. Мне остается лишь дать кое-какие дополнительные детали.
Лидеры стран ШОС 16 июня были на концерте мастеров искусств во Дворце Дружбы народов, доставшимся Ташкенту, к слову сказать, в наследство от “красных”. Огромный зал, переполненный снизу доверху, стоя и овациями, изображая из себя счастливых представителей счастливого народа, приветствовал высоких гостей. Только публика эта была не случайной, а строго списочной. В учреждения, организации и предприятия были спущены разнарядки. Отобранных по ним людей (под личную ответственность руководителей) уже в два часа дня собрали в хокимияте города. Каждого из них проверили на соответствие паспортным данным. “Счастливую публику” продержали взаперти более трех часов, затем погрузили под охраной на автобусы и подвезли ко Дворцу. На входе опять персональные проверки – не только по спискам и паспортам, но и металлодетекторами. И вновь томительное ожидание, теперь уже в зрительном зале…
Возможно, на такого рода концертах в самом деле не должно быть ни одного случайного, ни одного не идентифицированного зрителя. Возможно, именно таким полицайским способом сбивается “счастливая публика” и в других государствах. Только от этого “счастья” у меня, казалось бы, постороннего человека, ноет сердце...
Люди, выпущенные на волю с окончанием концерта и, наконец, предоставленные самим себе, заспешили по домам. Да не тут-то было! К президентской трассе нельзя было даже приблизиться! Если ее можно было объехать, конечно, объезжали. Но, скажем, на спуске с улицы Циолковского объехать “трассу” можно было бы разве что по воздуху. Однако, автомобили, к сожалению, не летают. Да и летали бы, не стоило бы подвергаться риску быть подстрелянным.
В скоплении автомобилей, все более и более разраставшемся, кроме частных легковушек, можно было видеть и автобусы общественного транспорта, и джип с дипломатическими номерами, и патрульно-милицейский автомобиль, и «Дамас» скорой медицинской помощи. А если для кого-то, оказавшегося на грани между “быть” и “не быть”, эта помощь поспела слишком поздно?
Здесь, в ожидании проезда гостей, длившемся не менее часа, я и познакомился с одним из представителей “счастливой публики”, учителем, живущим и работающим на массиве «Карасу».
Утро следующего дня, 17 июня. Некоторые из “шанхайцев”, во всяком случае, господа Назарбаев, Путин и Акаев, уже находятся в Астане, столице Казахстана. У них там свои дела, другой саммит, теперь вроде бы чисто экономический.
А в Ташкенте…
Молодая женщина с шестилетней дочерью. Им из окраинного массива «40 лет Победы» необходимо попасть в махаллю (микрорайон индивидуальных жилых домов), разместившуюся неподалеку от тракторного завода. Предприятие, переживающее ныне далеко не лучшие времена (как и другие ташкентские объединения, имевшие некогда всесоюзное значение), расположено отнюдь не в центре, буквально на границе города и области, но поблизости с одним из участков президентской трассы. Из-за объезда милицейских кордонов по пути следования женщине пришлось заплатить за такси не одну, а две тысячи сумов.
В то же время в центральных частях Ташкента вообще творилось нечто невообразимое: всюду скопища машин, моторы, дым, попытки разворотов автомобилей в обратную сторону, звуковые сигналы, ругань, тщетные поиски выхода. И ни туды, и ни сюды.
Вечер того же дня. На часах около шести, но летнее солнце еще далековато от заката. Двое молодых людей. Желая попасть от хокимията (в центре столицы) к гостинице «Чорсу» (оживленный участок Старого Города, громадина-многоэтажка, бывшая «Москва», давно бездействует) из-за кордонов и пробок вместо пяти километров объехали полсвета. Аспиранты: один – компьютерщик, другой – химик. Не ташкентцы. Живут в Доме аспирантов в Академгородке. Вернее, жили до позавчерашнего дня. А позавчера их выселили, пустили по миру, общежитие и научно-исследовательские институты опечатали. И только за то, что Дом аспирантов и НИИ расположены неподалеку от штаб-квартиры Региональной антитеррористической структуры ШОС (РАТС), официальное открытие которой состоялось в дни саммита.
– Разве может аспирант, и без того сидящий по уши в своих диссертационных проблемах, быть террористом или организатором взрывов? – улыбается химик.
– А кто вас знает? – подхватываю я шутку. – Химикаты у вас под рукой, теорию знаете, а вдруг вам вздумается слепить самодельную бомбу?
Таковы мы, узбеки. За тихой улыбкой и незлобивой шуткой мы даже при большой беде скрываем свое недоумение и осуждение, свою боль и горечь, свои трудности.
(Никогда не забуду страшных в своей кротости улыбок мучеников, рассказывавших с телеэкрана о застенках изверга Адылова – “хозяина” агрообъединения в Папском районе Ферганы. Это было где-то в 1988 году…)
Не стал я утешать молодых ученых словами о том, что они далеко не одиноки в своих мытарствах. Их участи подверглись все жильцы Дома аспирантов, все люди, работающие в близлежащих институтах, предприятиях и организациях. Мои собеседники обо всем этом знают и без меня. Но им разве от этого легче?
Н
е могу удержаться, чтобы не высказаться о главной причине, породившей и питающей “узбекскую модель” – систему тотального недоверия властей ко всем и вся.
Уже давно Ислам Каримов, с его изощренным коварством, нездоровым воображением, гипертрофированными оценками собственной значимости в этом мире (весьма смахивающими на проявления старческого маразма), глубоко запрятанным осознанием преступности своих действий и ожиданием в любой момент возмездия, в каждом узбекистанце видит потенциального террориста. Впрочем, это – неизбежный удел всех диктаторов. И больших, и малых, и ничтожных. Во все времена. У всех народов.
А с другой стороны: «Мол эгасига ухшамаса харом улади». Так гласит узбекская пословица. Приблизительные аналоги русского фольклора: «Каков хозяин – такова и собака», «Какова яблонька – таковы и яблочки», «Каков поп – таков и приход». Иначе говоря, церберы “узбекской модели” уже настолько уверовали в задумки, придумки, акты и акции своего хозяина по борьбе с терроризмом, что бросаются даже на заезжего благодетеля, от щедрот которого, безусловно, перепадет и им, цепным псам режима. «Не пущать!» – вот и весь словарный запас, интеллектуальный кругозор и жизненная установка стражей каримовской деспотии.
Потому они и не позволили в резиденции своего хозяина встретиться Вагиту Алекперову с журналистами. А вдруг и он – потенциальный враг? Мало ли, что россиянин, миллиардер и инвестор. Раз САМ не дал соответствующей установки, – значит, не положено.
Господин Алекперов, в силу ли своего восточного происхождения, или из умения ставить корпоративные интересы (а также лично-финансовые) выше собственных обид, возможно, проглотит горькую пилюлю. Но в упомянутой и использованной здесь корреспонденции газеты «КоммерсантЪ» делается намек на то, что глава России сомневается в целесообразности инициатив главы ЛУКОЙЛа в деловых отношениях с холдинговой компанией «Узбекнефтегаз».
Вот вам и стратегическое партнерство! Вот вам и атмосфера полного доверия и взаимопонимания!
Ч
то конкретно Ташкентский саммит ШОС дал не властям, а именно рядовому населению столицы и народу Узбекистана в плане защищенности сегодня и уверенности в завтрашнем дне? Ничего! Ничего, кроме морального и материального ущерба. Который мы, люди пишущие, лишь можем обозначить своими материалами, но никак не измерить. На который я и хочу обратить внимание думающего читателя своими зарисовками.
А кто его, ущерб, возместит? Как? Когда?
Да никто! Никак! Никогда!
И вообще! Как квалифицировать с точки зрения закона, международных документов, прав и свобод человека и людских сообществ нанесение ощутимого вреда двухмиллионному городу, имеющему ключевое значение для деловой жизни всей страны? Разве это – не терроризм?! Терроризм верхов, использующих материально-финансовые ресурсы республики и всю мощь государственной машины, против масс?! Массированный терроризм, осуществляемый именем борьбы с терроризмом единиц из низов?! Терроризм в законе?!
Так, если уж правители никак не могут обойтись без всяких саммитов и РАТСов, но при этом более всего озабочены собственной безопасностью и сохранением своих полномочий, может, им следует встречаться на совершенном безлюдье? Скажем, в пустыне (благо, этого добра в Узбекистане достаточно)? Где не будет ни одной человеческой души, а будут лишь испытанные церберы и опричники?
Или тогда “отцам” нации некому будет пускать пыль в глаза? Невозможно будет оправдывать свои полномочия?
Или, может, наоборот: народ весь скопом выселить в пустыню? Будет ли тогда спокойной жизнь оставленных в столицах “отцов”? Навряд ли! Ибо пустыня, вернее всего, весьма скоро будет превращена раскрепощенным народом в сад. Люди заживут свободной, обеспеченной, счастливой жизнью. А оставшиеся без кормильцев правители и иже с ними помрут с голоду. Они, конечно, ни того, ни другого, ни третьего допустить не могут. На то они и поставлены.
– Население Узбекистана составляет единицу плюс 25 миллионов. “Единица” живет, 25 миллионов борются за существование, – шутит аспирант-компьютерщик.
– Во-первых, “единица” живет за счет 25-ти миллионов, – улыбаюсь я в ответ. – А во-вторых, эта “единица” только тем и озабочена, как бы ее не свалили или не упразднили. От этой “озабоченности” десятки тысяч наших соотечественников рассеялись по всему миру. Что представляет собой явление, которого не было во всей нашей предыстории. Испокон веков узбек был привязан к отчему дому, семье, родне, обычаям и традициям. И за какие-то 10 последних лет все полетело прахом.
От добра добра не ищут. Не от добра бежит узбек. А напротив – зла! От безработицы! Бескормицы! Бесправия! Беспредела!
Узбеки теперь повсюду. Редкие из них по соображениям чисто политическим. В основном, чтобы работать, прокормить себя и семью. Немало тех, кто находится на чужбине в положении нелегалов, нещадно эксплуатируем и притесняем. Семья чаще всего остается на родине, становится разорванной на две половины. Со всеми вытекающими из всех этих “прелестей” последствиями.
С другой стороны, чрезмерная озабоченность “единицы” самосохранением, себялюбием, собственным обогащением и процветанием обернулись и оборачиваются смертью для десятков и сотен наших сограждан, а тысячи людей томятся в тюрьмах, нередко по надуманным или незаконным основаниям. Что может быть греховнее и страшнее такой “озабоченности”?
Так что, “единица” борется за жизнь столь масштабно, преступно, жестоко, коварно и неотступно, сколь никто из 25-ти миллионов и представить себе не может. Но разве это жизнь?
Не помню, когда я перестал улыбаться по ходу своего монолога. Да и собеседники мои уже давно были серьезными.
– Падарига наълат – сказал компьютерщик, и мы, согласные с ним, замолчали.
Будь проклят его отец. Анафемы более тяжкой у узбеков нет.
А
американцы свято чтят своего Первого президента, Джорджа Вашингтона, под руководством которого население Нового Света в действительной борьбе обрело действительную свободу и действительно осознало себя новой, до сель невиданной нацией: «Мы, народ Соединенных Штатов…» Такой же вечной благодарности народной не видать ни Первому (и последнему) президенту СССР, ни Первому президенту России, ни прочим “первым” на постсоветском пространстве. Что же касается последнего из первых секретарей Центрального Комитета Коммунистической партии Узбекистана, отхватившего под шумок должность Первого президента и впоследствии присвоившего себе титул “пожизненный папа-хан” (сокращенно – Пахан ), то он уже сейчас, все еще здравствуя и властвуя, проклинаем всеми. Пусть пока только за пределами столичного Ак-сарая и загородной резиденции юртбаши. В кулуарах. Между своими. Но всеми. За исключением, быть может, самых близких опричников и церберов. Но народом – уже почти в открытую. И то, что даже самыми несведущими в политике стариками из самой дальней глубинки страны, – уж точно.
Страшен и ужасен жребий этой нелюди, сатаны в человеческом образе.
А что же будет, когда Пахан “покорно в тень уйдет Младого Дуба” ? Если, скажем, образ последнего будет возложен на одну из “чёртовых” дочерей? Или усыновленного монстра-наследника?
Смутные времена, но никак не приближение пресловутого великого будущего, ожидают в скорой перспективе мой многострадальный народ…
Июнь, 2004 г.
---------------
Примечания Автора.
Члены ШОС – Россия, Китай, Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан.
Для справки: среднемесячная зарплата в Узбекистане 10 тысяч, а прожиточный минимум на одного человека – 100 тысяч сумов (соответственно, 10 и 100 долларов).
«Мы, народ Соединенных Штатов, в целях образования более совершенного Союза, утверждения правосудия, охраны внутреннего спокойствия, организации совместной обороны, содействия общему благосостоянию и обеспечения нам и нашему потомству благ свободы, устанавливаем и принимаем …» Этими гордыми, многозначными словами начинается Конституция, принятая американцами в сентябре 1787 года. Она подписана и депутатом от штата Виргиния, Председателем Конвента Джорджем Вашингтоном (в числе других отцов нации). Данный народу и стране раз и навсегда, Основной Закон США за прошедшие два с лишним столетия сохраняет в первозданном виде и лицо, и дух, и букву, и характер, и действия, лишь время от времени обрастая назревшими поправками.
Статья «Проделки Пахана» -
Стихотворение «Отчизна» -