Мне было неуютно...
Чрево где я лежала, всегда грустило...
Над моей головой стучало сердце, но несмотря на молодость не было в нем весеннего звона и песен.
А иногда сердце начинало учащенно биться, и до меня доносился тихий плач. Мне было жалко ее, эту молодую девушку, ведь она делилась со мной жизненной силой.
По ночам она сворачивалась в клубочек и ногами подпирала мою головку, а я молчала... знала - ей так легче.
Чем я могу ей помочь? Только смирением.
Через мутную оболочку живота я сравнивала ее с другими пузатыми молодушками, которые звонко верещали про какие-то пеленки, распашонки и все время гладили свои животы.
Меня ОНА никогда не гладила... ОНА меня не любила...
Это я поняла в 5 месяцев.
Спросите почему раньше не понимала? Да, наверное мала и глупа была... Ну что ж, лишь бы не выгнала совсем. Куда ж я пойду? Рано мне еще.
Иногда, тонкими, но цепкими пальцами ОНА давила свой живот и, прижимаясь к широким костям, я холодела от страха.
Так мы прожили почти 7 месяцев...
Среди всех звуков, которые проникали в чрево, мне больше всего понравилась музыка. Я начинала крутить головой в такт и сучить ножками.
А еще мне нравилось, когда моя хозяйка ела соленые огурцы. Я их и сейчас люблю.
Было уже тепло. Солнышко настойчиво грело со всех сторон, когда меня обожгло что-то горькое и удушающее. Так длилось целую неделю. Я совсем не спала, боялась лишний раз пошевелиться. Я понимала, что пришло время расставаться.
И не потому, что пора, а потому что ОНА устала.
И почему так со мной происходит? А может не я одна такая?
Это началось ночью. Теперь я думаю, что все страшное и плохое происходит по ночам.
Мне стало трудно шевелится, и в мои уши влетали оглушительные крики. Стало невыносимо душно.
Потеряв всякое терпение я решилась - будь что будет, уйду отсюда! Мне так захотелось глотнуть свежего воздуха!
Горло все еще обжигал горький привкус хины, когда мое плечо схватил кто то.
Наконец, ловкая рука подцепила мою шею, и яркий свет брызнул в глаза.
Вот так да! Как здесь светло! И люди смешные! Все в белом, даже лица не видно...одни глаза моргают.
Я даже не знала что мне делать.
Они смотрели на меня в упор, чего-то говорили, и я решилась - крикну. Я так давно хотела крикнуть.
А вместе с криком вырвался и плач…..
Оказывается плакать так хорошо.
Меня протерли мягким комочком ваты и завернули в пеленку. Стало тепло.
ОНА меня не взяла к себе...
ОНА отвернулась.
"Наверно так надо." - подумала я.
И больше я ЕЕ не видела.
В палате нас было двое - обе девочки.
Меня звали Катя. Женщины в белом говорили , что я родилась в день святой Екатерины. Как звали другую я не знала, только слышала, что она приехала из Удмуртии. Но почему она не едет обратно? Где та девушка, что носила ее в животе?
Удмуртка все время молчала, а мне так хотелось поговорить. И я все равно болтала, вернее гулила сама с собой.
Однажды ночью мне стало жарко. Я звала ЕЕ…… Кто то наклонялся надо мной, переворачивал с боку на бок, и вскоре тонкая игла вошла в мои бедра.
Нет, не было больно. Было обидно...
Меня поместили в стеклянную коробку, и, тихонько разбудив меня, доктор прикладывала к груди и спине металлическую штуковину, предварительно согрев ее у своего запястья.
Не помню сколько это продолжалось, но, оказывается, все имеет свой конец.
Вскоре мне стало легче.
Еще немного побаливали ножки от уколов, когда я встретилась с солнышком. Оно заглянуло в нашу палату и, казалось, хотело что то сказать.
"Погоди,- шепнула я ему, - мне надо подумать кое о чем….. Завтра поговорим!"
Я заметила, как у окна распустилась ветка тополя и гордилась своими нежными зелеными листочками.
Подмигнув, солнышко перебралось к другому окошку, а я уснула.
Они пришли как обычно после второй бутылочки молока.
Из-за спины врачей выглядывала полненькая женщина в цветастой кофте. Она шагнула вперед, и у моих глаз огнем вспыхнули красные тюльпаны.
Какие красивые! Это что... мне ??? Спасибо!
Слушая доктора, она с улыбкой гладила мои руки и голову. Ишь, как приятно, заметила я.
Толстушка подошла к удмуртке и стала рассматривать ее.
"Хм! Чего это она так долго? Не нравится мне это!"
Я стала недовольно возиться и она вновь оказалась рядом.
"Вот так, -успокоилась я, -и нечего бегать!"
Теперь мы виделись каждый день.
Но однажды она пришла рано. Одев меня в новую распашонку, завернула в одеяло и сказала: "Ну что, Катюша, в добрый путь!"
И мы поехали к ней в гости!
И чего нам вслед смотрели все врачи? До сих пор не пойму.
Все здесь было красиво.
Толстушка носила меня на руках и что-то показывала. Особенно мне понравились две пушистые игрушки, которые бегали и мяукали. Они разглядывали меня и втягивали носом мой запах.
"За усы что ли их дернуть? Да ладно, в следующий раз, если приеду, конечно!" - подумала я.
Прошло три месяца, а меня не увозили обратно.
"Наверно так надо!"
Толстушка куда-то бегала, что-то рассказывала пришедшим подружкам, а главное, когда темнело, она мне пела песни, тихие такие.
Я вспыхнула жаром опять ночью...
Сквозь пелену забытья я видела то одних врачей ,то других. Они мне не понравились. И не потому, что кололи уколы, а потому, что хотели опять забрать в больницу.
Прижав к себе, моя толстушка решительно сказала: "Нет! Мы останемся дома"
Вот те на! Оказывается это мой дом !
Стоя почти всю ночь на коленях, она обтирала меня мокрой пеленкой и тихо плакала...
Ах, как же мне хотелось ее пожалеть!
Именно тогда я поняла - она меня любит.
Прошло много месяцев...
Мы жили дружно. Толстушка веселила меня, показывая как крякают утята , гогочут гуси, из ярких книжек рассказывала сказки.
Но уже несколько дней я думала об одном: "Как же мне её называть ?".
Было обыкновенное утро. В нашем доме вкусно пахло яблочным компотом. Она стояла ко мне спиной и перебирала пеленки.
Набрав воздуха, я выдохнула : "МАМА..."
Она кинулась ко мне и ,покрывая поцелуями, роняла крупные горошины слез.
Опять плачет! Смешная она все таки у меня!
Прикоснувшись к ее лицу, я тихо, совсем не слышно, чуть шевеля губами добавила: "Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!".
Май 2000