свинарка и миллиардер современный любовный роман

   

www.K.4u.ru

1. Даллас, Техас, Соединенные Штаты.
В полдесятого утра координатор Меллоун сообщил, что мистер Боровски находится в трех милях от центрального офиса
компании «Фиглер-и-Миглер».
Совет пришел в движение. Президент Бутылкинс открыл один глаз и тяжко вздохнул. Вице-президент О`Стаканен откинулся в кресле. Управляющий фон Танцершманцер, прикрываясь бумагами, проглотил таблетку валидола.
- Как только мистер Боровски прибудет в «Фиглер-и-Миглер», немедленно телеграфируйте в Калифорнию. Пусть снаряжают яхту и ждут дальнейших распоряжений, - сказал президент.
- Слушаюсь, сэр, - с достоинством ответил Меллоун. – Какие будут указания на счет самого мистера Боровски?
- Неужели не понятно? Тащите его сюда.
Координатор почтительно склонил голову и удалился.
- Русский гость заставляет себя ждать, - произнес Танцершманцер.
- Этот человек может позволить себе многое, - ответил Бутылкинс. – Не забывайте про его миллиарды.
- О, я помню, сэр…
В эту минуту дверь зала совещаний распахнулась, и на пороге проявился невысокий коренастый человек.
- Не вашего ли мальчика застрелил мой охранник? – сказал он, добродушно улыбаясь.
- Боже мой, Меллоун! – прошептал Бутылкинс.
Президент поднялся, гостеприимно раскинул руки и двинулся на встречу вошедшему.
- Не беспокойтесь, мистер Боровски. Это был наш координатор Меллоун. Мы поручили ему встретить вас.
Боровски обернулся и сказал по-русски:
- Вот видишь, Петро, а ты – террорист, террорист.
Высокий человек в темных очках, стоявший за спиной мистера Боровски, виновато потупился.
- Простите моего охранника, - проговорил Боровски, снова обращаясь к президенту Бутылкинсу. – Он немного
перенервничал в аэропорту.
- Что-нибудь произошло? - вежливо поинтересовался президент.
- Нет, сущие пустяки. Чиновнику таможни не понравился мой бумажник. Что за страна, к любой ерунде прицепятся…
- Вы его тоже пристрелили? – ужаснулся Бутылкинс.
- Зачем? Дал взятку, только и всего. Ну, что мы с вами о всякой ерунде? Здравствуйте, дружище Бутылкинс!
Мистер Боровски обнял президента компании «Фиглер-и-Миглер» и трижды поцеловал. Бутылкинс обмер. Но потом
вспомнил, что так принято у русских миллиардеров и успокоился.
- Как ваша супруга, Бутылкинс? – спросил мистер Боровски.
- Я не женат, - ответил президент.
- А как детишки?
- У меня нет детей.
- Ну, передавайте им привет.
После этих слов мистер Боровски бросил в сторону на своем гортанном языке:
- Петро, давай подарки.
- Что это? – спросил Бутылкинс, принимая круглый сверток.
- Русские пельмени, - пояснил мистер Боровски. – Тут хватит на всех. Налетай, ребята.
- О, мистер Боровски! К чему такие хлопоты…
- Да? Ну, давайте сюда, Бутылкинс. Петро, забирай обратно, нам еще к мэру, пригодится.
Бутылкинс проследил взглядом, как охранник мистера Боровски прячет сверток в свой огромный портфель. Сглаживая
неловкость, он проговорил:
- Не хотите ли осмотреть нашу фирму?
- А чего тут осматривать?
Президент сделал знак, передавая инициативу О`Стаканену.
- Компания «Фиглер-и-Миглер» - крупнейший в мире производитель безалкогольных напитков. Вы, мистер Боровски,
вероятно, пробовали наш напиток «Кола-Кока»?
- Пробовал, как не пробовать. И скажу вам честно – это ужасающая дрянь.
- Мы думали… - растерялся вице-президент.
- Я и сам от «Кола-Коки» не в восторге, - сказал Бутылкинс, спасая положение. – Но для нас главное – вкусы потребителя.
Напиток пользуется спросом.
- Ну да, - сказал Боровски. – Если народ пьет одеколон, то надо выпускать одеколон.
- Простите, что пьет? – переспросил Бутылкинс.
- Одеколон. А у вас нет?
- Я, право, не знаю.
- Изучайте маркетинг, - сказал мистер Боровски, похлопав Бутылкинса по плечу. – Маркетинг – великая сила.
- Нам бы хотелось узнать ваше мнение, - робко проговорил фон Танцершманцер.
- Вы про инвестиции? Мы не оставим Америку в трудное для нее время.
Мистер Боровски снова обернулся и произнес по-русски:
- Петро, дай этим оболтусам миллиард долларов. Пусть выпускают свою «Колу», нам не жалко.
Рассмотрев чек, президент компании «Фиглер-и-Миглер» потерял дар речи. Вице-президент от удивления выругался.
Управляющий вытаращил глаза, схватился за сердце и рухнул на пол.
- Что такое? – забеспокоился мистер Боровски.
- Не обращайте на нас внимания, сэр, - еле слышно проговорил О`Стаканен. – Ваши инвестиции превышают доход
компании за все сто двадцать лет ее существования…
Мистер Боровски усаживался в лимузин, когда совет опомнился. Президент Бутылкинс бросился к автомобилю, выкрикивая:
- Благодетель! Куда вы? А Калифорния? А яхта?
Охранник, увидев кричащего и размахивающего руками человека, который, прихрамывая, несся прямо на лимузин, вытащил пистолет и принялся стрелять.
Совет упал навзничь и замер.
- Петро, ты опять все перепутал. Это Бутылкинс и его ребята.
- Прошу прощения, босс, - смущенно произнес охранник, пряча оружие. – Я думал, что это нападение.
- Скажи спасибо, что никого не зацепил, Петро. Иначе не видать тебе премии, как своих ушей, - сказал Боровски.
Мотор лимузина зарокотал. Машина тронулась и, стремительно набирая скорость, растворилась в потоке автомобилей…
2. Кукуевка, Вологодская область, Россия.
- Маруся, ты радио слушаешь? – спросила вдова Почечуева, входя в комнату женского общежития кукуевского
животноводческого комплекса.
- Сейчас включу, тетя Шура, - сказала Маруся и подошла к репродуктору.
Голос диктора сообщил, что сейчас прозвучат народные песни в исполнении популярной певицы.
- Ну вот, - расстроено произнесла вдова Почечуева, - опоздала. А такая передача хорошая была.
- Некогда мне радио слушать, - сказала Маруся. – Дел невпроворот.
Это была деревенская, розовощекая девушка, с простым русским лицом и крепко сбитой фигурой. Ее светлые волосы
были заплетены в косички, что придавало хорошенькому лицу некоторую детскость. Впечатление усиливалось веснушками, щедро обсыпавшими вздернутый носик.
- Жалко мне тебя, Маруся, - проговорила Почечуиха, усевшись за стол и горестно подперев рукой голову. – Крутишься,
словно заведенная. А все одна и одна. Мужика бы тебе хорошего.
- Где же его возьмешь, хорошего-то? На деревне одни алкоголики. А городские – женатые давно.
- Вот и тебе надо в город. Чего в деревне век вековать?
- Кому я там нужна, тетя Шура? – весело сказала Маруся, давая понять, что разговор на эту тему окончен.
Но Почечуиха не унималась.
- А вот по радио сейчас сказывали, что лучше всех живут, знаешь кто?
- Кто?
- Проститутки, вот кто!
- Что же мне, проституткой заделаться? Ты соображаешь, тетя Шура?
- Соображаю, - быстро заговорила вдова. – Проститутки тоже люди. И денег у них много. И при мужиках всегда.
Почечуева мечтательно подняла глаза:
- Скопила бы денежек, домик бы купила. Да и нам бы помогла, чай не чужие.
- Ой, перестаньте, тетя!
- Что перестаньте? Так и останешься вековухой при свинках-то наших. А жизнь проходит. Станешь старая, как я,
пожалеешь.
- Уж прямо и пожалею?
- Пожалеешь, точно говорю. Мой, как помер, так я сразу подумала – и чего вовремя в проститутки не подалась? Жила бы
сейчас в любви и богатстве. А так – одна тоска. Да еще ты, малохольная.
В дверь комнаты постучали.
- Господи, кого несет? – пробормотала вдова Почечуева.
- Маруся, тебя директор зовет. У нас свинарка пьяная, надо заменить. Животные со вчерашнего дня не кормлены.
- Вот так, - сказала Почечуиха, - кто везет, на том и возят. Иди, разгребай свинячье дерьмо.
Маруся лишь отмахнулась…
Директор свиноводческого комплекса Поросенкин рассматривал заявление Маруси, словно был неграмотным.
- Чего-то не пойму я, Маруся. Ты увольняешься, что ли?
- Увольняюсь, Семен Захарович.
- Почему увольняешься?
- Сил моих больше нет, Семен Захарович. Свинарки пьют. Свиньи орут. А молодость, сами понимаете, проходит.
- Понимаю, учиться потянуло.
- А хотя бы и учиться.
- Посмотри на меня, Маруся. У меня три диплома, а в голове – как в старом чайнике. Не доведет тебя до добра учеба,
попомнишь мои слова.
- Я на проститутку хочу поступить, Семен Захарович. Вчера по радио передавали, что жизнь у них интересная, богатая.
- На проститутку? Это другое дело. На проститутку не каждая сумеет. А ты потянешь? Там, наверное, конкурс?
- Попробую, Семен Захарович. А что мне терять?
- Ладно, подпишу. Но помни, Маруся. Если станет тяжело, если затоскуешь вдруг по родному предприятию, возвращайся.
У нас третий свинарник освобождается, можем свой публичный дом открыть. А что – первым клиентом буду. Ты девка видная,
работящая. В городе обучишься, такое станешь вытворять.
С этими словами директор вручил Марусе подписанную бумагу, затем обнял ее и крепко, по-мужски, поцеловал прямо в
губы.
В голове девушки промелькнула мысль: «Вот я уже немного и проститутка».
А в слух она сказала:
- Если приедете в город, заходите. Обслужу по льготной цене.
Директор не выдержал, достал из кармана большой клетчатый платок, отвернулся. Лишь помахал в ответ:
- Удачи тебе…
3. Тверская, Москва, Россия.
В центральном офисе коммерческой компании «Боровский и Ко» ждали возвращения хозяина.
Егор Боровский вышел из большой черной машины, угодив прямо в раскрытые объятия заместителя Попкинда.
- Как съездил, Егорушка? – спросил Попкинд, отстранив Боровского от себя и всматриваясь в его глаза.
- Ты знаешь, удачно.
- Президента ихнего видел?
- А как же.
- И в конгрессе выступал?
- И в конгрессе.
- Как живет Америка? Рассказывай, Егор, не томи.
- Трудно живет. Доллар падает. Производство останавливается. Негры, опять же, буйствуют.
- Мы, конечно, Америке помогли?
- Помогли, Фима, очень даже помогли. Миллиард долларов вложили в эту, как ее…
- В «Фиглер-и-Миглер»? Во всех газетах пишут, по всем радиостанциям передают.
- А мне и не жалко. Они нам помогали, теперь наша очередь. А ты водичку их пробовал?
- Пробовал, Егорушка. Отрава натуральная.
- Как ты думаешь, у нас пойдет?
- У нас, в России, только отрава и пойдет.
- Да, Ефим, хотел я тебя отругать. Ты что мне вместо сувениров подсунул?
- Пельмени. А что такое?
- Забирай обратно. Они их не едят.
- Вот, елки. А я думал – в самый раз.
- В следующий раз что-нибудь существенное положи. СС-20 или СУ-29. Они на эти штуки липнут, как мухи. А пельмени – это несерьезно.
- Извините, Егор Тимофеевич, промахнулся.
- Ну, уж сразу «Егор Тимофеевич». Словно я тебя заказывать собираюсь... Кстати, у нас еще одна промашка вышла.
Петьку нашего таки посадили.
- За что?
- Да он сдуру стрельбу поднял. Фиглеровского одного завалил. Дали восемьдесят лет тюрьмы.
- Отмазать не получилось?
- Пять лет отмазали. Но все равно, семьдесят пять отсидеть придется. Ничего, Петьке полезно. Ему тюрьма как дом родной.
То и дело останавливаясь, Боровский и Попкинд поднимались в приемную. Когда они вошли, девушки-секретари радостно всплеснули руками.
- Девочки, там, в машине, мешок бриллиантов для вас. Угощайтесь, - проговорил Боровский, улыбаясь. – А мы с
господином Попкиндом займемся делами…
Поздним вечером в директорском кабинете, за большим ореховым столом, над разложенными бумагами склонились
двое. Они не замечали времени. Только непрерывно курили и тихо переговаривались.
- Акции «Фиглера-и-Миглера» пока придержи. А нефтяные - продавай без промедления, - сказал Боровский, в сотый раз просматривая котировки.
- Ты гений, Егор! – восхищенно произнес Попкинд.
- Да ладно тебе, - проговорил Боровский, распрямляясь и с чувством потягиваясь. – Не пора ли отдохнуть?
- Сам знаешь – у меня жена, дети.
- Тебя никто и не зовет.
- А ты опять к вокзалам?
- Куда же еще?
Боровский прошелся по кабинету.
- Не понравились мне американские девки. Наши гораздо лучше. Наша, Фима, баба – натуральная. А у тех на роже
сплошная химия.
Попкинд с улыбкой наблюдал за директором.
- Познакомился с одной в Майамах. То, да се. А как до дела дошло, оказалось, что надувная. Представляешь?..
- Странная эта страна – Америка, - неопределенно произнес Попкинд, мечтательно глядя в пространство.
4. Площадь трех вокзалов, Москва, Россия.
- Девушка, а который сейчас час? – спросил Боровский у пухленькой девицы, стеснительно притулившейся возле стены.
- Я с незнакомыми мужчинами не общаюсь, - робко произнесла девушка.
- Разве вы не проститутка? – удивленно спросил Боровский.
- Проститутка.
- Отчего же не разговариваете?
- Я на стажировке, в первый раз. Мне велено стоять здесь и помалкивать в тряпочку.
- В какую тряпочку?
- Вот в эту, - девушка показала вышитый гладью носовой платок.
Боровский внимательно посмотрел на проститутку. И почувствовал, как к горлу подкатывает горячий ком.
«Вот она, святая невинность», - подумал он. – «Красивая и очень бедная. Господи, на что мы толкаем свою молодежь?»
- Я предлагаю вам одно дельце.
- Какое именно?
- Вы сейчас поедете со мной и проведете не только ночь, но и всю последующую неделю. Сколько стоит неделя удовольствий?
- По прейскуранту – семьсот тридцать четыре доллара восемнадцать центов. Можно в рублях.
- Я плачу семьсот тридцать пять долларов.
- Семьсот тридцать пять? Не может быть!
- Даже семьсот тридцать пять пятьдесят.
- Я согласна, - прошептала девушка. – Куда надо ехать?
- А куда бы вы хотели? – галантно спросил Боровский.
- Можно пойти в камеру хранения, а можно – под товарные вагоны.
- А как вам номер люкс в лучшей столичной гостинице?
- Номер тоже подойдет.
Боровский усадил девушку в «Астон-Мартин», который позаимствовал на вечер у Попкинда, и дал полный газ. Роскошная
спортивная машина понеслась в ночь, разбрасывая в стороны рекламные тумбы и подмигивающие светофоры…
Они лежали на кровати, убранной шкурой леопарда. Маруся (а это была именно она) пила шампанское и слушала
негромкую речь Боровского.
- А в шестнадцать лет, Маруся, меня посадили за кражу трех килограммов конфет «Мишка на Севере» из уличного киоска.
Дали семерик.
- Семь лет! – страдальчески воскликнула Маруся.
- Да, семь. Во время задержания я оказал сопротивление и задушил участкового.
- Какая несправедливость!
- Да, тяжкое было время, тоталитаризм… В двадцать три я освободился. И через месяц сел за попытку угона самолета.
Дали одиннадцать лет.
- Одиннадцать лет!
- Да, одиннадцать. Я грохнул стюардессу и всех членов экипажа.
- То есть, как это – грохнул?
- Выбросил в процессе полета с высоты одиннадцать тысяч метров.
- Только и всего?
- Да, только и всего… А потом я освободился, но через сорок дней снова был арестован.
- За убийство?
- Нет, за фальшивые доллары. Понимаешь, в тюрьме совершенно нечего было делать. И я нарисовал купюру,
достоинством в миллион долларов. А затем обменял ее в банке, который после этого разорился. Хозяин банка, отъявленный
негодяй, оставил записку. По ней меня и нашли.
- Сколько тебе дали лет?
- Нисколько. Меня приговорили к расстрелу.
- За какой-то жалкий миллион долларов?
- Всего за миллион.
- Одной бумажкой?
- Одной-единственной.
- Вот звери!
- Но тут наступила демократия, меня оправдали.
- И ты открыл свою фирму?
- Нет, я еще поработал в правительстве – рисовал фальшивые векселя. После чего меня наградили большим золотым
орденом. Я распилил орден на триста кусочков, добавил немного меди, свинца и получил три тысячи кусочков. Затем я продал
все эти кусочки и стал богатым. Так я заработал свой первый настоящий миллион, детка.
- Рублей?
- Нет, долларов.
- Какая ты прелесть, Егорка!
- Видишь, я не держу от тебя секретов. Расскажи и ты о себе.
- Что рассказывать, плохая у меня была жизнь. Кругом одни свиньи.
- Бедная ты моя!
- На всем белом свете у меня осталась только тетушка Почечуиха.
- Что значит – Почечуиха?
- Фамилия у нее такая, по мужу. Два года назад она овдовела. Стукнула дядю Почечуева скалкой по загривку, он и околел.
- Знаешь, я никогда не дам тебя в обиду. Я так полюбил тебя, даже не знаю как.
- А тетушка Почечуиха?
- Я куплю ей нефтяную скважину в Красном море.
- И я тебя люблю…
- А тебя осыплю золотом…
- Я очень люблю тебя…
- И бриллиантами…
- Ой, я прямо не могу, до чего я люблю тебя. Делай со мной разные штуки, дорогой. Я вся твоя!
Боровский не смог удержаться. Он запрокинул Марусю и, весь дрожа от страсти, принялся щекотать ее подмышками…
5. Даллас. Техас. Соединенные Штаты.
- Что передают из Москвы, О`Стаканен? - спросил президент компании «Фиглер-и-Миглер» Бутылкинс.
- Мистер Боровски скупил девяносто девять процентов акций компании.
- Я говорил вам, джентльмены, что инвестиции русских до добра не доведут, - сказал Бутылкинс, закуривая сигару.
- Наше положение тревожно, но все-таки не безнадежно. Послушайте, что пишет «Нью-Йорк Таймс», - проговорил
управляющий Танцершманцер.
- И что же пишет «Нью-Йорк Таймс»?
- Корпорация «Боинг», по приказу новых русских хозяев и мистера Боровски в частности, сворачивает производство
самолетов и перепрофилируется на тракторные тележки.
- Что за тележки? – приподнял левую бровь Бутылкинс.
- Для навоза, сэр. Точнее – для свиного помета.
- Какой кошмар!
- Вот именно, - подтвердил Танцершманцер.
- Так и мы дождемся от мистера Боровски какого-нибудь свинства, - заметил вице-президент О`Стаканен.
- Уже дождались, - сообщил Бутылкинс. – По настоянию Боровски наш напиток меняет название. Славная «Кола-Кока»,
напиток, сделавший Америку Америкой, будет называться «Техасский сбитень».
- Что значит – сбитень, Бутылкинс?
- Наверное, что-то вроде русского ситро.
- До чего мы докатились! – горестно воскликнул О‘Стаканен.
- Во имя безопасности нашего дела, надо предпринять решительные шаги, - сказал Танцершманцер.
- Экспансией Боровски обеспокоена вся Америка. Этим делом занялись наши люди из ЦРУ.
- А ФБР, как всегда, умывает руки?
- Федеральное бюро скуплено русскими. Как, впрочем, и конгресс.
- Надо искать информацию на этого Боровски, джентльмены.
- О`Стаканен, зачитайте содержимое пакета, что лежит на моем столе, - проговорил президент Бутылкинс.
Вице-президент раскрыл пакет, вытащил из него розовый гербовый бланк и принялся читать.
- Трижды осужден за тяжкие преступления. Герой ордена «Килограмм золота»…
- Сколько это – килограмм? – переспросил Бутылкинс.
- Около двух фунтов, сэр, - пояснил Танцершманцер.
- Женился на уличной проститутке. О, это может быть интересно!
- Стоп! Ни слова! – вскричал Бутылкинс. – Кто знает номер директора ЦРУ?
Спустя минуту мистер Бутылкинс говорил по телефону, прикрывая трубку ладонью.
- Да, сэр, это один из пострадавших от русских предприниматель. «Кола-Кока», сэр. Вам нравится напиток? Мне тоже, сэр.
Нет ли у вас на примете обольстителя? А насильника? О, сэр, насильник – это то, что нам нужно. Надо немедленно отправить его
в Москву с заданием надругаться над миссис Боровски. Она шлюха, сэр. Да, уличная девка. Боровски этого не вынесет, а у нас в
руках окажется инструмент давления на этого негодяя… Спасибо, сэр!
Бутылкинс положил трубку, обвел присутствующих взглядом и произнес:
- Он обещал наградить меня «Орлом», джентльмены!
На что О`Стаканен, наклонившись к уху Танцершманцера, отреагировал следующим образом:
- Вот болван! «Орла» дают только посмертно…
Ну и шуточки у этих янки, скажу я вам!
6. Тверская. Москва. Россия.
Объехав половину планеты, посетив все курорты, позагорав на всех пляжах, обчистив все игорные заведения и объев
все лучшие рестораны, супруги Боровские вернулись на родину.
Их жизнь напоминала сказку. Целыми днями они проводили вместе, нежно бормоча ласковые слова и тихо, совершенно
ипохондрически смеясь.
Но вскоре Боровский снова погрузился в работу. И Маруся осталась одна.
Привыкшая к тяжелому, непосильному труду, она скоро заскучала. Маруся целыми днями сидела возле окна. Смотрела в окно, играла сама с собой в подкидного дурака, плевала с балкона на прохожих.
Однажды она не выдержала и сказала мужу:
- Ты, конечно, можешь сказать, что подобрал меня у вокзала. Что ты из уличной проститутки сделал принцессу. Что одарил
несчастную свинарку несметным богатством. И ты будешь прав. Но вот что я думаю, любимый. Не надо было меня подбирать у
вокзала. Не надо было делать из меня принцессу. Не надо было одаривать богатством.
- Почему, солнце мое? – искренне удивился Боровский.
- Потому что мне скучно, и я хочу снова стать женщиной по вызову. А что, всегда новые люди, есть с кем поговорить…
- Ты преувеличиваешь, дитя мое. Если к тебе прикоснется чья-нибудь чужая рука, я не вынесу этого. Я застрелюсь, радость моя. Я совершу обряд харакири.
- Соверши, я с удовольствием посмотрю. Это что, когда бьют по лицу?
- Это когда вскрывают живот.
- Ну вот, - заплакала Маруся, – ты снова все испортил…
Это был первый в их совместной жизни скандал. Даже не скандал, а так, размолвка.
Маруся, осерчав, переколотила в доме всю посуду. Боровский отходил ее старыми лыжами. А потом они, прижавшись,
мечтали – как поедут в Кукуевку к тете Шуре. Как купят чистопородную свиноматку. Как подарят эту свиноматку
животноводческому комплексу…
Но прошло время, а Кукуевку они так и не навестили. Все-таки Боровский был миллионером и настоящей свиньей. А Маруся – простой крестьянской девушкой, хотя и шлюхой. И они простили друг друга. И стали терпеть до следующего семейного скандала.
Но как-то раз в дверь апартаментов на Тверской позвонили. Маруся открыла дверь. На пороге стоял заместитель Попкинд.
Маруся была неглупой девушкой. Поэтому сразу догадалась, что к чему.
- Вы тайный американский агент, не так ли? – спросила она, мужественно глядя прямо в бессовестные глаза Попкинда.
- Я не только агент, я наемный насильник! – проговорил Попкинд. И, не желая попусту тратить время, он с жутким
рычанием набросился на беззащитную девушку.
Спустя некоторое время Маруся позвонила мужу и сказала:
- Мой крокодильчик, произошло самое страшное!
- Что такое? – вскричал Боровски. – Ты разбила нашу китайскую вазу?
- Нет, моя радость.
- Ты случайно сожгла ценные бумаги? Уничтожила наш красный «Феррари»?
- Нет, нет. Просто меня изнасиловал твой сотрудник Попкинд!
- Изнасиловал? Только и всего? Наверное, он подумал, раз ты уличная женщина, значит, ничего страшного. Я потребую у него объяснений.
- Но при этом он щекотал меня?
- Что?! Негодяй! Я немедленно звоню своему киллеру и заказываю его. Ну, Попкинд! Ну, подлая душа! Не ожидал я такой
наглости от американских агентов!
- Что мне делать? – сквозь слезы произнесла бедная Маруся.
- Я бы предложил тебе покончить с собой от горя. Но, знаешь, слишком много хлопот с похоронами. Приготовь-ка чего-нибудь вкусненькое на поминки Попкинда.
- Как тебе свиные отбивные с кислой капустой?
- Чудесно, дорогая…
7. Эпилог.
Для настоящей любви не существует преград!
Попкинд был немедленно взорван вместе с пассажирами рейсового автобуса, в котором преступник возвращался домой.
Его похоронили всего лишь по второму классу, без плакальщиц и натуральных цветов – в назидание сотрудникам.
Американский бизнес Боровский закрыл, подарив Соединенным Штатам несколько миллиардов в твердой валюте. Затем, по настоянию жены, господин Боровский бросил коммерцию как таковую и переехал в деревню Кукуевку.
Когда молодые регистрировали брак, Боровский пожелал взять фамилию жены. Теперь он Егор Тимофеевич Свиньин, тракторист животноводческого комплекса, передовик, профсоюзный активист, участник самодеятельности А Маруся вернулась на старое место работы – в свинарки. У нее родился прелестный малыш, который ни капельки не был похож на агента Попкинда.
И все у них было хорошо. До того хорошо, что вдова Почечуева позавидовала, сама подалась в город, чтобы найти
такого же принца, как тракторист Свиньин. Но попала в некрасивую историю и сейчас отирается возле гостиницы «Космос», где торгует своим телом по десять центов за килограмм.
А американские предприниматели из компании «Фиглер-и-Миглер» рассказали эту поучительную историю в Голливуде. И некий мистер Маршалл воспользовался их доверчивостью и снял художественную картину, изуродовав сюжет до неузнаваемости. А сэр Бутылкинс, в ответ, подал на мистера Маршалла в суд. Но дело проиграл. Потому что подобная история была
рассказана еще про Золушку.
Впрочем, наша Маруся на ту Золушку совсем не похожа. У той, извиняюсь, ни тут, ни здесь. А Маруся, слава богу, девушка
в теле. Сейчас, спустя несколько лет, она весит более ста двадцати килограммов. И это ей очень к лицу.
А вот Семен Захарович Поросенкин опустился окончательно. Пьет, как сапожник. А ведь был когда-то нормальный свиноводческий директор, с тремя дипломами.
Вот что происходит с человеком при полном отсутствии большого, возвышенного чувства