Гумер Каримов - написанные рецензии

Рецензия на «Шурик, привет!» (Алла Тихонова)

Прочёл. Вы молодец, Алла!

Гумер Каримов   09.09.2013 17:15   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Шурочка-ряба, Санька и пожарная машина» (Алла Тихонова)

Здравствуйте, Алла! Очень трогательно! в конце чуть не заплакал. Спасибо! Вы заглядывали ко мне на страницу... Я нанёс ответный визит. Буду Вас читать дальше. С уважением, Гумер.

Гумер Каримов   09.09.2013 15:18   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Окончание службы» (Медведев Дмитрий)

Читаю Вас как Коран - с конца к началу. А впечатление такое, что все как-то по-русски, хоть и в Израиле... Может от менталитета Вашего...

Гумер Каримов   09.09.2013 14:12   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Послесловие» (Медведев Дмитрий)

Здравствуйте, Дмитрий! Вижу: заглядываете ко мне на страницу. Зашёл к Вам и с удовольствием прочел Послесловие. Подумал: там хорошо, где нас нет... Буду читать ещё. С ув. Гумер.

Гумер Каримов   09.09.2013 13:47   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Вещий Олегович» (Гумер Каримов)

Вместо эпилога (от Александра Рубашкина)

До публикации этот материал был отправлен на визирование лучшему давнему дру¬гу Ильи Олеговича — Александру Ильичу Рубашкину. Позвонив по телефону, он надиктовал:
"Дорогой Гумер! Спасибо за вашу публикацию. Что сказать? Это произведение, за¬метки, исповедь, не знаю, как назвать, очень личное.
У меня ощущение, что Фоня¬ковы не ушли, что разговор
с ними продолжается. Тем более что в Комарово они легли вместе, рядом.
Что же касается вашей публикации, я всё время встречал для меня знакомое. В Уксуле мы с женой были раньше их, а потом туда поехали
и они. И свидетелем последних двух лет их жизни был. Да что там свидетелем! Моя сестра, врач, способствовала его ремиссии, которая дала Илье почти два года. Конечно, очень тронуло звучание его голоса, интонация, энергия, тепло. Я был последним, кто, кро¬ме Эллы Ефремовны, говорил с ним по телефону, кажется, это было 20 декабря.
Своей публи¬кацией вы заставите еще не раз ссылаться на вашу "Лиру". Спасибо вам обоим. Бу¬дут время и силы — я еще зайду на ваш "меридиан" ("Глобуса Или Фонякова"). Рад за Тоню, только пусть не заносится:
в отзывах Ильи есть аванс и его придется оправдывать.
P. S. Очень знакомо проявляется в текстах Ильи строгость оценок литературных. Он мог отказать, не обидев, поскольку всегда был верен литературе".
Александр Рубашкин

Гумер Каримов   04.09.2013 05:10   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «И счастие куда б ни повело» (Гумер Каримов)

ОТЗЫВ
на документальную повесть Гумера Каримова
«…И СЧАСТИЕ КУДА Б НИ ПОВЕЛО…»
Имя Гумера Каримова, как издателя, поэта, прозаика, воспитателя литературной молодежи хорошо известно не только в Пушкине и Санкт- Петербурге, но и далеко за пределами этих городов. Журнал «Царское Село», который он редактирует, знают, читают и ценят и в российской глубинке – Вологодчине и Саратовской области, и в некогда мятежной Чечне, где у Каримова много друзей среди местной писательской братии, среди которых и лауреат Госпремии РФ в области литературы Канта Ибрагимов, и на его малой родине – Башкортостане.
Замечательные путевые заметки Гумера Исламович «Чеченский след», в которых раскрывается новый созидательный вектор развития Чеченской республики, воспеваются ее изумительно красивая природа, древние традиции и обычаи народа, взаимная привязанность и дружба чеченской и русской интеллигенции, их стремление глубже познать и понять друг друга, получили широкий положительный отклик в нашем обществе, стали явлением в литературной жизни республики.
Новая документальная повесть Гумера Каримова о Пушкине и Гончаровой, их светлой ничем не омрачаемой на тот период любви, об их друзьях и товарищах интересна для читателя прежде всего новизной авторского подхода к характеристике образов главных героев произведения. Александр Сергеевич и Наталия предстают перед нами не как гениальный поэт и его скромная возлюбленная, а как безрассудно молодая, обворожительно беспечная и красивая супружеская пара, на время забывшая о всех своих житейских проблемах и заботах. Конечно, даже в такой обстановке Пушкин находит время для творчества: он пишет стихи, сказки, мечтает посостязаться с придворным историком Н. М. Карамзиным в написании подлинной истории государства Российского.
Повесть замечательна своей историчностью. Читая ее, буквально физически ощущаешь дух пушкинской эпохи, быт и нравы, политические страсти и даже борьбу с эпидемией холеры, удивительно напоминающую наши нынешние страхи перед «свиным гриппом». Автор небольшими, но точными и колоритными мазками рисует образы друзей и родственников поэта, которые во многом олицетворяли ту эпоху – Пущина И. И., Жуковского В. А, Загряжской Н. К., Гоголя Н. В. и др. На мой взгляд, они предстают перед читателями в новом свете, такими какими они были во взаимоотношениях со своими близкими друзьями со всеми присущими им достоинствами и недостатками.
Достоинством повести является и то, что она написана на хорошем русском языке, доступном и понятном для любого русскоязычного читателя.
Убежден, что представленное сочинение обогатит отечественную пушкиниану, а также историю Царского села новым содержанием. Оно станет хорошим подарком к предстоящему юбилею города.
Считаю, что Гумер Каримов, безусловно достоин присуждения ему премии администрации города Пушкин.
Муса Ибрагимов, доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент АН ЧР, Заслуженный деятель науки Чеченской Республики.
29 ноября 2009 г.
Город Грозный

Гумер Каримов   03.09.2013 09:35   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Пробуждение Тейде» (Гумер Каримов)

Гумер Исламович Каримов - прозаик и поэт, издатель и воспитатель литературной молодежи, родился в столице Башкирии, г. Уфе, вскоре после войны, но с юности, поступив на философский факультет Ленинградского государственного университета имени А.А. Жданова, окончив его и очную аспирантуру, более четверти века прожил в Ломоносовском, Выборгском, Тосненском районах Ленинградской области, объездив ее вдоль и поперек, узнав людей этой замечательной земли и полюбив их всей душой.
Не случайно, Юрий Дмитриевич Чернеченко назвал его поэтом "тютчевского региона" российской словесности, знающего ее не понаслышке.
Полученное образование же позволило ему не только видеть в вещах и явлениях окружающего мира глубинные причинно-следственные связи, но и обратить их в подлинные художественные понятия, нравственные и эстетические категории.
Мне же, как фантасту, особенно импонирует в творчестве Гумера Каримова ощущение свободы и дар воображения, позволяющие ему легко переходить от реальности к фантастике в сюжетах своей прозы. Так в его фантастических романах "Девять жизней" и "Пробуждение Тейде" ему удается парадоксальный на первый взгляд прием представить фантастическое - реальностью, а реальность - фантастикой. При этом, история и современность тесно переплетается в произведениях, создавая подлинный эффект присутствия и участия героев в описываемых событиях: "Он ничего не ощущал. Двадцать пять лет нездешней жизни с напряженным ритмом гигантских строек, ориентированных в «светлое» будущее, походя перемалывавших вместе с миллионами тонн грунта и железа тысячи судеб, где человеческая самоотверженность и глупость сливались в коктейль хаоса и «бестолковки», увели его так далеко от уральской глуши, что родной городишко показался застывшим уголком, неподвластным времени. Картинки милой старины: горбатенькие улочки, церквушки на холмистых берегах и прочий поэтический вздор не тронули души Германа, не потревожили сентиментальных струн юношеских воспоминаний. Видно, огрубевшая на сибирском ветру кожа оказалась слишком толста, чтобы под ней мог дрогнуть хоть один мускул." ("Девять жизней"); "Жизнь когда-нибудь кончается, это правда. Ну а Смерть? Никогда не кончается? Все пятьсот шестьдесят лет, что он обитал здесь, ни на минуту не забывал, что когда-то жил на Земле. Там – пять веков – немыслимо много: живые руководствуются понятиями своих богов и муз, но даже для Музы истории Клио такой срок довольно внушительный. А здесь всё по-иному: что такое каких-то жалких полтысячелетия для Вечности? Ничто! Пшик!" ("Пробуждение Тейде").
И в том и другом романе события разворачиваются с фееричной быстротой. Детство, юность, зрелость, внезапная болезнь и потеря памяти главного героя в первом романе, попытка спасти увядшую любовь и семью, предпринятая поездка "во остров любви", на Канары, калейдоскоп происходящего, показывают автора сторонником динамичных текстов.
Резюмируя сказанное, рекомендую Каримова Гумера Исламовича в профессиональную организацию - Союз российских писателей.

Михаил Ахманов (Нахмансон),
член СРП, г. Санкт-Петербург.

Гумер Каримов   02.09.2013 17:25   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Француз» (Гумер Каримов)

Литературная судьба Гумера Каримова сложилась так, что печататься он стал сравнительно поздно, уже в девяностые годы. Но за этим стояли, по очевидности, непростой путь и опыт, та необходимая жизненная и литературная школа, которую каждый пишущий проходит по-своему. И в его писаниях сказалось все – и первые юношеские попытки писать, и давнишняя, пусть недолгая, работа в газете, и серьезное философское образование, и житейские испытания, и жизненная активность, цельность характера.
Поначалу Гумер Каримов выступил как поэт, издав ряд стихотворных книг, но и в этом, мне, по крайней мере, видятся подступы к прозе, к ее наполненному и многозначному сюжетному дыханию, выявляющему особенности его философского видения, и романтически окрашенного лиризма.
Его повесть «Француз», его рассказы о давнем уфимском детстве уже ясно очерчивают созданный Каримовым собственный художественный мир, с его глубоко переживающими памятливыми героями. Уже в них появляется его главный, отмеченный автобиографизмом герой, возникающий в разных его сочинениях с узнаваемой индивидуальностью, раздумьями, рефлексиями. Выразителен и его роман «Пробуждение Тейде», где автор демонстрирует и собственные сюжетные приемы, и собственную повествовательную интонацию. Эта узнаваемая авторская интонации и делает прозу Гумера Каримова ярко индивидуальной, отмеченной неповторимым писательским почерком.
Гумер Каримов в своей прозе часто обращается не только к переживаниям детства и юности, но и к далеким историческим эпизодам, продуманным, обнаруживающим непременную связь истории с самой жгучей современностью, с сегодняшними переживаниям своих героев, которых он заставляет пройти долгими и трудными путями, вновь и вновь задуматься о смысле прожитого, об истинных жизненных ценностях.
Может быть, самая значительная его книга, последний роман «Девять жизней». Роман держит читателя в напряжении, и в нем кроме прерывистого своеобразного композиционного построения и разнообразных сюжетных ходов читателя увлекает и захватывает лирическое начало. Ощущение живой тревоги и не педалируемого автором, но подлинного трагизма, сопровождает повествование и каждого из героев. Уместны и выразительны в нем элементы «фэнтази», делающие звучание романа и подчеркнуто философским, и художественно объемным. Тем более, что стремление автора к обобщениям, к философскому анализу чуждо какой либо риторики, или газетной публицистики, а вытекает из самого жизненного материала, который он исследует.
Интересна и эссеистика Гумера Каримов, в ней ему удается говорить о жгучем, о самом современном с непосредственностью и артистизмом.
Думается, что книги Гумера Каримова, его журнальные публикации наглядно говорят о литераторском профессионализме, о том, что он достоин быть принятым в члены Союза российских писателей.
Б.Н. Романов
Член союза российских писателей,
г. Москва.

2 марта 2012

Гумер Каримов   02.09.2013 17:17   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Девять жизней» (Гумер Каримов)

Вкус и привкусы
Рецензия на роман Гумера Каримова «Девять жизней»

Вот роман «Девять жизней» уже прочитан, а с читателем ещё остаётся тонкий аромат послевкусия. Текст захватывает с первых страниц. Ощущаешь, что перед тобой открывается судьба человека. За повествованием стоит способность автора к различению, пониманию и оценке эстетических явлений во всех сферах жизни и творчества. Глубина и объёмность философской основы, на которую ложится извилистый сюжет, – ещё одно привлекающее читателя достоинство романа. Невольно чувствуешь, что за всеми достоинствами стоит авторский вкус.
Покоряет личная включенность, пережитые и точно переданные чувства молодого человека, стремящегося помочь другу-инвалиду, жить по нравственному кодексу. Привкус подлинности, невыдуманности истории ведёт читателя к осмыслению правды жизни.
Главные герои романа, оказываясь перед судьбоносным выбором, каждый раз поступают правильно, дают читателю образец человечности и нравственности. И Герман, и Юфим совершают правильные поступки, в целом задают морально выверенные стратегии поведения в сложных жизненных ситуациях. Образ перевоплощается в образец, и в этом ощущаешь привкус справедливости. Так и должно быть в жизни человека.
Открывая роман, читатель ждёт, что встретит что-то необычное и невероятное. И здесь автор не обманывает. Инопланетное посещение Паловского парка YULой и необычная встреча с Ромкой вносит в произведение привкус фантастичности и сказочности. А ещё мечта о SAGITTARIUSе, которая обязательно должна сбыться. И она непременно сбудется, если не у героя, то у его потомков.
О чём этот роман? О любви, о творчестве, о готовности человека к смерти. Роман о жизни: от детства до смертельной болезни, из которой тоже бывает выход к ангелу или дьяволу, но выход.
Любовь в романе получилась многослойной и разнообразной. Женских образов в произведении больше, чем мужских: Люся, Надя, Настя, Анна, Юлька. Яркой сильной, импульсивной представлена любовь юношеская. Две соперницы – Люся и Юлька (Но не ты была первой моей девушкой, Люся. Первой была и навсегда останется — Юлька…). Любовь зрелая в романе совсем иная: мучительная, жертвенная, с привкусом вина и вины. Есть в произведении и третий уровень любви. Можно назвать её любовь после первой смерти. Герои умирают, один после ДТП, другой от инфаркта, но, по замыслу автора, они должны жить, любить и творить – такова художественная правда Гумера Каримова. Кто их спасает, чёрт или ангел, это неважно, потому что исцеляющей силой является любовь. И привкус оптимистического романтизма не оставляет читателя до счастливого и жизнеутверждающего финала.
Более серьёзной и не менее значимой для автора кажется тема творчества. Начинается раскрытие этой темы с сюжета, связанного с другом детства Озой, который растратил талант художника, рисуя портреты чиновников, угождая и приспосабливаясь. Добавив привкус горечи, автор не останавливается и раскрашивает творчество в самые разные цвета. Как ни странно, но оба героя оказываются писателями, «растящими роман»: из рассказа вырастает повесть, из повести роман. Талант человека определяется автором как одна из ценностей, формирующих смысл жизни. «Ему [Герману] впервые стало не по себе в ту ночь. Он вдруг понял, что цель его жизни, роман — никогда не будет написан». Ангел дарует Герману не только жизнь, но и мечту реализации замысла: «Роман будет опубликован. Его прочтут люди, поверив всему, что в нём происходит».
С темой творчества связан и очень удачный литературный ход: сам пишущий оказывается персонажем своего романа, а его возлюбленная ещё и читателем.
Перемешивание реальности и вымысла с осознанием персонажами вторичности происходящего – ещё один литературный ход: «Я не говорю уже, что для отдельного реального человека наши действия были бы слишком дорогим предприятием. Другое дело — герой романа». Нельзя не согласиться с тем, что оживить героя книги намного проще, чем реального человека.
И здесь вступает в полную силу тема жизни. Может, одной из девяти. А может, единой и цельной, не распадающейся на множественность ощущений персонажей, живущих в одном авторе.
Так бывает, в детстве любишь садиться перед бабушкиным трюмо и менять положение створок боковых зеркал. Три твоих собеседника – это лишь копии, но все они смотрят в разные стороны. Поворачиваешь голову, и каждый твой визави тоже крутит головой: один поворачивается к тебе лицом, словно для разговора, другой отворачивается, подставляя профиль, а третий показывает затылок. Когда одно отражение поворачивается к тебе, другое непременно отворачивается.
Персонажи романа, как отражения, сходны друг с другом. Герман и Юфим (Гумер и ещё один Гумер) родом из Уфы, любимый писатель – Бунин, учились в Ленинграде, пишут роман всей жизни. У каждого из героев по три женщины: Юлька, Люся, Анна у Германа; Юлька, Настя, Надя. Общей для героев оказывается ушедшая из жизни жена Юлька (один персонаж или два с одинаковым именем – для читателя остаётся загадкой). Всё общее: от биографии до любви, не говоря уже о схожести женских характеров Анны и Нади. Почему так получилось, автору объяснять не надо.
Любой роман строится на переплетении человеческих судеб, и два героя обязательно должны встретиться. Вот только как, где и когда? Герман с Юфимом прошли по одним и тем же местам разными путями, отвернулись друг от друга, послушные велению автора, как отражения в трюмо, не способные вступить друг с другом в диалог. Во время чтения текста придумывалось, что один из главных героев писатель, а другой его персонаж, сочиняющий роман о своём писателе, но читательская фантазия не оправдалась, никаких подтверждений этому в тексте не нашлось.
Конечно, читатели «Девяти жизней» мучаются вопросами. Каковы отношения Германа и Юфима? Два это героя или один? Что это? Раздвоение личности, когда один человек ведёт себя как два, называясь разными именами? А может, один перерождается в другого? И в чтение вплетается привкус таинственности и поиска. Сделает ли читатель открытие и ответит на вопросы, задаваемые автором, вряд ли зависит от последнего.
Не разрешает эту загадку схожести и различия героев и третий персонаж, который прячется за личиной рассказчика. Он разговаривает с дочкой, сочиняя сказку, вспоминает о своём уфимском детстве, ведя повествование от первого лица.
Белое и чёрное, жизнь и смерть, любовь и разлука ведут автора от бесед с искусителем к диалогу с ангелом. Тумаев поднимается в небеса, чтобы встретить Ангела-подсказчика, а Сания спускается в ракетную шахту.
Повествование приготовлено из сложной смеси времени и персональности. Если в опубликованном в 2007 г. тексте писатель делает подсказки (Просто жизнь Юфим Сания или Герман), в рукописи читатель почти лишается авторской помощи. Всё сложно с художественным временем. Указания на время действия приходится выискивать в обстоятельственных оборотах высказываний. Ещё сложнее с временным порядком, то есть последовательностью событий, восстановить который под силу только автору. Страх заблудившегося в ночи охватывает читателя, когда повествователь от третьего лица переходит к первому в главах «Федька Шаляпин, пёс Моряк и “Решётканэломают”» и «Прощай, старый двор!». Эти главы могут относиться как к Герману, так и к Юфиму, но, очевидно, передают ощущения повествователя, а не персонажей.
Впечатляет и разделившая судьбу повествователя география романа, охватившая территорию от южного Урала до Павловска, которому посвящены, пожалуй, самые нежные страницы. То Вологда, то Валдай, то Париж. Голова кружится от скорости перемещения. Героям не сидится на месте, они всё время куда-нибудь едут или собираются ехать. Атрибуции времени и места действия – вот чего ожидает наивный читатель.
Привкус магии, добавленный художником, возможно, для колорита, нанесения полутонов. Настигает читателя магическими числами, разбросанными по роману: три, девять, двенадцать, тридцать и другие. Девять – положенный в заглавии ключ к числовому коду. Словом, sapienti sat.
Повествователь не желает раскрывать читателю загадку названия романа. Более того, даже вводит в заблуждение: «Никак не мог припомнить, откуда эти «девять жизней»? Что-то библейское…» Девять жизней прочно связывается в сознании носителей языка с выражением «У кошки девять жизней», которое, в свою очередь, традиционно возводят к английской пословице «A cat has nine lives».
Стремление понимать всё буквально свойственно современному читателю. Упорно пытался насчитать девять жизней – выходило то больше, то меньше. Случайное и поверхностное упоминание какого-то интервью о Германе Исаевиче Тумаеве не утешает и не решает задачу объяснения названия. И главный читатель, чей образ любовно лелеет автор, просит: «Позволь мне хотя бы почитать тебе если не сказки из «Тысячи и одной ночи», то «Девять жизней» Юфима Сании». Получается, что оба героя назвали свои творения одинаково.
Жизнь и смерть ничего не решают в этом мире, потому что есть нечто большее, а именно творчество. Косвенное подтверждение этой догадки кроется в английской пословице о кошке, которая умрёт, но не сразу.

После чтения романа сохраняются приятные, тёплые чувства. У читателя и писателя появляются общие темы, представления и ценности. Это случилось потому, что автору хочется верить и доверять. И причиной тому авторский вкус, вводящий читателя в искус творческого проникновения в художественный мир Гумера Каримова.

Ваш читатель
Алексей Дунев

Гумер Каримов   02.09.2013 17:13   •   Заявить о нарушении