Герой с пятого дубля

      Городок наш небольшой, провинциальный. Всего-навсего несколько десятков тысяч жителей. Затерянный в средней полосе России, о нем почти никто не знает. Да мало ли таких мест на просторах нашей страны. Зеленый летом и белый зимой, осенью он расцветает. Нет-нет, правда. Вся красота пробуждается в сентябре и горит разноцветьем листвы, пока она не облетит и не отшуршит под ногами, превращаясь в золотую пыль.
      Для меня осень – это лучшее время года. Я брожу по тропинкам, вдыхаю прохладный воздух и смотрю вверх сквозь ветви деревьев на кусочки голубого неба, которые пробиваются сквозь серые облака.
     В центральном парке всё лето укладывали плиткой дорожки, обустраивали фонтан, устанавливали новые фонари. И только теперь, осенью, ремонтные работы закончились. Туда-сюда носятся ребятишки, мамы везут коляски, спешат на занятия школьники. Я никуда не тороплюсь. Присев на скамейку, я замечаю, что  мною заинтересовались голуби и уже спешат в надежде, что им что-то дадут. У меня нет ни крупы, ни семечек. Только воспоминания о том, что случилось здесь почти год назад - зимой. Соловья баснями, как говорят, не кормят. Голуби потоптались, косясь на меня с укором, да и разошлись.
                                       
                                        ***

     Неведомо по какой причине, именно у нас решили снимать фильм. Не то, чтобы полностью. Так, несколько сцен. Эта новость мгновенно облетела и взбудоражила весь город. Вскоре местное радио сообщило, что на следующей неделе приезжает съёмочная группа. Съёмки планировались в центральном парке.
     В парк меня потащила Юля. Каким-то чудом ей удалось раздобыть список актёров, которые собирались приехать. И вот радость! Среди них был тот, к кому она неровно дышала. Красивый, высокий, подтянутый. Не мужчина – мечта! Это все Юлькины слова. Она пересматривала фильмы с его участием, следила за новостями в интернете и таила надежду, что однажды случится чудо и он обратит на неё внимание. Никакие разумные доводы о том, что это он только в фильмах такой распрекрасный, а в жизни как все, не приводили её в чувство.
     С самого утра часть территории парка была огорожена сигнальной лентой, заходить за которую запрещалось. Здесь же топтались несколько сотрудников правопорядка. Внутри кипела работа – стремительно перемещались люди, оборудование и реквизит. Толпа внутри, толпа снаружи. Казалось, что весь город собрался в этот достаточно морозный зимний день.
     Юлька, протолкнувшись ближе, вытащила телефон и старалась поймать в кадр предмет своего обожания. Я отошла в сторону от толпы и прошла немного вдоль ленты. Съёмочная группа столпилась в противоположном углу. Там снималась какая-то сцена. Я не слышала столь привычных слов «Камера! Мотор! Стоп!». Периодически до меня доносились только щёлкающие звуки и затем долетали слова «Дубль один!», «Дубль два!», «Дубль три!».
     Недалеко от ленты, внутри огороженной территории на белом пластиковом стуле сидел мужчина. Он был уже стар. Приглядевшись, я узнала его. В своё время он много снимался и играл в театре. Потом, как это бывает, о нём забыли. Вероятно, в этом фильме он был задействован в каком-то эпизоде, который нужно было снять именно сегодня и здесь. Я удивилась его экипировке - валенки, длинная шуба, ватные штаны, вязаная шапка, поверх этого всего пуховый платок. Интересно, это для роли нужно или его так нарядили, чтобы не замёрз?
    Рядом с ним никого не было. Вся группа продолжала находиться в том месте, откуда донеслось «Дубль четыре!». Мужчина начал похлопывать руками. Мне казалось, что, он замерзает. Неожиданно он повернул голову ко мне, посмотрел и кивнул. Я улыбнулась.
     Из противоположного угла донеслось «Дубль пять!». Через несколько секунд до нас долетела брань. Я повернула голову, чтобы понять, что случилось. Упал кто-то из актёров. Внутри периметра над ним сгрудилась куча народу, пытаясь поднять. Толпа снаружи наоборот, отхлынула, не ожидав такой бури эмоций от обычного падения.
     Я повернулась к сидящем мужчине. Закрыв лицо руками, он сотрясался всем телом. Господи, он плачет! Я уже была готова перемахнуть через импровизированный забор и помчаться к нему, как вдруг он опустил руки. Он смеялся. Смеялся беззвучно, от души.
     Наверно, на моём лице читалось недоумение. Мужчина тихо сказал, обращаясь ко мне:
- Простите.
- За что? – удивилась я.
- За него.
     Мужчина больше не смеялся. На лице читалась грусть.
     Я увидела, что к нему, скользя по накатанному снегу и размахивая руками, бежит девушка и что-то кричит. Он закивал в ответ и стал подниматься из кресла. Она подхватила его за руку и повела к съемочной группе. Я развернулась и тоже пошла – навстречу толпе, которая стала расходиться.
     На Юльку я натолкнулась. Именно натолкнулась. Она шла прямо на меня, не поднимая головы, ничего и никого не замечая.
- Эй, ты чего? – окликнула я подругу.
     Она посмотрела на меня. Тоска. Там, чуть раньше упал её герой. Упал на землю и в её глазах. Мечты рухнули, уступив место жестокой реальности.
    Я обняла Юльку:
- Пойдём, пойдём. Тут недалеко кондитерскую открыли. Кофе попьём, согреемся.
     Она не сопротивлялась

                                      ***

     За окном шёл снег, сгущались сумерки. Мы сидели в маленьком кафе. У меня чай, у Юли – кофе. На тарелке между нами лежал кусок торта, от которого мы отламывали по кусочку.

     В тепле Юлька разговорилась. Я только слушала. Потоки слов, а порой и слез. Наконец, разочарования сменились надеждами. Успокоившись, она засобиралась домой, где ждали дочь и мама. Расплатившись, я проводила Юлю до автобусной остановки и пошла домой.
     У меня перед глазами стояло лицо старого актёра, сидящего на белом стуле среди белого снега и извиняющегося. За всё и за всех.
      Снегопад почти закончился. В воздухе летали отдельные снежинки, переливаясь в свете уличных фонарей.