Жизни и судьбы. Продолжение главы 29

    Поезд прибыл в Тихвин ранним июньским утром, когда зачинался уже рассвет, и небо вдали на горизонте окрасилось пурпурно-лиловыми красками. Город еще спал, и тишина тихо и мерно лилась по его безлюдным улицам.
 
    Выйдя, из вагона на перрон вокзала, Петр с наслаждением вдохнул свежий утренний воздух родного города, города, где прошло его детство, юность, города, где он получил путевку в жизнь, вступив в комсомол. Города, где сразу после окончания десятилетки, окунулся в трудовую, деятельность и ощутил себя взрослым, города, из которого через год работы, был призван на службу в ряды Красной Армии.

    И вот, теперь, через двадцать пять лет он, наконец вернулся в свой родной город, чтобы до конца жизни, отпущенной ему Богом, не покидать его.

    Но город не распахнул для объятия руки, не встретил его как родной отец своего сына, столько лет, скитавшегося по бескрайним просторам своей Родины, он отнесся к нему с холодным равнодушием.

    В военкомате, ему объяснили, что поставить его в очередь на получение жилплощади, они, конечно, могут, но надеяться на то, что получить квартиру удастся в скором времени, что воду лить из пустого в порожнее. На военкомат дается всего одна-две квартиры из общего городского фонда, а строительства, как такового в Тихвине пока нет. Но Петр все же, встал на очередь.

    – Ладно, — решил он, — придется пожить пока до подхода очереди на частной квартире, — и стал искать, где можно снять не слишком дорогую комнату, но такую в которой может разместиться со всей семьей.

    — Как только устрою вопрос с жильем, попытаюсь найти работу, — успокоил он себя.

    Но, то ли судьба заупрямилась, то ли на роду ему было написано: и после увольнения из армии, словно цыгану, кочевать с места на место, кто его знает? Только не удалось ему осесть в родном городе. Как ни старался, не нашел он в нем ни работы, ни жилья подходящего.

    До ноября месяца, Петр оставался в Тихвине, живя в отчем доме, и  мучаясь от сознания того, что причиняет неудобства своей родне: старенькая мать его спит в кухне на печке, отдав, ему, своему старшему сыну, свою кровать.

    По совету Марии, Петр решил уехать на время из Тихвина, и попытать счастье на юге страны. Старшую дочь не стал срывать с учебы, оставил у матери, а с младшей и женой поехал в Серноводск, курортный городок, где в то время жила со своей семьей старшая сестра Марии Груня.

    Груня и ее муж Василий работали в санатории, она на кухне, а он плотником, и жили в помещении от этого санатория. Комната в тридцать пять метров была разделена шкафом и занавеской на две для них, и детей: старший сын учился в седьмом классе, а дочка – в первом.
 
    Петр решил, что, если сразу не удастся устроиться в Серноводске, отставить Марию с дочкой у сестры, а самому поискать работу с жильем в близь лежащих   городах.

    И вскоре Петр нашел такое место. Это была Кабардино-Балкария. Ему посчастливилось сразу же найти работу в небольшом промышленном городке под Нальчиком, с получением квартиры в две комнаты и просторной светлой кухней в кирпичном двухэтажном доме.

    К зданию примыкал небольшой парк с искусственным озером. Прекрасные тополиные аллеи тянулись от озера до самого дома. Это был по истине, райский уголок.

    Обставить полученную квартиру служебной мебелью, не представляло труда. Петр теперь возглавлял коммунальное хозяйство «Спирт завода».

    Через неделю после устройства на эту должность, Петр съездил за женой и дочкой, а в мае следующего года, после окончания школы, приехала и старшая дочь.