Этажи времени

Глава 6
– Маладая, красивая, дай пагадаю, всю правду расскажу, и пра тебя, и пра мужа тваво, и пра детей, шайтаном клянусь, – с этими словами цыганка взяла ладонь девушки в свои шершавые темные руки, долго всматривалась в линии, наклоняя ладонь вправо, влево, к себе, потом помолчала несколько секунд, глядя в неопределенное далеко, и поведала о том, что прочитала по руке, а может быть, о том, что сама только что придумала.

Как бы там ни было, но история была рассказана обычная, житейская, о том, что Зоя скоро выйдет замуж и родится у нее дочь. Но только с мужем она проживет недолго – четыре года, после чего муж умрет, потому что старый будет. Зоя будет мучиться с малолетней дочерью, но не слишком долго, потому что сама умрет молодой, а покарает ее Бог за то, что потеряет она веру в него, совершит что-то страшное, о чем цыганка даже сказать боится. А вот дочка вырастет и будет очень умной, но и ей счастья не будет – она тоже будет страдать за грехи своей матери. И внукам, и правнукам тоже достанется, и так до седьмого колена.

Выслушав всю эту ерунду, Зоя пожалела о том, что вообще согласилась на гадание, настроение было безнадежно испорчено. Она гнала от себя мысли о чертовой цыганке и ее дурацких предсказаниях. В тот вечер Зоя долго не могла заснуть, но уже через несколько дней предсказания стали блекнуть и превратились просто в странную сказку, кем-то и где-то рассказанную.
Только вот дальнейшая жизнь, если и не совсем подтвердила сказанное, то переплела все изложенное очень странным образом – видно, цыганка и в самом деле водилась с каким-то шайтаном, но училась у него черным делишкам не самым прилежным образом. Может быть, если бы Зоя заплатила не двадцать копеек, а, скажем, целый рубль, то и гадание закончилось бы с другим результатом, но мы имеем то, что имеем, и потому остается только сравнивать предсказания и реальные события.

Вскоре семья из Чистополя перебралась в Казань. В большом городе после революции было проще выжить, какая-никакая работа позволяла прокормиться, да и мало кто знал о купеческом прошлом и ушедшем достатке.

В декабре 1921 года Зое исполнилось восемнадцать лет, надо было  устраивать свою жизнь, но сделать это в послевоенной Казани, да еще имея «неправильное» социальное происхождение было не так-то просто. Молодые и не очень молодые мужчины засматривались на тонкую красивую девушку, но ей никто не нравился, ровесники казались глупыми, не имели ни дома, ни денег, да и говорить с ними, по большому счету, было не о чем. Мужчины старше двадцати пяти лет в ее глазах были просто старыми, к тому же она хорошо представляла себе, что эти мужчины неоднократно проводили часть своего времени с другими женщинами, среди которых, как она догадывалась, были не только порядочные женщины, но и вовсе даже особы совершенно противоположных взглядов на то, что Зоя считала нравственным. И представить себя в одной постели с таким мужчиной казалось ей очень противным и даже тошнотворным. Но всё, как часто бывает, решил случай.

Отец Зои при жизни иногда вкладывал свои капиталы в благотворительные проекты, правда больших денег он не тратил, но старался устроить все таким образом, чтобы о его деяниях в положительном тоне написала бы какая-нибудь влиятельная казанская газета. Одним из таких проектов было издание очерков по истории, достопримечательностям и современному положению города Казани. Сам купец Вахонин был не очень силен по исторической части, но специалистов для своей затеи подобрал вполне достойных и знающих. Основную часть весьма объемного труда взял на себя профессор римского права Казанского университета Николай Генрихович Ставский – человек незаурядных талантов в самых разных областях – от теории шахматного искусства до германской поэзии и филологии, ну и, само собой, римского права и латыни.

Профессор был старшим из трех сыновей не очень богатого дворянина, происходящего родом из польской шляхты, Генриха Ставского,  определенного властями на поселение в город Вятку после очередного польского восстания, а точнее после событий 1863 года. Какое отношение имел пан Генрих Ставский к взбунтовавшейся шляхте, сказать трудно, но ходили слухи, что он был когда-то знаком с Ярославом Домбровским – одним из руководителей восстания, за что и поплатился. Были эти слухи правдой или нет, так и осталось неизвестным, но совершенно точным был тот факт, что Генрих служил чиновником по особым поручениям при вятском губернаторе.

Дети Генриха, сыновья Николай, Сергей и Владимир, родились в Вятке, учились и успешно закончили сначала вятскую мужскую гимназию, затем Казанский императорский университет. Николай выбрал юридический факультет, а Сергей и Владимир посвятили себя медицине.

После окончания университета Николаю было предложено продолжить свое образование в Германии, он несколько лет прожил в Берлине, где сначала учился сам, а затем преподавал юридическую науку немецким студентам. В 1911 году Николай вернулся в Россию, как он думал, ненадолго, а оказалось – навсегда.
После начала Германской войны нечего было и думать о работе в Берлине, а через три года случилась революция в России, в результате которой был уничтожен привычный уклад жизни. Хорошо еще, что новые власти его не тронули, сначала просто не успели, а потом времена стали чуть-чуть гуманнее и до Николая Ставского дело опять не дошло.

Так вот, в самом начале 1922 года, в феврале месяце, Николай пришел к вдове Василия Вахонина и принес значительную сумму денег. Как он объяснил, шесть лет назад эти деньги были заплачены Вахониным за книгу, которая хотя и была написана, но так и не была опубликована, и теперь Николай Генрихович посчитал своим долгом вернуть полученный им когда-то аванс.
Вот тогда-то и произошла первая встреча Зои с уже немолодым профессором.

Дальнейшие события развивались стремительно: в мае Николай Ставский и Зоя обвенчались в церкви и официально зарегистрировали брак в каком-то государственном учреждении, которое совмещало в себе функции записи всех актов гражданского состояния от рождения до смерти.

Жизнь Николая Генриховича после свадьбы не стала такой размеренной, как он надеялся. Он, конечно, понимал, что интересы молодой Зои отличаются от интересов человека на шестом десятке лет, и старался делать все от него зависящее, чтобы жена не испытывала дискомфорта, но получалось это не всегда. Рождение дочери стало для семьи Ставских тем событием, которое принесло некоторое успокоение в отношения супругов, объединило их единой целью вырастить и воспитать ребенка, которому теперь были посвящены все их помыслы.

Николай Генрихович стал больше времени проводить в своем доме на Академической улице. Он часто сидел у зажженного камина с книгой в руках, наблюдая за играющей на диване дочкой. На противоположной от камина стене висела картина, подаренная братом Сергеем двенадцать лет назад.

Глядя на картину, Николай часто вспоминал свою поездку к брату тогда, весной 1912 года, когда казалось, что жизнь прекрасна и что так будет всегда. Поездка была связана с несколькими странными событиями, которые, впрочем, не были неприятны, а скорее казались если не загадочными, то малообъяснимыми.

Приехав в первых числах мая из Казани в Москву, Николай остановился у своего старинного приятеля еще по Вятке, присяжного поверенного Александра Исаевича Азерского. Проведя в гостеприимном доме Азерского на Тверской улице два дня, он отправился к брату в дальнее подмосковное село. Сначала хотели поехать вместе с Александром, но служебные дела помешали Азерскому покинуть Москву, при этом он все сокрушался и говорил, что обязательно поедет в гости к Сергею Генриховичу, как только сможет. В итоге Николай поехал один. Москва осталась позади.

Продолжение http://www.proza.ru/2015/11/10/985