Самый обычный день

 
 Он всплыл из-под воды, этот зелёный стеклянный шар. Вот только что его не было,- и вдруг он появился. Его пригнало течением, загнал в канал ветер, оторвал от рыбацких сетей.

Она сидела на берегу канала, любуясь серебряными бликами, которые отражал шар, и ветерок подкидывал его всё ближе и ближе к берегу.

Тома ещё не решила для себя, какую она выберет профессию, кем станет.

И Толик, старший брат с ней об этом не говорит. И не спрашивает, кем она хочет стать.

« Вот, как некоторые люди, уже с детства знают, кем они будут?  Мама на этот счёт, тоже ничего не говорит. Да, я и сама знаю, что надо сначала выучиться!  Буду врачом,- думала она про себя,- или инженером. Нет, лучше поваром! А может быть учителем?»

И когда она произнесла «…учителем»,- зелёный шар закрутился на воде, и слегка подскакивая на мелкой волне, стал отдаляться от неё к противоположному берегу.

- Смотри! – крикнула Тома брату,- что это?!

Толик отделился от компании друзей, лежавших рядом на траве на берегу и подошёл к ней:

- Это же рыбацкий буй. Такой стеклянный шар, который крепят к сетям. Видать, оторвало и пригнало в канал. Было бы лето,- тогда я бы достал его.

- Я хочу такой шарик! – воскликнула мечтательно Тома - Ты можешь его достать?

- Теперь уже не достать, смотри, его уносит!

Толик набрал камней, и стал бросать их, целясь в шар, попутно делая «блинчики» на воде.

- Не надо! - попросила Тома, - пусть плывёт!

- Он должен утонуть! – строго сказал Толик, считая «блинчики»,- четыре! Ого, пять!

Один из крупных камней, лениво подскочив два раза, ударился в шарик. Шарик хрустнул и исчез под водой.

- Что ты наделал? - заплакала Тома. Я, как раз загадала желание стать учителем! А теперь, моя мечта не сбудется!

Толик сел с ней рядом, обнял её за плечи и притянул к себе:

- Ну, не надо плакать, Томка! Вырастешь, станешь, кем хочешь. А шар я достану тебе. Попрошу у рыбаков. Они народ добрый, дадут тебе шарик!

Одноклассницы были подругами только в школе, а когда Тома приходила домой, в домик на окраине посёлка, она почти ни с кем не общалась. Её всегда можно было видеть рядом со старшим братом или сидящей на стуле во дворе дома. Мама редко выходила из дома, разве что развесить выстиранное бельё на верёвке, натянутой поперёк двора.

Отца было видно чаще,- он мускулистой рукой, с закатанными по локоть рукавами в офицерской жёлтой форменной рубахе, размешивал в большой кастрюле сваренную для собаки кашу с мясом.

В этой тишине, нарушаемой только вскриками мальчишек, играющих в воде, редкого лая Дуная, и шороха россыпи мелкого гравия, ударяющего под крылья велосипедов, проезжающих мимо жителей,- Томе было приятно мечтать.

Мечтать о какой-то другой неизвестной жизни, о больших современных домах и просторной квартире. О том, чтобы красиво одетые, мама и папа, изредка, негромко переговариваясь,- нет ни о домашнем хозяйстве, ни о картошке и предстоящей зиме, а о чём-то высоком и добром,- шли бы рядом с ней и братом в кино или театр.

  Вот, например, у Кати из восьмого дома мама хотя и работает простым библиотекарем, а папа баталером в воинской части,- комната обставлена современной мебелью: лёгкий треугольный столик, торшер с жёлтым абажуром, пианино и большая стенка для книг. Никогда прежде, Тома не видела столько книг,- только в библиотеке, но там они захватанные, не новые, а тут,- и Голсуорси, и Джек Лондон, и Фенимор Купер, и Библиотека Всемирной Литературы. И все новенькие, и корешки золотом блестят.

  В один из дней, такая тоска нахлынула на Тому, что стало трудно дышать.

Даже гуляя на воздухе во дворе, было такое ощущение, будто находишься в тесной клетке. Там, далеко на горизонте, зеленели сосны,- но даже горизонта было мало.  Хотелось уехать далёко-далеко, где всё другое, где люди сидят в креслах, обтянутых красным бархатом в партере или на балконе и слушают оперу.

«Вот окончу школу, думала Тома,- уеду и буду жить в центре большого города, буду слушать, как звенит трамвай, мелькают такси, и смотреть из окна на мигающий жёлтым светофор на перекрёстке. У меня будет много книг, модная мебель, а не этот тяжёлый дубовый шкаф и буфет, где за стеклом с одной стороны лежит мамино вышивание, а с другой стоят рюмки и бокалы».

Она хотела  заплакать, но внутри была такая пустота, что невозможно было выдохнуть. Иногда, Тома даже ненавидела родителей, но ненависть была только чуть-чуть, одно мгновение, но она была такая острая и колючая, что всё равно оставляла обиду. Но Тома не могла точно определить на кого обижаться: на себя или на маму, на посёлок, или на кого-то ещё?
Она не могла решить на кого лучше, и от этого возникала какая-то непонятная злость, но уже только на себя.

- Мама! – Тома подошла к ней в кухне,- пойдём в кино?

- Ой, - ответила мама, наливая варенье в банки,- ты видишь Томочка,- мне некогда! Сходи с Толиком!

- Он на залив ушёл.

- Сходи одна дочка!

Томе хотелось именно сегодня, вместе с родителями пойти в кино. Это затаённое и тягостное желание должно было исполниться сегодня, иначе, не пройдёт эта пустота и невесомость, иначе тяжёлый комок подступит к горлу, и хлынут слёзы. А ведь она уже не маленькая!

- Мама,- задрожал её голос,- ну, пойдём в кино?

Мама накрыла последнюю банку кусочком кальки, - А что сегодня идёт?

- «Доктор из Ботенова», говорят что про любовь.

Мама посмотрела на обиженную готовую расплакаться Тому:

- Виктор! – крикнула она, выходя из кухни, на ходу снимая блузку, - Собирайся! Надевай костюм. В кино пойдём!

- Мне, ещё сегодня, проводку в сарай тянуть!

- Возьмёшь Толю. Вдвоём быстро сделаете!

- Как же, допросишься его. Ему бы только мяч гонять! - с неохотой засобирался отец.

  Вечером, на лужайке, ребята рассматривали складной нож. Длинное и тонкое лезвие при нажатии кнопки, выскакивало с такой силой, что рука сама дёргалась в сторону противника. Нож был самодельный, из хорошей стали.

- Видишь, - показывал приятель, - даже канавка на лезвии для стока крови есть!

Толик взял нож, несколько раз попробовал выкинуть лезвие.

- Нравится? Покупай!

- А где взял?

- Люди дали.

- Сколько хочешь? – спросил Толик.

- Дорого. Не будет у тебя столько!

- Ну, сколько?

- Спрошу. Узнаю.

Толик повертел нож в руках:

- Подержи пару дней. Куплю.

  Доктор из Ботенова, носил модный плащ, познакомился с красивой женщиной, получил работу в клинике, но всё равно, вернулся работать в своё захолустье.

Но главным было не это. Главным было то, что родители, бросив свои дела, прошли с ней по городку в кино. Правда мама в платье выглядела не так интеллигентно, как мама Кати. И когда они шли домой, родители не обсуждали фильм, не делились впечатлениями, а шли молча, а Кате так хотелось, чтобы они поговорили не только о том, что она каждый день слышала дома, просто о чём-нибудь возвышенном,- хотя бы об этом фильме.

  Вечером Толик пошёл к братьям Ратниковым.

За забором он сразу увидел катер, накрытый брезентом.  Над лодочным подвесным мотором, прикреплённом к бочке с водой, склонились Илья и Борис.

- Запускай! – скомандовал Борис.

- Илья нажал кнопку, мотор ровно и послушно зажужжал.

- Газку дай!

Илья крутанул ручку, и мотор быстро набрал обороты. Гребной винт разбрасывал в из бочки клочки пены и воду.

- Всё, хорош!

Илья махнул Толику рукой:

- Заходи!

Толик подошёл, положил руку на мотор:

- Вот это двигатель. Класс!  И меньше «Вихря».

Борис, вытирал руки ветошью:

- А ты думал! Это же Америка – «Джонсон!» Ты видел, как мы по каналу гоняем? Со скутерами равняемся!

Мотор действительно был красив,- голубая крышка, белый корпус. Под стилизованный рисунок молнии наискосок на корпусе растянуты буквы  названия американского мотора.

- Ну, каким ветром занесло? – спросил Борис.

- Да я так, просто…

- Прокатиться хочешь? Прокатим. Не жалко!

- Вы за рыбой собираетесь идти? – набрался смелости Толик.

- А ты что, хочешь с нами? Мы же вроде, не в вашей компании?

Толик решил схитрить, поджал губу, и стоял молча, сделав вид, что обиделся.

- Ну, а всё же,- снимая мотор спросил Борис.

- Да, день рождения у матери! Может, лосося привезу!

- Может и привезёшь. А лет тебе Толик, сколько?

- Да, шестнадцать уже.

- Ладно! – согласился Борис,- берём тебя по-соседски. Только уговор: никому ни слова!

- Втроём неудобно будет,- возразил Илья.

- Ничего, он маленький худенький…  да мы быстро,- туда и обратно!  Выходим в среду. Я отгул на заводе возьму. В выходные - опасно. В три часа приходи. Удочки с собой возьми,- с ними по улице идти будешь, чтобы видели, потом у нас оставишь.

В половине третьего, Толик завозился с удочками в прихожей.

- Куда это он? – спросила мама.

- На рыбалку собирается,- ответил Виктор, - спи.

- Иля, толкайте тележку сзади! - Борис взялся за кольцо впереди,- Давай, давай!

- Боб, не так быстро!

Спустили катер на воду.

- Иля! Давайте, поставьте тележку с Толиком обратно на место, да брезентом накройте!

Отошли от городка подальше на вёслах. Запустили подвесной мотор. Он негромко зажужжал.

- Класс! – восхищался Толик,- неслышно почти работает, а скорость какая! А сколько идти до места?

- Где-то, час, примерно.

Вышли в залив. Катер летел по тихой воде глиссируя, и похлопывая днищем по воде.

  В заливе стоял туман. Он был похож на облака, спустившиеся с неба.
Молочное облако закручиваясь, прокатывалось по воде, роняя в них рваные кусочки, причудливой формы.

Толик поднял воротник куртки. Было сыро и прохладно.

- Что замёрз? – весело потрепал его по плечу Иля,- Ничего, скоро придём!

- А если они нас заметят? – крикнул навстречу ветру Толик.

- Во-первых, обернулся к нему сидящий за штурвалом Боб, - у нас есть бинокль. Мы их заметим первыми. Это раз. Во-вторых, старая калоша не может идти ни в какое сравнение с нашим катером. Это два.  А потом, кто тебе сказал, что рыбаки пойдут именно в это место? Хрен им в дышло! Наберём полный кокпит лосося, и домой! Сегодня может быть, даже больше, чем обычно. Так что не дрейфь!

Катер летел, разрывая клочки тумана. Безукоризненно и ровно жужжал мотор.

«Безжизненное морское пространство» - вспомнилась Толику фраза из одной книги серии «Библиотека приключений», где рассказывалось о плаваниях корсаров, и оставленных ими кладов на далёких островах.

Первый раз Толик почувствовал, что такое настоящее море, пусть это был только залив,- но ушли уже далеко от берега - не видно его - сырой туман как кусками ваты, забил всё пространство вокруг. Ни берега, ни звёзд не видно. Только звук мотора, к которому уже привык, немного разбавляет пугающую тишину, но в то же время отвлекает от сосущей пустоты внутри живота, под ложечкой.

В заливе они с друзьями были несколько раз,- ходили на вёслах к затонувшей барже на настоящей морской шлюпке. Шлюпку с двумя парами вёсел, пригнал к берегу отец одного из приятелей, работающий начальником Управления экспедиционного лова (УЭЛ).

  Самоходная баржа не справилась со штормом, в нескольких сотнях метров навалилась на мель, и разломилась надвое.
Носовая часть её, уже двадцать лет торчит из воды и манит искателей приключений. Конечно, посмотришь с берега на неё,- вроде бы недалеко, доплыть можно. Начинаешь плыть к ней,- а она не приближается, а остаётся на месте. Оглянешься на берег, а он ой, как уже далеко! А до баржи, ещё плыть и плыть. И сил хватает, чтобы только вернуться назад, и то только с помощью волн, которые докатят тебя до берега, и подтолкнут в спину, пока ты без сил будешь ползти по мелководью, с трудом вылезая на берег.

Толик тоже пробовал плавать к барже, хотя знал, что не доплывёт, сил не хватит. Просто хотел доказать себе, что может доплыть. Но с берега кричали и махали руками:

- Толик, поворачивай! На штыри напорешься! Там, под водой куски обшивки торчат!

На шлюпке до баржи три часа хода на вёслах. Отчаливали от берега у дома. До канала, лавируя между островками камыша шли весело и громко разговаривая:

- Вот тут бы, у этого островка рыбку травить надо!

- Как травить? - спрашивал кто-нибудь новенький из ребят из другого района.

- Очень просто, – объясняли ему,- покупаешь в аптеке порошок борной кислоты, и замешиваешь его в тесто. Потом катаешь шарики, и в воду бросаешь. Плаваешь на лодочке с сачком для бабочек,- вроде прогуливаешься, а у борта рыбка «Плюх, плюх» - и вверх брюхом всплывает…

- А как потом, её есть можно?

- А потом, ножом вспарываешь её, шарик из теста достаёшь и выкидываешь. И всё!

На середине пути разговоры прекращались. Не до смеха было. Сбивалось дыхание, мозоли на ладонях вот-вот полопаются!

Ну, слава Богу, дошли!

А на барже-то, ничего уже и не осталось. «Пираты» поснимали всё что откручивалось и отламывалось. На переборках автографы нацарапаны, да и не только!

Единственный прибор в рубке оставался - кренометр. Стальной шарик в изогнутом желобке катался,- крен судна показывал. Так и его пытались снять, но никак невозможно - желобок в переборку надёжно спрятан, сваркой приварен намертво! Ну, тогда, хоть молотком или ломиком погнуть и изуродовать его!

Назад бы дойти! Вёсла хоть и лёгкие – загребные, а мозоли-то уже полопались, больно!

- Скоро подойдём,- крикнул Боб, - прошли уже пять километров! Иля, смотри в бинокль,- шаров не видно?!

- Не наблюдаю!

Только он это сказал, как вдруг катер резко дёрнулся.

Рванулся вверх, подпрыгнул и закричал мотор.

Толик и Иля полетели вперёд, ломая плексиглас ветрового стекла. Мотор завизжал, постепенно сбавляя обороты, и затих.

- Чёрт! – выругался, выползая из-под Толика Боб, - на сеть попали!

Иля лежал на корме, опустив руки в воду и ощупывая мотор:

- Винт погнулся! И сеть намотали!

Издалека послышался стук двигателя рыбацкого бота. Облака тумана начали расходиться.

- Режь быстрее! Уходить надо! - кричал Боб.

Иля вытащил нож и попытался перерезать сеть.

- Давай, режь быстрее! – шипел Боб.

- Не режется, - пилил ножом Иля, - фал толстый. Капроновый!

Тук-тук-тук-тук,- упрямо приближался бот.

Боб прыгнул на помощь, пытаясь сорвать верёвку с винта.

Толик увидел, как из белого облака медленно надвигается чёрный силуэт рыбацкого бота.

Через несколько секунд тяжёлый бот протаранил катер.

Катер перевернулся. Всех троих выбросило за борт.

На палубе, с баграми стояли два рыбака. Молча и деловито как будто исполняли знакомую работу, они пытались подцепить багром Боба, но он,- не давался, подныривая то с одной, то с другой стороны, под лежащий вверх дном катер. Один из рыбаков, худой старик с седыми волосами, ткнул Боба в голову багром, и Боб исчез под водой.

Второй, рыжий и толстый ухватил крючком куртку Или.

Седой старик подбежал к нему на помощь, и они вдвоём протолкнули тело в глубину.

Толик, обеими руками держался за стеклянный буй привязанный к сети.
Катер уходил под воду. Раздался хруст, мотор накренился, оторвался от транца на корме, и исчез под водой. Всё происходило в тишине -  никто из них не закричал и не позвал на помощь. Только невозмутимо работал дизель.

Тук-тук-тук-тук.

Бот развернулся, собираясь уходить.

Рыжий вернулся на корму, подцепил багром сеть, и набросил её на Толика.

  Их ждали два года. Но, они не приплыли.

Тома часто ходила к воде и сидела на берегу.
Потом она уехала учиться. 
Каждый год, летом она приезжала на могилу родителей.

Тома стала директором школы. Преподаёт историю.

Жаль, что наша история складывается из эпизодов, в основном, трагических и печальных.