Жизнь сквозь тусклое стекло

Глава 4

Победу весной сорок пятого встретила Пелагея с мыслью, что не хочет возвращаться в разрушенный бомбежками Воронеж. Здесь у нее была работа, уважение, квартира, много родни, у Бориса – друзей. Большим подспорьем в жизни являлись две козы: Маня и Зоя, десяток кур, огородик рядом с квартирой. Возле окон она посадила вишневые деревья, сирень, а после шли - цветы: пионы, флоксы, настурции, календула, бархатцы, издающие свои пьянящие густые ароматы,  за цветами картошечка, лучок, морковка, огурчики и помидорчики, всякая зелень. Порядок на огороде у них был такой, как и в доме. Все пропалывалось, поливалось, удобрялось. Сил было у Пелагеи еще много. А Борис пристрастился к рыбалке, летом часто пропадал на Дону и приносил всякую мелкую рыбешку, которую они жарили, доводя до состояния хрустящей корочки. Было у него и еще увлечение: фотографирование. Мать купила ему фотоаппарат «Смена», и он часами пропадал в чулане, проявляя многочисленные снимки. Пелагея ничего дня него не жалела: велосипед, удочки, фототехника – все у него было.

Да и места здесь были красивые и с детства родные. Один батюшка Дон чего стоил, а воздух, а луга с полевыми цветами и травами, которые непременно все лето украшали их квартиру, стоя в вазе на письменном столе. А сколько было им с Борисом радости, когда рядом с их домом посадили молодой  смешанный лес,  и к привычным запахам добавился чудесный смолистый.

Как часто, закончив все свои бесконечные дела, она выходила на свою лавку под вишнями и вдыхала полной грудью  родные ей запахи. Разве можно все это променять на город. Здесь на своей, грубо сколоченной лавке она вспоминала свое детство в большой крестьянской семье. Как счастливо они жили тогда, до революции! Она в семье младшая была, больше всех любви доставалось, бегала целыми денечками: то на луг, то в рощу, то на речку. Только косички и пятки мелькали. Любила она покосы.  Братья старшие все над ними с сестрой Лизой подшучивали и дразнили. Вспоминала своих почивших уже матушку и батюшку, праздники, особенно Пасху, когда матушка одевала всех в новые рубахи и сарафаны, выдавала им с Лизой новые лапоточки. После праздничной службы все собирались за большим столом разговляться: кулич, яички, пасха, картошечка и заломная селедочка. 

Вспоминала  она  и довоенный Воронеж с его мощеными булыжником улицами, большими домами, пахучими булочными. В тысяча девятьсот двадцать шестом году она стала  свидетелем открытия трамвайного движения. Тогда на первую линию «Вокзал – маслозавод» вышли четыре новеньких трамвая серии «Х», и они с подругой катались на них бесплатно до трех часов. Потом появилась линия в сторону сельскохозяйственного института, а к началу войны линий было уже одиннадцать.

Вспоминалось ей, как однажды с подругой они решили напиться, взяли четвертинку водки, приготовили закуску. К этому их подвигло простое любопытство: почему пьяные люди становятся такими смешными и глупыми. Но им не удалось осуществить свое преступное мероприятие. Когда все было готово, приехал брат подруги. И им пришлось сделать вид, что четвертинка как раз  и была спрятана  для такого вот случая, как приезд брата. Когда брат уехал, они хохотали, как припадочные. Потом, конечно, она пробовала на вкус и водку, и вино, но ей не понравилось. Она никогда не могла понять: как люди могут пить такую гадость для того, чтобы стать потом похожими либо на павлинов, либо на разъяренных львов, либо на свиней.  Вот чай с мятой или чабрецом – это да!   В семье их большой, православной никто не пил. Выпьют немного на праздники папаша и братья, но никогда не напивались.

Вспоминала она и парк в районе сельскохозяйственного института, где они гуляли по воскресеньям с маленьким Борисом, и туда иногда, по договоренности, к ним приезжал Андрей. Тогда у нее особенно щемило сердце, так  хотелось,  чтобы Андрей всегда был с ними. Но он неизменно возвращался к своей непутевой Софье, которая и любить-то не умела, а так, как стрекоза, по жизни порхала.

О выбросившемся из окна мужчине она старалась не вспоминать, но часто, помимо ее воли это видение всплывало в ее памяти. Где сгинул Андрей, что стало с Софьей. Однажды, уже после войны, будучи в Воронеже в командировке, она пришла к дому, где они жили, но вместо дома  увидела расчищенное от завалов место, готовое под новую постройку. Нет следов: жив ли, нет ли? Такая тоска навалилась тогда на нее, так захотелось увидеть его или хотя бы придти на могилку.

Могла она не только вспоминать, но и мечтать на своей лавке под вишнями: как Борис отслужит в армии, вернется, обязательно отучится в институте, женится, родятся внуки и она будет их нянчить. Как хорошо, - думала она, -  что тогда Господь отвел от нее беду и сохранил ей сына. Ничего плохого от жизни она больше не ждала, верила: Бог не утяжелит ей креста. 

Были в их семье и недоразумения, не без того. Пелагея хотела только хорошего для сына и, полагая, что так будет лучше для них, никогда не ослабляла своего контроля  над ним, над его поведением, связями. Но однажды ее глубоко поразила реакция сына на один ее неправильный, как она потом признала, поступок. Она не хотела позднего возвращения сына с танцев. Когда его не было дома, она не могла уснуть. Вот и в этот раз, когда он собирался вечером уйти, она сказала:
- Боря, не забывай, что дома ты должен быть не позже двенадцати!
- Мама, но никто не уходит домой так рано, мы погуляем еще. Ты спи, я же не маленький.
- Нет, Боря, ты же знаешь - я не могу заснуть, если тебя нет.

Тогда Борис не пришел в двенадцать домой,  и разгневанная Пелагея закрыла дверь и очень долго не открывала ему, хотя пошел сильный дождь.  Вот тогда она стала свидетелем его  яростной вспышки неуправляемого гнева. Ей даже показалось нереальным все происходящее. Это был не ее сын. Он, весь промокший,  сжал кулаки, лицо было страшно перекошено, он что-то кричал на нее,  потом упал и долго бился и рыдал, бил кулаками раскисшую землю. Этот случай так напугал, так озаботил и разволновал Пелагею, что поразмыслив, она решила отпустить свой контроль, больше доверять ему, ведь ее мальчик самый разумный, он не наделает глупостей.

В пятьдесят первом году забрали Бориса  в армию. Служил он в одной из ракетных частей в Ленинграде, обслуживал ракетные установки. Он писал ей оттуда письма, полные заботы и любви к ней. Дважды она ездила к нему. Она никогда не забудет те свои поездки: как они гуляли с ним по Ленинграду, как он познакомил ее с девушкой Наташей, которая своей миловидностью и скромностью очень понравилась Пелагее. К тому же ее просто поразили Наташины косы: каждая была толщиной в руку. Но что-то не сложилось у них там. И по возвращении домой Борис не любил заговаривать о Наташе и причину их расставания матери не поведал.


На это произведение написаны 3 рецензии      Написать рецензию