Содержанка

             
        Днем позвонила Ларка и предложила пробежаться по магазинам - развеять тоску. К магазинам Лариска относилась как к допингу и лекарствам, а я как к постоянно меняющейся натуре, с которой живописец пишет свои полотна. Только мои инструменты – это ручка и бумага.
       К тому времени я уже часа три сидела за рабочим столом и безуспешно пыталась свести кое-какие концы с концами. Но концы явно не сходились, и мне уже хотелось завязать их бантиком и поставить на своем творчестве жирную точку. Посему я охотно согласилась.
   -  Через час у входа в "Галерею", - распорядилась Ларка.
   -  Ты уверена? – деликатно усомнилась я.
   Я знала, что она еще лежит в постели, едва раскрыв свои прекрасные глаза.
        Обычно Лариска просыпалась около часу и как индийская богиня, раскинув руки, тыкала пальцами в многочисленные кнопки - телефона, пультов телевизора, музыкального центра и прочее. И таким образом жизнь очень необременительно втягивала ее в свой приятно-суетный круговорот...То  есть сейчас ей предстоит неспешная процедура подъема, погружение себя в ванну-джакузи, умасливание нежного тела кремо-мазями с отражением в семи зеркалах, фен, макияж, долгое пристрастное топтание у платяного шкафа длиной во всю стену, завтрак – сок манго, черная икра, салат из авокадо...
      ...И, наконец она вместит себя, обернувшись пять раз в меха, в какую-нибудь просторную иномарку. Лариска тормозила только иномарки, и те почему-то послушно останавливались. Машины типа «жигули» обычно объезжали ее стороной. Правда как-то один смельчак притормозил рядышком, но Лариска, даже не наклоняясь, негромко, но отчетливо проговорила в открытое окно:
  - Езжай мимо, милый. У меня в твою машинешку даже ноги не поместятся.
 И «милый» поехал мимо, в поисках таких, как я, попроще. Да с ногами покороче.
      С Лариской мы дружили, что называется, со школьной скамьи. Она перешла в нашу школу в середине девятого класса по каким-то тщательно скрываемым от всех, причинам. И когда появилась на пороге, все обомлели. Даже тогда, с рыжими волосами, собранными за спиной в пучок, и начисто умытым лицом, она была потрясающе красивой. Девчонки принялись яростно и одновременно завидовать и подражать. А мальчишки, выстроившись стройными рядами, пошли на заклание. Но вскоре ряды начали редеть, наверное потому, что на нежном Ларискином лбу было большими буквами написано: «Дай». Но дать по молодости особо было нечего. И Лариска брала, чем могла. Точнее, что могли, то и отдавали. До тех пор, пока один, наиболее романтично настроенный, не отдал самое дорогое – жизнь. Вот тут-то ряды и распались окончательно. И Лариска осталась одна со своим «дай» во лбу и с моими докучливыми нравоучениями. Но ненадолго, до окончания школы. А там за ней уже было не уследить. Новые горизонты, новые завоевания...
       Как обычно, Лариска опоздала на двадцать пять минут. Летуче улыбнувшись, она подцепила меня легкими пальцами, и мы поплыли в общем потоке страждущих и любопытных в нарядные залы. Лариска блистала, благоухала и вообще казалась случайно приблудившейся заграничной кинозвездой на экскурсии в обычном постсоветском универмаге.
     Вначале мы отправились в отдел мехов. Ларка скинула на меня изрядно поднадоевшую ей норковую дошку и нацелилась на пушистого соболя.
  -  Ой, хочу, хочу, - вожделенно заискрилась она глазками, и я невольно взглянула на нее, как, может быть, взглянул бы мужчина. И, кажется, поняла, почему они готовы многое отдать, чтоб только слышать это вожделенное «хочу», чтоб только видеть этот блеск в глазах. Но там, за зеркальными дверьми, под золотыми балдахинами, какая она на самом деле?
      А она уже крутилась у зеркала, облачившись в шубку - легкую, воздушную. Лариска топтала скучный пол праздничными ножками, фиксируя с разных сторон в зеркале свой пикантный профиль.
   Она была по-настоящему дорогой женщиной. Женщиной – мечтой. Такая мечта усядется на шею маленькой крепкой попкой и, обвив стройными ножками, пустит в галоп по жизни за добычей. А он (избранник), одурев от счастья, поскачет и будет – таки добывать. Не пить, не есть, ходить рваным и босым, но выстилать перед своей любимой меха, чтобы ей мягче было ступать.
    В отделе ювелирных украшений Ларка небрежно ткнула пальчиком в небольшое белое с искрящимся камешком, колечко, с невинным вопросом  глядя на продавщицу. Это оказался, конечно же, бриллиант в платиновом обрамлении за астрономическую сумму.
    Вообще, Лариска не умела делать дешевых покупок. К примеру, если бы у нас у обеих в карманах было приблизительно по триста долларов, то она купила бы на эти деньги одни-единственные сногсшибательные туфли. А я на ту же сумму должна была бы купить и туфли, и сапоги, и пальто. И еще на питание на полмесяца оставить. И что самое интересное – мне бы хватило. А Лариска купит одни – единственные потрясающие туфли и пойдет. В туфлях и в улыбке. Счастливой улыбке обладательницы. Да так пойдет, что на нее будут смотреть и не пальцем у виска крутить, а постигать и восхищаться.
   - Я устала, - наконец вяло сообщила Лариска. – Давай закругляться.
Я знала, что эта усталость у нее определенного свойства. Если бы рядом с ней сейчас мотылялся Джин из волшебной лампы Алладина и по любому ее заискрившемуся взгляду метал в необъятную тележку за спиной все, что ей заблагорассудится, она бы еще долго полкала по этажам.. Но Джин, видно, остался дома у дяди, которого Лариска, рассеянно остановившись у отдела парфюмерии, брезгливо обругала лысым жмотом.
  - Опять денег мало дал.
   При этом еще минут сорок гарцевала у отдела, насмерть замучивая продавщицу, которая ей рассказывала ( я бы даже сказала, читала лекцию ) про каждую баночку, упаковку, состав, отдушку, срок хранения, способ применения..., в конце концов, выбирала самую дорогую и красивую ( в обход всех советов) и вежливо раскланявшись, удалялась.
   Я с пылающими щеками и с кремом «Вечер» тянулась следом, клятвенно обещая себе, что в последний раз сходила с Лариской в магазин.
  -  Если ты не заметила, то я скажу тебе, что это были не манекены, а продавцы. И у них такая работа, - читала, не оборачиваясь, мои мысли Лариска. – А иначе ты никогда ни в чем не научишься разбираться и будешь век мазаться дешевым кремом, от которого у тебя прыщи по всему подбородку.
    Я багровела еще больше и уже готова была высказать все, что, собственно, за душой имею, но Лариска сноровисто утыкалась мне в щеку мягкими благоуханными губами и нежно-нежно частила:
- Ну все, прости, прости, больше не буду. Я самолично отвезу тебя к своей косметологине и она за неделю решит все твои проблемы.
  Я мгновенно попадала под Ларискино обаяние, как засыхающая роза под свежий летний дождик, и расцветала на глазах.
      Потом мы шли в дорогое кафе ( непременно самое дорогущее). Где стены обшиты натуральным китайским шелком и оторочены деревянной вязью уникальной ручной работы. Забивались куда-нибудь в уголок за столик с гнутыми ножками и с антикварной лампой – абажуром. Лариска доставала из сумки  ( комбинация крокодиловой кожи, замши, лазерной пропитки) какую-то диковинную пачку сигарет и зажигалку с позолотой. Последний подарок «папсика» (лысого жмота).
    Нам приносили кофе, по пятьдесят грамм коньячку и каких-то совершенно фантастических пирожных. Но все это Лариску уже мало интересовало. Наступало время главному, ради чего она приходила в это кафе, и чего так не доставало ей в жизни – общению. Поскольку кроме меня и «квазимодки» ( он же «лысый жмот», он же «папсик»), с которым все разговоры сводились, в основном, к деньгам, так как день без раскрутки, без покупки хоть какой-нибудь ерунды, пусть крошечной булавки, но, конечно же, с бриллиантовой головкой – был для Лариски днем, прожитым напрасно ( боже, какое длинное предложение)...Так вот, кроме меня и «квазимодки» у Лариски по большому счету никого не было.
   Преамбула была всегда одинаковой.
  -  Все, не могу больше, - привычно делилась Ларка и делала глубокую затяжку от длиннющей перламутровой сигареты. Я мысленно прослеживала, как ядовитая струя дыма, проворной змейкой устремляясь в нежно-розовые Ларискины легкие, начинает там свою гибельную работу, и ужасалась.
  -  Ты меня слушаешь? – строго уличала меня Лариска.
  -  Слушаю, - машинально отвечала я.
  -  Тогда почему ты не спрашиваешь, что со мной происходит?
  -  А что с тобой происходит? – удивлялась я как в первый раз, хотя, в общих чертах, догадывалась. Как сказала бы моя подруга Лида: «С жиру бесится твоя Лариска». И попутно позавидовала : «Мне б такую жизнь». Она вкалывала на четырех работах, кормила великовозрастного сыночка, который седьмой год учился в институте и уже сам, по-хорошему, должен был бы кормить и воспитывать... Но Лида смотрела на Лариску взглядом поверхностным и злобным. Так смотрят с автобусной остановки, увешанные кошелками, тетки вслед какой-нибудь фифе, просвистевшей мимо за рулем иномарки. Для них она, звезда или шлюха – неважно, счастливая избранница судьбы, и никаких проблем у нее быть не может.
  -  Не могу больше, - повторяла Лариска и надолго уводила взгляд в сторону. Взгляд тускнел. Видимо, она, окидывая им мысленно свою жизнь, не желала мириться с существующим положением вещей.
  -  Что мне делать? – не вдаваясь в нюансы сегодняшних переживаний, спрашивала она.
   Я надолго замолкала, ковыряясь ложечкой в божественном креме. Честно говоря, мне неудержимо хотелось уйти в наслаждение едой, а не в муторные Ларискины проблемы и бесконечные разговоры о них. У меня было ощущение, что мы из раза в раз разыгрываем один и тот же спектакль с небольшими отклонениями – импровизациями. Но я хорошая подруга, и Лариску мне было жалко. И помочь ей, кроме меня, некому.
  -  Лариска, оттого, что мы будем без конца обсуждать проблему, она сама не решится, - поартачилась все-таки я.
  -  Неправда, количество переходит в качество, - блеснула Лариска школьными знаниями.
  -  Смотря чего количество и в какое качество, - не отставала я.
  -  А ты посоветуй мне что-нибудь новенькое, не избитое.
  -  Хорошо. Только вначале ответь мне на вопрос: чего ты хочешь?
   Лариска надолго впала в размышления. Я, воспользовавшись моментом, заглотила остаток пирожного, запила кофе. Потом поняла, что могла не торопиться. Потом просто соскучилась, в ожидании ответа. Всякие мысли в прекрасных Ларискиных глазах отсутствовали. Одна бездонная печаль.
  -  Ничего, - тихо призналась Лариска. И добавила грустно: - У меня все есть.
   Я разозлилась.
  -  Что у тебя есть? Тряпки, жратва, хандра? Это, по-твоему, все, что человеку нужно?
   Ларискины глаза вдруг начали меняться в цвете. Слезы, лаково блестя, мгновенно накопились в них и, переливаясь через ресничные края, заструились по щекам извилистыми дорожками.
  -  Извини, - устыдилась я.  – Прости, ради Бога, не обижайся. Ну хорошо, если у тебя все есть и больше ничего не надо, почему же тебе так плохо?
  -  Не знаю, - задумалась Лариска. - Мне скучно... И я его не люблю.
  -  Прекрасно! - обрадовалась я.
  -  Чего прекрасного? – Лариска смотрела на меня с недоверием, ничуть не разделяя моего восторга.
  -  Потому что через противопоставления ты поймешь, что тебе нужно.
  -  Ты можешь говорить проще?
  -  Могу, - легко согласилась я. – Тебе нужно перестать скучать и влюбиться.
  -  Какая ты умная, - упрекнула Лариска. – Как у тебя все легко. А влюбиться в кого - не подскажешь? – продолжала возмущаться она. - Может быть в него? – ткнула она наманикюренным пальцем  в сторону невзрачного мужичонки, непонятно каким ветром занесенного в это кафе.
  -  Ну почему обязательно в него?
  -  Потому что других я не вижу.
  -  Потому, что не смотришь,
  -  Смотрю, - артачилась Лариска.
  -  Ты смотришь на внешность и экипировку.
  -  А я не ясновидящая, чтоб сразу в душу заглядывать.
  -  В тебе спят инстинкты. Духовные и женские. Ты вообще спишь...
  -  Мы сейчас поссоримся, - помолчав, пообещала Лариска.
  -  Давай договоримся. Ты спрашиваешь, я тебе отвечаю. Или ты советуешься с кем-нибудь другим. Кто тебя не обидит. Будет гладить по головке и обещать, что завтра ты проснешься и все наладится.
  -  Ну хорошо, хорошо, - сварливым голосом примирилась Лариса.
  -  Мы не в сказке «Царевна-лягушка». И никто тебе наутро не соткет ковер твоей жизни и не разошьет его звездами. Жизнь нужно создавать самой. Никто не придет и не сделает это за тебя.
  ...И вдруг я осеклась. Все мое красноречие было впустую. За Лариску делали. Всю жизнь. Она к этому привыкла, и мои сказочки ни в чем бы ее не убедили. Я накрепко замолчала.
  -  Ну Лерочка...- Лариска чувствовала себя виноватой.
  -  Ничего в твоей жизни не изменится, пока не изменишься ты. – Я устало махнула рукой. – Или хотя бы не попытаешься измениться.
  -  А что я должна в себе изменить? – с готовностью подобралась Лариска.
  -  Отношение к жизни.
  -  Какое?
  -  Потребительское.
       Лариска тосковала.
  -  Ты говоришь какие-то общие фразы. Что конкретно я могу сделать?
  -  На самом деле у тебя богатый выбор. Как, собственно, и у любого человека.
  -  Какой? – не поверила Лариска.
  -  Ну, например, постараться полюбить человека, с которым живешь...
  -  Очень богатый выбор, - проворчала Лариска. – И вообще это невозможно.
  -  Тогда роди ребенка. Ты вся уйдешь в заботы о нем.
  -  Он не хочет. У него уже есть трое, ему больше не надо.
  -  Но надо тебе! – возмутилась я.
  -  Зачем? – безмятежно удивилась Ларка.
  -  Затем, хотя бы, чтобы стать человеком! – снова сорвалась я.
    Ларискины глаза опять начали меняться в цвете, но на этот раз она не заплакала, а зашипела.
  -  Значит все эти клуши, которые, кроме того, что родить и выпестовать, ничего не могут, уже только поэтому человеки?
  -  Да! – стукнула я кулаком по столу. На нас стали оглядывались.
  -  Да, - перешла я на шепот, точнее на ответное шипение. – Потому что они выполняют главное предназначение в этой жизни. Они делают хотя бы то, что могут. А ты вообще ни черта не делаешь. Только болтаешься по магазинам и поносишь человека, который дает тебе деньги на эти магазины.
     Я подумала, что Лариска сейчас возьмет чашку с кофе и запустит мне в голову, и в общем-то, наверное, будет права. Но она вдруг расширила и без того огромные глаза и потрясенно спросила:
  -  Это ты так обо мне думаешь?..Ты не понимаешь, что он меня просто покупает?! И за это я должна быть ему благодарной?! - Лариска достала вторую сигарету. А может быть третью. Я уже перестала их считать.
  -  И потом, - щелкнула она зажигалкой. - Я не хочу от него ребенка. Он толстый и лысый. Я хочу ребенка от любимого мужчины.
  -  Слава Богу, - с вялым облегчением вздохнула я. – Ты, наконец, выразила хоть какое-то желание.
  -  Ну и что? – не поддержала моего энтузиазма Лариска. – А где его взять-то, любимого?
  -  Для начала, может, отказаться от нелюбимого, чтобы он места не занимал.
  -  Лерочка, извини, конечно, давай только ты меня женским премудростям учить не будешь. Я на этом собаку съела.
  -  Ладно, - не стала спорить я. – Пойдем другим путем. Лучшее лекарство от скуки и хандры – работа.
  Лариска смотрела на меня скептически, довольно противно улыбаясь.
  -  Ты напомнила мне комсомолку. Только значка не хватает.
  -  Скажи, - бодро продолжала я. – Вот что ты хорошо умеешь делать?
  -  Трахаться.
  -  Подумай, - пропустила я мимо ушей Ларискино признание. – Поднапрягись...Ведь наверняка есть что-то такое, что ты хорошо умеешь делать.
  -  Я сказала, чего напрягаться?
  -  Этого недостаточно.
  -  Для чего?
  -  Для счастья.
  -  А что нужно для счастья? – живо заинтересовалась Ларка.
  -  Гармония. Которая включает в себя целый комплекс.
  -  Почему я такая красивая и такая несчастная? – загрустила Лариска.
  -  Потому что красота это -  не гарантия счастья.
И вдруг меня осенило.
  -  Лариска, у тебя ведь прекрасный вкус. Ты можешь закончить курсы стилистов – визажистов и помогать женщинам становиться красивей.
  -  И что? Всю жизнь чужие рожи красить? Нет уж, увольте.
Она смотрела на меня с брезгливым упреком. Как будто я предложила ей работать в санэпидемстанции – травить тараканов.
  -  Все, Лариска, извини, мне пора бежать, - кратко определилась я . – Нужно еще успеть в Дом книги до закрытия.
  -  Вот так всегда, - заворчала было Лариска. – Хотя, ладно... – Она с ленивой грациозностью прогнула спинку. – Надо еще переодеться. Папсик обещал сегодня сводить в «Зимний сад».
  -  Это где? – отвлеченно спросила я, подкрашивая губы скромной помадой «Белл».
   Лариска растаращила на меня свои рыжие глазищи и изумленно воскликнула:
  -  В «Астории»! Ты что, не знаешь где в городе самый фешенебельный ресторан?!
    Она возмущалась так, как будто я не знала, где находится «Эрмитаж».
  Лариска щелкнула золотистым затвором пудреницы и оглядела безупречное лицо.
- Ладно, - успокоила она себя. – Все-равно всех проблем разом не решишь. Правда? – поискала она у меня поддержки.
  -  Правда, - обреченно поддержала я.
Лариса удовлетворенно захлопнула пудреницу, сунула в сумку и с вполне приличным настроением двинулась к выходу.
    На улице она взмахнула рукой, как Царевна – Лебедь крылом, и тут же рядом с ней, взвизгнув тормозами, остановилась серебристая иномарка.
  -  Тебя подбросить? – обернулась ко мне Лариска, открывая дверцу.
  -  Нет, я пройдусь.
Машина круто взяла с места, унося Лариску в непрекращающийся праздник, который давно плавно перетек в праздность.
      Я с наслаждением втянула в легкие свежий, пронзительный, вечно сырой питерский воздух. Пузатые фонари любовались своим отражением в мокром асфальте. Люди сновали туда-сюда, обремененные каждый своими заботами. Я чувствовала себя, как  только что вышедший из тюрьмы заключенный, отсидевший приличный срок.
     Какое счастье – жить!
  Что-то делать. Созидать, отстаивать... Напечатать первый рассказ, написать первую ( вторую – неважно) картину, сочинить мелодию, заключить грандиозную сделку, открыть новый элемент в таблице Менделеева... Виртуозно приготовить обед. И подать его красиво, по всем правилам этикета, со всеми приборами. Даже если себе одной... А, главное, не забывать благодарить Бога за этот удивительный подарок – жизнь...
    А Лариска стояла над всем этим, как солнце в зените, и бесконечно скучала. Бенгальское солнце. Бедная красавица Лариска. А может, в ней томятся и колобродят скрытые возможности? И надувается красивый воздушный шарик ее жизни странным неудовлетворением. И вдруг взорвется однажды...
       Поздно ночью меня разбудил телефонный звонок.
  -  Лера-а, - прорыдала Лариска необычным голосом. – Я больше не могу. Я  сейчас что-нибудь с собой сделаю.
  -  Откуда ты говоришь?
  -  Из туалета, - гудела Лариска. – Это единственное место, откуда он меня не услышит.
  -  Ты уверена? Трубишь как труба.
  -  Лера! – возмутилась, забыв рыдать, Лариска. - У меня жизнь на волоске висит, а тебя вечно интересуют какие-то глупости.
  -  Ну что случилось? – сосредоточилась я.
  -  Спаси-и -, возвратилась к рыданиям Лариска. –Я его ненавижу! Если бы ты знала, что он со мной вытворял. Я чувствую себя последней грязной шлюхой...Что мне делать?!
  -  Уходи, - Я настроилась кардинально.
  -  Куда? – перестала всхлипывать Ларка.
  -  Ко мне.
  -  И что я у тебя буду делать? – не поняла Лариска.
  -  Жить. Пока не встанешь на ноги, не определишься.
   Лариска молчала. Видимо, пыталась мысленно вместить себя со всеми своими потребностями в мою маленькую квартирку с потертой мебелью и запахом скромной жизни.
  -  А как я буду вставать на ноги? – поинтересовалась Лариска без энтузиазма.
  -  Пойдешь работать.
  -  Кем? У меня нет никакой профессии.
  -  Пойдешь туда, где не требуется никакой профессии. Например, продавщицей.
  -  Я – продавщицей? – оскорбилась Лариска.
  -  А кем бы ты хотела?
  -  Никем, - не удивила честным признанием Лариска.
  -  Ну тогда сиди там и ублажай своего «папсика», пока он не спишет тебя в тираж.
  -  А почему он должен списать меня в тираж? – снова попыталась оскорбиться Лариска.
  -  А ты думаешь, что он женится на тебе лет через двадцать? – не щадила я ее.
     Лариска молчала. Наверное прикидывала  всю непривлекательность такого варианта.
  -  Так и будешь скакать из койки в койку. Пока не окажешься на улице.
  -  Ну, спасибо за приятные перспективы, - неискренне поблагодарила Лариска.
  -  Лариса, тебя не устраивает твоя жизнь, ты мучаешься. Ну так попробуй что-нибудь в ней изменить. Я помогу тебе. Подставлю дружеское плечо. Неужели тебе не надоела жизнь, в которой тебя используют, откупаясь подачками различной стоимости? Неужели тебе не хочется стать хозяйкой своей жизни? Может ты даже откроешь в себе какие-нибудь таланты и возможности. И, в конце концов, будешь сама выбирать мужчин, которые ТЕБЕ нравятся, - попробовала я последний действующий аргумент.
   Лариска притихла.
  -  Ты меня слышишь?
  -  Да. Хорошо, ты меня убедила.
  -  Вот и отлично. Теперь осталось только перейти к действиям.
  -  К каким? – напряглась Лариска.
  -  Ну, для начала, как минимум, надеть пальто и приехать ко мне.
  -  А остальное? – забеспокоилась Ларка. – Все в шкафу в спальне, а там спит «квазимодка». Не могу же я включить свет и при нем паковать чемоданы.
  -  Возьми то, что не в шкафу. Самое необходимое. Зубную щетку и крем.
  -  Ты считаешь, что зубная щетка и крем – это для меня самое необходимое?
  -  Это – самое необходимое для любой женщины, - отрезала я, не желая ввязываться в дискуссию посредине ночи.
  -  А остальное? – упорно не хотела расставаться с нажитым Лариска.
  -  Потом заберешь.
  -  Он не отдаст.
  -  Почему ты о нем так плохо думаешь?
  -  Разве это – плохо? – удивилась Лариска.
  Возникла пауза. На том конце провода Лариска отчаянно боролась с собой.
  -  Ладно, - наконец сказала она. –  Я сейчас приеду.
  -  Умница, - похвалила я, и на всякий случай добавила: - Я не ложусь, жду тебя, - и повесила трубку.
         
        Потом пошла умылась, потопталась под глазами, намазанными кремом, пальцами. Поставила чайник. Сейчас выпью чайку, настоянного на травах. Прочитаю написанное сегодня, что-то подкорректирую. А завтра с утра снова засяду за рабочий стол и, наверное, выйду, наконец, к финалу...Очень бы хотелось закончить уже эту историю.
      
         А днем снова позвонит Ларка с предложением пробежаться по магазинам – развеять тоску.