Случайная закономерность. Главы 16, 17, 18, 19, Эп

Глава  16
  Власов ехал на задание, чувствуя себя абсолютно счастливым  человеком. Наконец-то свершилось!  Он ехал не в составе бригады, и даже не с Борисовым на вторых или третьих ролях. Он ехал руководителем группы. Спецназ дали ему в помощь, и капитан должен был выполнять его, Власова, распоряжения.  Он притих, на что капитан заметил:  - Власов, ты часом не заболел? Что это ты сегодня такой тихий? Куда подевался твой искрометный юмор? Мои бойцы уже настроились на веселый лад, а ты сидишь, как на похоронах. Не уж-то женился? А ну, покажи руку. Нет, кольца не наблюдается. А я уж было испугался, думал траур по холостяцкой жизни справляешь.   
  Власов цыкнул: - Разговорчики. Дело предстоит нешуточное, не до хаханек сейчас. Преступник – матерый бандит и убийца.
  Капитан хмыкнул: - Так мы не бандитов и не берем. Честные, законопослушные граждане нас мало интересуют. Мы, как-то, все по незаконопослушным  работаем.  Да, мужики?   
  Один из парней засмеялся.
  - Ну, почему? Бывает, и с законопослушными приходится сталкиваться. Только, в основном, в постели, и с другим окружением.   
  Капитан лениво протянул: - Ну, в твоих способностях, Саенко, я и не сомневался. На этом фронте твои подвиги всем известны. Вот если бы ты и на другом так старался, цены бы тебе не было.
  Так, подтрунивая друг над другом, они подъехали к дому Герца, на Литейный. Рассредоточившись: кто у «черного» выхода, кто у двери основного и у лифта, ребята притихли. Власов, капитан и еще двое бойцов подошли к двери. Власов нажал на кнопку звонка. За дверью раздались шаги, и женский голос спросил: - Кого надо?   
  - Герц Александр Петрович, здесь проживает? 
  - Да, а кто его спрашивает?
  - Это из РЭУ. Можно войти?   Он ответственный квартиросъемщик? Есть вопросы по приватизации.
  Дверь приоткрылась, оставаясь на цепочке, и в проем выглянуло миловидное, женское лицо.
  - Вы знаете, Александра Петровича сейчас нет дома. Может, я могу вам чем-нибудь помочь? Я жена Александра Петровича.   И тоже тут прописана.
  Власов покосился на капитана, стоявшего за дверью. Капитан кивнул. Власов, наклеив на лицо свою фирменную улыбку, сказал, понизив голос: - Я буду счастлив пообщаться с такой красивой женщиной.
  Дверь открылась, впуская Власова, и снова закрылась. Капитан кивнул ребятам, что бы они поднялись на этаж выше, а сам спустился к остальным, что бы обдумать сложившуюся ситуацию. 
  Квартира выглядела роскошно.  Да, ремонт тут сделан не на одну тысячу долларов, - подумал Власов.  Огромные потолки, лепнина, сияющие окна, сверкающий паркет – слепили глаза. Дорогая импортная мебель, картины, развешанные на стенах. На Власова надели мягкие тапочки, чтобы не поцарапал паркет и провели на кухню. 
  -  Ну да, а куда же еще должны были провести работника РЭУ? – подумал Власов, - не в бальную же залу. Место прислуги и обслуги на кухне.
  Кухня поражала своими размерами и идеальной чистотой. У них одна кузня была больше Борькиной квартиры. Власов повернулся к женщине. На вид ей было не больше двадцати пяти. Холеная, красивая - она напоминала ленивую кошку. На ней был прозрачный розовый пеньюар, весь в рюшечках и оборочках. Светлые волосы в беспорядке были рассыпаны по плечам. Она села на стул, закинув ногу на ногу, и обнажив их чуть ли не до основания. Достала сигарету и закурила.
  - Хотите кофе? 
  - Не отказался бы. Если можно, покрепче и по больше сахару. 
  -  Как я завидую тем, кому не надо заботиться о лишних калориях и о фигуре. Я сама обожаю такой кофе, но нельзя. Приходится пить без сахара, с молоком.
  - А почему? – Власов сделал удивленное лицо.
  - Я работаю манекенщицей. Для нас лишние сто грамм – это как для вас десять килограмм. Приходится жертвовать удовольствиями, что бы хорошо выглядеть и не потерять форму. Вот видите, я только что встала. Что бы цвет лица был свежим, надо спать не меньше девяти – десяти часов в сутки. На завтрак - чашечка кофе с молоком. На обед – салат. Боже, как я его ненавижу! На ужин – обезжиренный йогурт и яблоко. Вы не представляете, что такое любить до умопомрачения пирожные: картошку, эклер – и не иметь возможности их есть. Но это мой крест, и мне его нести! – она театрально прижала руки к вискам.
  Власов сочувственно закивал головой.
  - Да, не приведи Господь дожить до такого. Простите, как вас зовут?
  - Анжелика. Можно, Лика. Меня так все друзья называют, - она окинула Власова внимательным взглядом, - я думаю, что мы с вами станем друзьями. Моя интуиция меня редко подводит. Я права?
  Власов взял ее руки и приложился к ним губами.
  - Я надеюсь. Лика, вы просто неотразимы. Вы родились на погибель нам, мужчинам. Я пропал. Я даже забыл, зачем к вам пришел, вот что вы со мной делаете.
  Лика жеманно захихикала.
  - Да ладно вам, льстец. Все вы помните. Ну, что там у нас не так с приватизацией? Давайте быстренько разберемся, и забудем об этом. Хорошо? Неужели не найдем более интересных тем и занятий?   
  Власов, как болванчик, закивал головой.
  - Согласен. Полностью в вами согласен, Ликочка. Давайте быстренько разберемся с проблемами и забудем о них. 
  Он достал лист бумаги и ручку.   
  - Лика, кто еще кроме вас и вашего мужа проживает в этой квартире?
  - Да никого. Ой, нет, еще кот Архивариус. Мы его с Шуриком за две тысячи баксов купили. Таких во всем мире только шестьдесят пять. Вредный зараза, но престиж, есть престиж. 
  И тут в кухню вошел огромный кот, с хитрой и злой мордой. Ярко рыжий, с огромными зелеными глазами.
  Ничего себе, котяра, - подумал Власов.
  Кот подошел к миске и начал угрожающе урчать. Его урчание больше напоминало рычание.
  - Вот видите, заявился. Услышал про себя. У, прорва ненасытная, - Лика достала сухой корм и насыпала коту полную миску, - жри, обжора. Больше меня раз в десять ест, и не подавится, гад. – Она села и глубоко затянулась сигаретой.
  - Лика, а зачем вам работать? Живете вон как! Муж, видно, хорошо зарабатывает. Жили бы да жили в свое удовольствие.
  - Ну, да. Сегодня муж, а завтра объелся груш. И что тогда? Он на мне и женился, потому что питерская прописка была нужна. Лимита, чертова, а гонору – выше крыши. Здесь, ведь, раньше комуналка была - пятнадцать человек жили. А теперь вот мы с Шуриком, да кот. У меня в этой квартире комната была, от отца досталась. Папаша нас с мамочкой кинул, ради красивой свободной жизни. Квартиру разменяли на однокомнатную и комнату. Потом, папаша от  легкой, бесконтрольной жизни, загнулся, а проще говоря,  спился, но хоть одно благое дело  сделал - комнату мне завещал. Мать, к тому времени, второй раз замуж выскочила. Вот я сюда и переехала. Школу окончила: куда пойти, куда податься, кого б найти, чтоб,  значит, не дешево продаться? А тут набор манекенщиц. Ну, я туда и рванула. А мой Шурик в том бизнесе был не последним человеком. Типа «папы» – заботился, значит, о девочках. Брал шефство, подыскивал денежный мешок и, «дело в шляпе» - девочка пристроена и вечно в долгу. А чтоб не рыпалась – компромат на каждую в виде пленочек и фотографий. А я,  похитрее оказалась. Проследила как-то несколько раз его встречи с бывшими подопечными, засняла  кое-что, кое-что  записала. Он ведь не только денежки с них брал, но и натурой тоже. Вот я его к стеночке-то и приперла. Он  и из меня   хотел  такую же сделать. Ну, а тут, как говориться,  у нас интересы и совпали: ему прописка нужна была, а мне свобода выбора и независимость. Денег у него достаточно. Соседей, к их счастью неописуемому, расселили в отдельные квартиры на окраине, а здесь сделали евроремонт и вот теперь живем не тужим. Знаешь, для чего я тебе это все рассказала? Ты меня зацепил. Я хочу, чтобы ты стал моим любовником. И вот для того, чтоб у тебя не было комплекса вины, по отношению к моему мужу, и чтоб у тебя не создалось впечатление, что я, шлюха и доступна каждому, я все тебе и рассказала. Усек?  Как тебе мое предложение, подходит?  - она расстегнула пеньюар, - посмотри, нравится?   
  Власов растерялся и начал судорожно искать выход из дурацкого положения. Он представил себе картинку: они занимаются любовью, тут распахивается дверь – входит муж, а за ним врывается спецназ. А он, Власов, с голой задницей, прикрытой простыней, мечется по квартире и кричит: - Я не виноват, она сама меня заставила. Да, это уже будет анекдот не только на питерский уголовный розыск.   
  - Ну, котик, о чем задумался? Неужели не нравится?   
  Власов выдавил улыбку. 
  - Что ты такое говоришь? Как это может не нравиться? А если муж придет?
  - Ну и что? Я же тебе сказала, что у нас свободный брак. Я -   не лезу в его дела. Он -   в  мои.  Нас это устраивает. Не бойся, я тебя в обиду не дам, - она села Власову на колени и начала перебирать его волосы на голове. 
  Власов застонал про себя -  вот, влип, е мое. Чего же делать?  - а вслух произнес - Лика, а твой муж, он где официально работает? 
  - А тебе это зачем? А, для РЭУ,  что ли? Ну, в Доме мод, на Петроградской, менеджером. Но это так, ширма, для того, чтоб не докапывались, для трудовой книжки. Старенькими ведь все будем. А чтоб государство нас беспомощных содержало, надо на государство, в молодости, хоть немного поработать. Сам знаешь. Пошли в спальню, а?
  Власов посмотрел на часы и подумал, ну, где же этот чертов Герц?  Он  уже начинал нервничать. Эта сексуально озабоченная дама сейчас  прямо на кухне ихзнасилует.   
  - Лика, знаете, а у меня знакомая есть. Раньше, она тоже в вашем агентстве работала. Маркина Ирина.   
  Лика соскочила с колен. 
  - Что? Эта ободранная кошка? Ну и знакомства у тебя, я скажу!  Лучше что ли не мог найти?  Не знаю,  что в ней такого особенного? Мужики, как кобели вокруг нее вертятся. Было бы на что посмотреть! Ни рожи, ни кожи – одна спесь. Мой благоверный тоже не избежал всеобщего психоза, втюрился в нее по самые уши, страдал. (это было еще до нашей с ним женитьбы). Но она еще та стерва. Любовь, говорит, любовью, а ты мне богатого мужа найти должен. Вот он ей Маркина и подобрал. Но «старая» любовь не ржавеет. Я знаю, он и сейчас к ней частенько шастает. А Маркин-то, лопух, думал она правда на него «запала». Гордый ходил, как павлин. Везде ее, как трофей показывал, демонстрировал – в свет выводил. – она вдруг громко рассмеялась, - а потом, я ему пару-тройку фотографий послала. У него пелена с глаз-то и слетела. 
  - А зачем ты это сделала? Тебе-то,  какое дело?   
  Лика надула губки. 
  - А чем я хуже ее? Шурик чуть что, сразу начинает: Вот Ирка – это женщина! Тебе до нее далеко. Тоже мне женщина! Шалава, прости господи!
  Власов осторожно поинтересовался: - А твой муж с Маркиным были знакомы?
  - Да в том-то и весь фокус, что нет! Шурик хитрый змей. Он «светиться» не любит. Подбирает очередного клиента для «девочки», просчитывает все варианты, сталкивает, что называется, лоб в лоб и смотрит. Если на эту не клюнул, другую пробует. А богатые мужики возле моделей роем крутятся. На какую-нибудь  все равно западет. А потом, он этих лохов раскручивает. Жены, своих благоверных, ему и сдают. – Она вдруг запнулась и испуганно замолчала.
  Власов резко обернулся. В дверях стоял мужчина, прислонясь к косяку. В руке у него был пистолет.
  - Ну, что, все успела выложить своему любовнику?  Ничего не забыла? И на что же ты расчитывала дорогая, а? Думала, вот этот красавчик, - он окинул Власова с ног до головы пристальным взглядом, - поможет тебе от меня избавиться? Успели уже договориться, куда мой труп девать будите, или еще нет? Вот так, делай из «дешевки» – леди, - он повернул лицо к Власову, - видел бы ты эту «королеву» два года назад. Кроме стоптанных сапог, желтого цвета, и синей материнской юбки, побитой молью, ничего не было. Отмыл, одел, обул, во дворце поселил и вот, чем она мне решила отплатить. Просчиталась детка. Кто ты против меня?  Захотелось одной, - он обвел квартиру глазами, - в этих хоромах пожить? Думаешь,  я не узнал, что ты шифр к моему сейфу подобрала? Думала остаться богатой вдовой?   Да, как не прискорбно, но очевидно, все же я останусь безутешным вдовцом. А сделаем это так: будто твой любовник убил тебя из ревности. Ну, не хотела ты своего мужа бросать – вот твой любовник,  тебя и пристрелил, а потом и сам с собой покончил. Так  что ребята извините, больше времени у меня с вами разговаривать нет. Вы на том свете наговоритесь, а мне надо алиби создавать.
  У Власова на лбу выступил холодный пот. 
  Вот это влип! Где же ребята? Неужели прошляпили? Что же делать? Говорил, надо было взять оружие, так нет. Надо попробовать заговорить ему зубы.
  - Простите, вы не так все поняли. Я зашел сюда по работе. Возникли вопросы по приватизации. Ваша жена никогда не была моей любовницей.   
  - Ну, да, конечно. Поэтому, она полуголая и рассказывает вам все о своем муже и его бизнесе. Парень, да ты не дрефь, я тебя быстро убью. Ты не успеешь ничего и почувствовать. Раз и на небесах! Чего хорошего на этой земле, чтоб за нее так держаться? Расслабься. Знаете, я даже могу напоследок подарить вам, - он глянул на часы, - минуты 2-3, управитесь? И вам последняя радость в жизни и мне приятно посмотреть будет. Ну, давайте, время пошло.
  Лика, умоляюще посмотрела на Власова. Губы ее дрожали. Власов встал, подошел к ней и,  обнимая ее,  прошептал: - Нам надо потянуть время. 
  - А что это даст? – Шепотом спросила она.
  - Жизнь. – Власов начал, прижав к себе Лику, двигаться в коридор.
  - Эй, ребята, вы куда? А стол для чего? Так даже пикантней. Давайте назад. – Он подтолкнул их пистолетом к кухонному столу.
  Власов, словно бы споткнувшись, уронил стул на ногу и заорал.
  Входная дверь слетела с петель,  и в квартиру ворвался капитан со своими ребятами. 
  Герц заматерился: - Ах, ты сука! Получай! – И он выстрелил сначала во Власова, потом,  в Лику.
  Власов почувствовал резкий толчок, потом, мир бешено завертелся,  и наступили тишина, темнота и покой.   

                                                                                    Глава 17         

  Трухин набрал номер справочного больницы «Костюшко», в которую увезли Власова. Дежурная ответила, что состояние больного средней тяжести. Трухин представился и попросил телефон отделения.
  На телефонный звонок в отделении, ответил хирург,  и оперным басом пророкотал, что пациент Власов жить будет. Ранение не опасное. Единственная опасность – большая кровопотеря. Была задета артерия.   
  - Подштопали мы его, сейчас систему подсоеденили. Дурную кровь заменяем хорошим физиологическим раствором с глюкозой. Он  пока без сознания, но это даже хорошо. Боли не чувствует.   
  - А когда он придет в себя? – Трухина раздражал этот равнодушный рокочущий бас.   
  - А Бог его знает. Чем позже, тем лучше. Я же вам говорил,   болевого шока избежит. Все зависит от состояния организма и его желания. Наркоз уже практически отошел. Может -  через несколько минут очнется, а может - через несколько часов. Вот если к утру не придет в себя, тогда будем смотреть, что не так. А пока, не дергайтесь и не суетитесь. Позванивайте.   
  Трухин чертыхнулся: - Да как же так можно?    Вы же врач! Раненый не приходит в себя, а вам до лампочки?
  Голос врача посуровел: - Знаете что, господин хороший, я в ваше дело не лезу и не командую, как надо бандитов ловить и в стране порядок наводить. Вот и  вы в мои дела нос не суйте. Вы бы лучше поинтересовались, что с женщиной, которую привезли вместе с вашим коллегой. 
  - Простите, мы очень волнуемся. И что же с женщиной? Она умерла?
  - Жива, живехонька. Уникальный случай. Он ей левое ухо отстрелил. Да так ровненько, аккуратненько. Почти и работать не пришлось. Мадам рыдает. Куда теперь бриллианты вешать? На одно ухо, вроде смешно. А совсем не вешать, она,  видите ли,  тогда себя голой чувствует. Вот проблема века!   До нее даже не доходит, что если бы он выстрелил чуть-чуть правее, то ей бы вообще не пришлось думать, куда эти побрякушки вдевать. Занятная дама, занятная. Снова бежит. – слышно было, как врач раздраженно говорит, - Мадам, я говорю по важному вопросу с «органами». Не мешайте. Какое ухо? Из пластика? Да пришьют вам ухо, но не сейчас. Сейчас все должно поджить, зарубцеваться. Там видно будет. Когда? Месяца через два-три. Ну почему вы будите сидеть дома? Ходите себе на здоровье. Почему это нельзя с одним ухом? Ой, что вы делаете? Больно же! Зачем вы дергаете меня за ухо? Да, у меня два. Нет, я бы смог жить с одним ухом. Что значит, вам отдать? Вы, сумасшедшая? Зачем это я вам свое ухо отдавать буду? Не делайте из меня идиота! – Он снова обратился в трубку к Трухину, - Ну нет, вы слышите, она требует мое ухо. Она ненормальная! А вы говорите, что я равнодушный. Я не равнодушный, я бешенный. Если она в от меня не отстанет, я сам ее убью.
  Трухин рыдал от смеха. Борисов недоумевающе смотрел на него, потом взял трубку и через минуту, они уже вдвоем задыхались от хохота. В этом смехе было все: и облегчение, что Власов жив и напряжение всех предшествующих дней и разрядка.
  Отсмеявшись, они положили трубку на аппарат и посмотрели друг на друга.
  - Александр Анатольевич, я позвоню Насте? Пусть она после работы к Вовке едет. А мы, как освободимся тоже подъедем. Хорошо?
  Трухин кивнул.
  - Давай, звони. А потом, познакомимся с этим Герцем или герцогом, как там его зовут? 
  Герц Александр Петрович сидел в кабинете, как хозяин, положив ногу на ногу. Он потребовал адвоката и сейчас, в ожидании его приезда, все молчали. В прищуренных глазах  и ленивой ухмылке Герца читались превосходство и пренебрежение.
  Так, дорогой, - подумал Трухин, - с тобой все ясно. Думаешь за деньги все уладить. Привык, что все покупается и продается. Да вот беда, не повезло тебе, дружок, не на тех   нарвался. И даже, если на меня сверху будут давить – я, тебя, гниду, все равно засажу и надолго. За все твои пакостные дела, за Вовку, за загубленных девчонок. И теперь я более чем уверен, что убийство Маркина – твоих рук дело.   
  Приехал адвокат. Юркий, с седой бородкой клинышком  и с бегающими глазами. Назвался Цеймахом Евгением Абрамовичем. 
  - Ну  те – с, с чего начнем? Что вменяется  в вину моему клиенту? 
  - Уважаемый Евгений Абрамович, - Трухин сделал не большую паузу, - ваш подзащитный задержан по нескольким пунктам. Первое и самое важное: покушение и ранение сотрудника Уголовного розыска старшего лейтенанта Власова, находящегося при исполнении служебных обязанностей.   
  Герц соскочил со стула. 
  - Я не знал, что он «мусор», простите, милиционер. Он с моей женой прелюбодеянием занимался. А перед Богом, в этом случае, все равны. Ревность во мне взыграла. И вы бы такое увидели, вряд ли бы ему руку для приветствия подали. Не мужик я, что ли?   
  Евгений Абрамович заставил его сесть, сердито сверкнув на него глазами.
  - Саша, молчите. Для разговоров есть я. Вы поняли? 
  Герц затих.
  Трухин продолжил: - Второе: вы подозреваетесь в мошенничестве, в особо крупных размерах. Фирма «Нерпа», вернее ее филиал на Загородном, о чем-нибудь вам говорит? А фирма «Меха», которую вы, Александр Петрович «нагрели» на 300 тысяч долларов?   
  Третье и основное: вы подозреваетесь в убийстве директора этой фирмы – Маркина Аркадия Львовича.
  Ну и так, по мелочам: сутенерство, шантаж, и.т.д, и.т.п. 
  Герц побледнел и с тревогой посмотрел на своего адвоката.
  Трухин повернулся к Цеймаху.
 - Я надеюсь,  вы понимаете, что при таких пунктах обвинения никакого разговора о «подписке о невыезде» быть не может? Гражданин Герц будет взят под стражу до полного выяснения всех обстоятельств дела.
  Цеймах развел руками:  - Возражений нет. Разрешите поговорить с клиентом на едине минут десять-пятнадцать? 
  Трухин кивнул головой: - Конечно, это ваше право. Через пятнадцать минут начинаем допрос, по полной форме.   
  Через двадцать минут Трухин приступил к допросу. Выполнив необходимые формальности с записью полных данных о Герце, Трухин задал первый вопрос: - Гражданин Герц, прошу вас рассказать подробно о ваших взаимоотношениях с Ириной Маркиной.
  - А при чем здесь Ирина? Меня задержали при попытке убийства моей неверной жены и ее любовника. Жаль, что я не сумел отправить их на тот свет. Вытащил эту проститутку из грязи, отмыл, человеком сделал, а что получил? Неблагодарная сука!   
  - Ваши отношения с женой нас тоже будут интересовать, но как дополнение к вашему, так называемому «портрету». А сейчас я вас спрашиваю об Ирине Маркиной. Будьте  так любезны  отвечать  на поставленные вопросы, а не задавать свои.
  Герц, нервно сцепив пальцы рук, зло произнес:  - А с чего это вы решили, что я знаком с Ириной Маркиной?   
  - Вы хотите сказать, что не знакомы?   
  - Нет, отчего же, знаком. А это запрещено каким-нибудь законом? У каждого человека, тем более мужчины, всегда есть женщины, с которыми ему интересно общаться или сходить в ресторан, в театр, лечь с ней в постель, в конце концов. Ну и что тут такого?   
  - С Маркиной вы ходили в ресторан или театр? – Трухин с иронией посмотрел на Герца.   
  - А я не понимаю вашей иронии, гражданин следователь. Ирина интересная женщина. С ней не стыдно пойти,  куда бы то ни было. Муженек ее, конечно дебил, интелектом не блещет. Но не всем же быть умными. В семье достаточно одного человека с мозгами. В их семье это были мозги Ирины. И в чем здесь криминал, я не понимаю?
  - Как давно вы знакомы с Маркиной?
  Герц пожевал губами, делая вид глубоко задумавшегося человека.
  - Где-то около двух лет. Может чуть больше. Не помню. Мы познакомились в Доме Мод, на Петроградской. Был как раз показ нижнего женского белья. Ну, это я вам скажу, был показ! Ирочка просто была неотразима. Я сразу обратил на нее внимание. Я там завсегдатай и новеньких определяю с лету. Познакомились, закрутился маленький романчик, этак недели на три, а потом , как всегда бывает, сошел на нет сам по себе, к нашему общему удовольствию. Я прошу учесть, что в то время никто из нас не был связан узами брака и соответственно брачные обеты не нарушал. Так вот, мы остались с Ирочкой друзьями. Вскоре, она познакомилась с Маркиным,  и он сманил ее к себе. Сначала в качестве секретаря-референта, ну а потом уж качестве жены.   
  - Вы продолжали с ней встречаться? 
  - Изредка. Так, от случая, к случаю. Ирочка женщина эмансипированная, без комплексов и к супружеской верности относится с юмором. Но с тех пор, как я женился на Анжелике, я ни разу не был близок с Ириной. Я серьезный и обязательный человек, с определенными моральными принципами. И видите, какой черной неблагодарностью мне отплатила жена? - Он вытер несуществующую слезу и высморкал сухой нос.   
  Трухин, глянув на Борисова, чуть заметно улыбнулся. 
  - А с Аркадием, мужем Ирины, вы были близко знакомы?
  - Так, можно сказать шапочное знакомство. Несколько раз встречались на презентациях, показах мод. А близко? Нет, не был.   
  - А как же ваш совместный бизнес?
  Герц перекрестился.
  - Побойтесь Бога! Какой совместный бизнес? Как мы можем соприкоснуться? У нас совершенно разные направления: у него меха, у меня модели.
  Хорошо зададим прямой вопрос. Какое отношение вы имеете к фирме «Нерпа»?   
  - «Нерпа»? – Герц наморщил лоб, потом покачал головой, - Даже названия такого не слышал. А что, должен был иметь какое-то отношение?
  Трухин улыбнулся.
  - Да получается так, что должны были. Как же так, Александр Петрович? Помещение для этой фирмы снимали вы. Деньги за  месяц проплатили, а за остальные забыли тоже вы. И не помните? Вы случайно амнезией не страдаете? Всех этих свидетелей мы вам с удовольствием предоставим. Они вас опознают, без сомнения. Особенно Надя. Уж больно вы ее обидели, исчезнув, не рассчитавшись. Она вам так верила, так вами восхищалась.
  - Дура! – Герц выматерился, - Вот так всегда на бабах и сгораешь. Было у меня подозрение, что она в мой паспорт успела утречком заглянуть. Да понадеялся на авось. Вот он наш русский авось и подкузьмил. Ну,  и где здесь криминал? Деньги ей не заплатил? А она на законном основании мне эти площади сдала, вы поинтересовались?   Вот этой аферисткой и займитесь. Она государство обманывает, наживается за счет него. А вы честного человека мучаете допросом. 
Трухин с Борисовым рассмеялись. 
- Ну, вы и артист, Александр Петрович. С Надей  мы,  конечно,  разберемся потом, а сейчас давайте с вами разбираться. Мы,  обязательно  выясним, каким образом вы «состряпали» фальшивые документы на фирму «Нерпа» и кто вам в этом помогал. Но вот почему вы решили «нагреть» именно Маркина, мужа своей подруги? Вот в чем вопрос.   
  - Что значит фальшивые документы? В Москве есть фирма, а мы ее филиал. Лично я  к этой фирме имею косвенное отношение. Ее директором является Селезнев, вот с  ним и разговаривайте. А я так, типа завхоза – нанять сотрудников,  уволить.   
  - А мы и его спросим. Вы нам скажите, где его можно найти, мы и с ним побеседуем. Но дело в том, гражданин Герц, что никакой фирмы «Нерпа», по указанному в ваших документах адресу, в Москве, не существует. Фикция, мыльный пузырь. Наши коллеги из Москвы уже навели все необходимые справки и со всей ответственностью это утверждают. А я,  им, верю гораздо больше, чем вам. Правда есть в Москве фирма с таким названием, но совсем по другому адресу и не ООО и соответственно с другим руководящим составом. И я так подозреваю, совсем мною не уважаемый Александр Петрович, вам каким-то образом удалось получить копии документов этой фирмы. А уж подтереть, исправить, изменить что-то – это ведь дело техники, не так ли? Мы, конечно, выясним был ли Маркин единственным пострадавшим от вашей, так называемой деятельности или нет. Это вопрос времени и Павлова. Есть у нас такой начальник отдела, сотрудники которого занимаются раскрытием экономических преступлений и различными видами мошенничества, в особо крупных размерах. Но нас, - он указал рукой на Борисова и себя, - интересует конкретный случай, с конкретным человеком – Маркиным Аркадием Львовичем. За что же вы его так, Александр Петрович?
  Герц молчал. Он сосредоточенно думал, даже губы чуть шевелились, будто он вел с кем-то диалог. Потом, словно на что-то решившись, он махнул рукой.   
  - Ладно, ваша взяла. Расскажу. Раз уж меня вычислили и нашли, значит,  все равно не отстанете. Я работаю с девочками-моделями, как я уже говорил раньше. Это мой бизнес. Специфика работы такова: я их привожу, что называется в божеский вид, обучаю всем премудростям их ремесла, а дальше пристраиваю либо в хорошее доходное место, либо выдаю замуж. Естественно я расчитываю не только на благодарность, но и на какие-то проценты их успеха (разумеется,  в денежном эквиваленте). Я не отрицаю, Ирочка была моей любимицей, Я пользовался ее услугами и в сексуальном плане тоже. Но это не давало ей права игнорировать мои требования, оговоренные заранее. Проще говоря, Ирочка стала «борзеть» -отказываться от ежеквартальных расчетов со мной. Да еще заявила, что ребенок, которого она носит, от меня! Простите, а меня она спросила? Оно мне надо, это дите? И еще имела наглость мне заявить, что теперь наоборот, это я должен ей доплачивать. Я естественно вспылил и послал ее в одно всем известное место. После чего, все отношения и встречи с ней прекратил. Маркин ее муж, пусть и берет ее вместе с дитем на полное обеспечение. А тут, как-то вырвался в Столицу-Матушку, к другу. Он юрист, занимается оформлением договоров, сделок и прочей чепухи. От нечего делать, скучая, наткнулся у него на документы этой «Нерпы». У меня зародился гениальный план. А дальше уже дело техники. Отксерил документы, а вернувшись домой, как вы правильно выразились: подправил, подчистил, состряпал доверенность на право ведения дел. Бланки, любые, у нас сейчас купить не проблема, только деньги плати. Нашел безработного актеришку, пообещал заплатить тысячу долларов и все – дело в шляпе. Этот лох, я имею в виду Маркина, попался на крючок сразу же. Заместитель его, с бухгалтером попробовали правда поерепенится, проверку хотели устроить. Вот на этот случай я и арендовал помещение на Загородном проспекте,  и этих придурков-алкашей нанял. Умора. Этого охранника пальцем ткни, он и упадет.  Проспиртовался весь. Секретаршу,  правда,  ничего подобрал. Маркин, как ее увидел, про все остальное забыл. Подписал документы,  не глядя. Можно конечно было больше с него содрать, да ладно, думаю, ему еще моего ребенка придется содержать, деньги понадобятся. А так, в расчете. Я что, не прав? У каждого свой бизнес. У нас демократия, Не зевай, а то вместо пальца – руку оттяпают. Наше любимое государство весь свой народ «обуло, и ни чего. А я какого-то урода проучить не могу? Теперь с социализмом покончено. Идет переход к развитому капитализму. Кто смел, тот и съел. Так, что, господа хорошие, никакого противоправного дела я не совершал. Государство пострадало? Нет. Пострадал  тупой «новый русский», который постоянно скрывает от  родного государства доходы. Жирует, гуляет, ворует, - а простые люди с хлеба на воду перебиваются.
  Борисов не выдержал, хмыкнул.
  - Робин Гуд нашелся. Страдалец за простой народ. Только он-то людям раздавал награбленное, а ты себе в карман.   
  Герц снисходительно посмотрел на Борисова.
  - Времена коллективизма, уважаемый, канули в лету. Теперь миром правит индивидуум, то есть отдельно взятый человек. Это раньше человек человеку был друг, а теперь – волк. Так, что угрызений совести, по этому поводу, я не испытываю. А Ирка получила свое.  Решила, что с этим своим ребенком  (еще неизвестно мой ли?) вышла из под моего контроля. На будущее будет знать, кто хозяин, а кто, как был ни кем, так и остался ни чем.   
  Трухин в упор посмотрел на вальяжно развалившегося Герца.   
  - Ну, с этим мы разобрались. А теперь главный и основной вопрос: за что вы убили Маркина?   
  Герц, побледнев, приподнялся со стула.
  - Что значит убил? Я? Ну, знаете, это уже не смешно. Сознаюсь, «нагреть» этого простофилю,  я «нагрел». В супружницу свою, с ее хахалем – пальнул, из-за ревности. А уж убийство Маркина – увольте. Я понимаю, вам нужен процент раскрываемости преступлений, но я то тут при чем? Вы мне так и еще с десяток преступлений навешаете, за вами не заржавеет, я знаю. Я не согласен! - он –осмотрел на своего адвоката, - а ты чего сидишь, как в рот воды набрал? Я тебе за что плачу, а? Ты видишь, из меня козла отпущения собираются сделать? Поднимай свою задницу,  и присоединяйся к разговору.
  Цеймах засуетился. Трухин протянул: - М-да, дела. Да сядьте вы, - он обратился к адвокату, - не мельтешите. Ваше красноречие еще пригодится в суде.
  Герц возмущенно закричал: - Какой суд? Какой суд? Погодите, так это не шутка? Маркин точно убит? Когда? Нет, вы меня разыгрываете, я с ним три дня назад говорил. Он был жив, живехонек,  и умирать не собирался.   
  Трухин быстро спросил: - Когда это было? Точно можете все рассказать?
  Герц снова сел на стул, но уже как-то напряженно, на самый краешек.
  - Сейчас, дайте припомнить. Позвонила мне вечером Ирка и говорит: «Приходи, срочно надо поговорить». Я  было,  ее послал, а она мне – Маркин, мол, узнал, что ребенок не его, а твой и грозится вышвырнуть на улицу. Я поехал, предвкушая, как вытянется лицо у  Маркина, когда он узнает, кто заделал его супруге ребеночка. А главное, что директор фирмы «надувший его и любовник его жены – один и тот же человек. Он свою охрану на уши поставил нас разыскивая. А тут я, собственной персоной и еще с одним подарочком. Приехал я, Ирка одна. Поцапались с ней. Я ей рассказал, как облапошил ее благоверного, ей в назидание. Ну, а потом замирили, выпили. Она зараза с пузом, а водку хлещет, как здоровый мужик. Я ей говорю: - родишь дегенерата, на мою помощь не расчитывай. Она ржет, а сама рюмку за рюмкой. Развезло меня. Толи водка была паршивая, толи я не в форме. А тут, как в анекдоте, муж пришел с работы. А из меня разговорщик, тем более по серьезным вопросам, ну никакой. Ирка испугалась и в гардеробную меня засунула. Я отрубился моментально. Проснулся рано утром, в туалет захотел (простите за пикантную подробность). А в этой гардеробной темно, хоть глаз выколи. Я начал дверь искать, чего-то уронил. Тут дверь открывается и Маркин собственной персоной в дверях нарисовывается. Вот умора была! У него буквально челюсть отвалилась. Начало седьмого утра, а в его доме, в одних трусах мужик, которого, он можно сказать, повсюду с собаками ищет. А самое смешное, что он этой ночью тоже дома ночевал. Он к Ирке. За волосы ее с кровати стащил, та с похмелья ничего понять не может. Кинокомедия одно слово. Ну, поорали немножко и пошли на кухню отношения выяснять и опохмеляться. Тут, я этому дурню все и выложил про его разлюбезную супругу. Он вначале впал в транс, потом его трясти начало. А что, я правду сказал. Эти деньги мои, честным путем заработанные и в любом случае или Ирка мне их должна была отдать, за устройство ее судьбы ( я согласен был и по частям) , а раз она пожадничала и не захотела расчитываться – я сам забрал. Я им сказал, что больше к ним двоим,  никаких претензий не имею. Живите, говорю, дружно. Крепите семейный союз. Маркин начал орать, что он не собирается ничего крепить и эту шалаву, с ее выродком выбрасывает на улицу сей же момент. Но это уже были их семейные проблемы, которые меня не касаются. Я выпил рюмку водки и ушел. А что, это я должен заботиться о том, чтобы она рожала от мужа? И потом, я совершенно не уверен, что это мой ребенок. У Ирки любовников было, как грязи. 
  Борисов презрительно посмотрел на него. 
  - Но ведь женщина просила вашей помощи. Вы были с ней близки. А вы, мало того, что обокрали ее мужа, так еще и бросили ее такой ситуации.
  - Да Ирка из любой ситуации выскользнет. С нее всегда, как с гуся вода. – Он,  вдруг  стукнул себя по лбу, - я понял! Я теперь понял! Она меня вызвала специально. Подстроила все сучка. Я-то думал,  водка была плохая, а она видно туда что-то подмешала. Все рассчитала. Что утром Маркин меня увидит, в таком виде. Естественно разразится скандал, драка и все! Она же знает, какой я заводной. Она его убивает, а сваливает на меня! Ну, ты смотри, что придумала!
  - Что было дальше? – Трухин прервал восклицания Герца.
  - А что дальше? Я сказал, что мы в расчете. Ответственность, за этого ребенка с себя снимаю, так как мое отцовство еще надо доказать. Будет желание, встретимся после родов. Мне этот ребенок не нужен, чей бы он не был. Я его не заказывал и получения не жду. Больше надеюсь с ними не встретиться. Ирка получила по заслугам. Платила бы, как все, ничего бы и не случилось. А раз пошла попрек, вот и получи! Все. Маркин,  было пытался полезть драться, а я  на балкон, да по пожарной лестнице вниз и привет.   
  - Вот почему его соседка не видела, - подумал Трухин. – Так он или не он? Что же там произошло на самом деле? Убил, вышел на балкон и скрылся? Сейчас утрами темно, как спускался могли не видеть. Так, думай Саша, думай. Если он говорит правду, значит убила Маркина все же Ирина или Даниленко. Даниленко сказал, что в доме была тишина. Если Маркин, этому времени был жив, то этой тишины быть не могло и Ирина бы в кровати спокойно не лежала. Значит,  врет или Даниленко, или Герц. А может статься так, что они оба говорят правду, если Маркина убила Ирина. Допустим, Герц ушел. Маркин потребовал от Ирины собрать вещи и покинуть дом. Идти некуда. И тогда она убивает мужа, зная, что Дымов прибежит узнать, как прошел ее разговор с мужем, потому, что он теленок. Она открывает дверь, выпивает снотворное и ложится в кровать. О том, что придет Даниленко, она не подозревает. И тут удача! Целых два человека, заинтересованных в смерти Маркина, приходят в их дом, в то утро. Ирина уверена, что кто-нибудь из соседей, хотя бы одного из них, но увидит. Под действием снотворного, она действительно засыпает и просыпается от крика соседки. Стрессовое состояние ей даже и не надо было изображать, оно у нее уже было. Врачи бегают вокруг беременной вдовы, госпитализация, что и требовалось! Теперь она считает, что больше ей никто и ничто не угрожает. Она вдова и законная наследница всего состояния. Подозреваемых,   воз и маленькая тележка, а она в их число не входит. Поэтому она так быстро и успокоилась. Отсюда и танцы в палате. Для нее это успех, триумф! Но пока, это только предположение. Надо ехать к Маркиной.
  Трухин повернулся к Борисову.
  - Надо ехать к Маркиной.- Он глянул на Герца, - а вам придется задержаться у нас, на неопределенное время.
  Герц, возмущенно поглядел на всех присутствующих.
  - Это еще зачем? Я все рассказал.
  - Александр Петрович, а вы случайно не забыли о нанесении вами огнестрельного ранения сотруднику милиции, находящемуся при исполнении служебных обязанностей? К тому же покушались на жизнь жены. Поэтому, даже если  выяснится, что  к убийству Маркина вы не имеете ни какого отношения, у нас,  вы, я так полагаю, задержитесь надолго. Еще оружие проверим: зарегистрировано или нет,  и не числится ли что -нибудь по этому стволу еще.
  - Товарищ капитан, -  обратился он к Борисову, - оформляйте задержание, а я к начальству на минутку. Доложу обстановку. Лады?  Давай только в темпе, нам еще к Вовке успеть надо.
  Ругающегося и грозящего всем и вся, Герца, увели. Адвокат, тихо ретировался. Борисов позвонил в больницу. Настя была уже там. Власов, пока в себя не приходил.
  Пришел Трухин.
  - Ну, что, поехали? Похоже развязка близка. 
  - Поехали. – Борисов с тоской посмотрел на пустой, сиротливо стоящий стол Власова. 

                                                                                     Глава 18
  День близился к завершению. Спешащие и снующие туда сюда люди, нагруженные сумками, тележками, детьми в колясках, спешили: кто домой, кто в магазин, кто из магазина. Город напоминал муравейник, где вроде бы, на первый взгляд, царит полнейший хаос.  На самом  же деле, каждый знает: куда, зачем и почему он спешит в данный момент. Жизнь не останавливается ни на минуту. Пусть даже кто-то покидает этот мир, в эту секунду, а кто-то только приходит в него с криком и плачем.  Но огромный Мегополис не замечает этого. Он живет своей жизнью: гудят машины, звенят трамваи, играет музыка, смеются дети, целуются влюбленные. Это и есть жизнь.
  Это и есть жизнь, - думал Трухин. – Веселый, неунывающий Вовка лежит на больничной койке. А выстрели Герц более точно, мог бы лежать  в морге. И мир бы не заметил этой малости, не содрогнулся. Что такое человеческая жизнь? Почему ее так легко оборвать? И почему смерть чаще всего выбирает молодых, хороших и добрых людей? А подлецы  живут!  И не плохо живут. И отчего даже самых близких и когда-то любимых людей со временем забываешь?  Зачем мы приходим в этот мир, если через некоторое время, после смерти, о нас уже никто и не вспоминает? Ведь должен же быть какой-то смысл во всем этом? Почему человек не живет без болезней, без стрессов, без страданий? Жизнь так коротка и как обидно, что большая ее часть уходит на борьбу за выживание, на постоянное преодоление чего-то. Минуты безмятежного покоя и счастья можно сосчитать и собрать по крупицам. Вот мне уже пятый десяток, а кажется, что все произошедшее со мной, за это время, было только прелюдией, а сама жизнь еще где-то впереди. Живем завтрашним днем, забывая о  сегодняшнем. А ведь завтра может и не наступить? Вовка без сознания! Молчаливый Вовка – это же абсурд!   
  Борисов прервал его внутренний монолог.   
  - О чем задумались, Александр Анатольевич?   
  Трухин повернулся к Борисову и вздохнул: - О жизни, Боря. О жизни и смерти. Ты знаешь, мне вдруг подумалось, что человек более несовершенен, чем даже скажем эта машина, на которой мы едем. Машина сломается, ее либо починят, либо на запчасти разберут, на худой конец в переплавку отправят и снова где-то будут стучать подшипники, крутиться винтики. А человек? Закопали, сожгли и все? Пепел по ветру развеют и как-будто не было человека.
  Борисов поерзал по сидению. 
  - Что это вас  на ночь глядя,  на такую тему потянуло? Из-за Вовки что ли?
  - А из-за кого же еще? Ты знаешь, как представлю, что его этот придурок мог пристрелить, мороз по коже. Человек, который способен так легко выстрелить в другого человека, не испытывая при этом ни малейшего угрызения совести и мучений? Что же это за человек? Боря, а вдруг мы с тобой не правы?  Может,  это все же он убил Маркина? 
  Борисов задумался. 
  - Исключать не будем. Вот поговорим сейчас с Ириной, выслушаем ее версию произошедшего,  и будет ясно: кто есть кто. Если честно, то они оба вызывают у меня омерзение. Живут не задумываясь. Им лишь бы побольше урвать, мягко поспать, да сладко поесть. Да, чтоб каждый раз что-то новенькое. По вашей терминологии – это не муравьи, а трутни. А с Вовкой все будет нормально, вот увидите. Только бы говорливей, после ранения не стал.
  Они рассмеялись.
  Ирина была дома. На звонок открыла быстро, без удивления.
  - Проходите, - и зябко кутаясь в платок, пошла в комнату. Там, забравшись с ногами в кресло, она закурила сигарету,  и только потом спросила: - Ну, что, нашли убийцу? 
  Трухин кивнул на сигарету: - А не вредно для ребенка?
  Ирина криво усмехнулась.
  - Пусть привыкает к тому, что жизнь – это не   сахар. И только не надо мне напоминать о лошади и капле никотина, убившей ее. Я не лошадь, а мой ребенок, не жеребенок. И почему я должна из-за ребенка менять свои привычки и пристрастия? Беременность – это не болезнь, а состояние организма. Поэтому, я ничего не собираюсь менять в своем образе жизни и не от чего отказываться из-за нее. Все, я, надеюсь,  мы эту тему закрыли? Хотите водки? – она взглянула на часы, - рабочий день у вас уже закончился, согреемся и помянем моего непутевого  и бестолкового муженька. 
  - Почему же бестолкового? – Борисов встал и открыл форточку. 
  - А разве умный  мужик оставит  жену с ребенком  на «бобах»? Чему вы удивляетесь?  Все его богатство, оказалось сплошной фикцией. Даже эта квартира ему не принадлежит, как оказалось. Идиот. Он,   видите ли,  решил «Холдинг» создать. А мне об этом, гад, ни слова. Кредитов набрал, под залог недвижимости, акций, ну и естественно прогорел. Под чистую прогорел. Вон, - она кивнула головой в сторону стола, - сегодня бумага пришла. Просят или погасить кредит, или выметаться к черту на кулички. Теперь-то я понимаю. Он сам все подстроил со скандалом, разборками, чтоб не самому на себя руки наложить. Трус! Долгов наделал, а мне отдувайся? 
  Трухин перебил ее: - А акции Даниленко?
  Ирина истерически рассмеялась.
  - Какие акции? Он же их по пьянке, Аркаше за бутылку продал и забыл. Нет у него ни каких акций. Одна запись в учредительных документах осталась, все переделать некогда было. Мне девчонки с фирмы звонили, рассказывали, как он там хозяйничал, пока вы на него наручники не надели. Умора! Дебилы: что один, что другой.  – Она вдруг заплакала.
  Трухин с минуту помолчал, разглядывая потолок, потом произнес: - Ну, все, успокоились? Теперь давайте все по порядку, без вранья, пафоса и истерик. Сразу, чтоб не было в дальнейшем недоразумений, сообщаю, что ваш друг, или недруг (это уже ваше дело) Герц Александр Петрович, задержан и находится у нас. Все, что предшествовало убийству Маркина, (то есть предыдущий вечер и последующее утро) нам, с его слов, известно. И ваши отношения с Герцем тоже. Теперь послушаем вас. 
  Ирина затравленным взглядом посмотрела на Трухина. 
  - И этот продал, сволочь! И что за мужики пошли? Ни кому нельзя верить. Ни на кого положиться. Ладно, - она махнула равнодушно рукой, - чего уж теперь скрывать? Все равно осталась я у разбитого корыта. А как все хорошо начиналось! Молодая, красивая. Есть шанс взять от жизни все, что можно и хочу. Устроилась в «Дом Мод» манекенщицей. Внимание, красивая одежда, обожание, деньги, рестораны. Для меня никогда не стояла проблема пастели. Приглашали – шла. Ханжество и все эти разговоры о любви, верности, скромности – не по мне. И тут, на моем пути. Появляется небезызвестный вам Герц. Между собой мы называли его Герцогом. Красив, обаятелен, с юмором. Когда он обратил на меня внимание, девчонки сказали мне – не теряйся. Он,  если захочет, то такую жизнь тебе устроит - в золоте купаться будешь. Он, как заботливый папа: и жениха богатого найдет и замуж выдаст. Папа! Чтоб его черти сьели с потрохами, гад ползучий. Про обратную-то сторону его заботы они мне не рассказали. А мы ведь как привыкли: нам лишь бы «халява», а, что сыр бесплатный только в мышеловке бывает, мы же забываем напрочь! Завязался у нас с Герцогом роман. И я втюрилась в него, как последняя дура. Хожу, от счастья слюни пускаю, о замужестве мечтаю. А он, мой разлюбезный, как-то утречком, после ночи безумной любви и говорит:  - Нашел я тебе Ирочка мужика богатого, холостого, по уму недалекого – справишься. Все от тебя зависит. Сумеешь зацепить – женой станешь. Будешь в богатстве, да роскоши жить. А не сумеешь – значит плохая ты ученица. Я и так на тебя достаточно времени потратил – пора долг,  с процентами отдавать. Я конечно в слезы. Истерика началась.
  -  А как же любовь, страсть, наша близость?
  А он расхохотался мне в лицо.
  - Не ожидал от тебя такой наивности и дурости. Какая любовь, о чем это ты толкуешь? Сколько у тебя до меня мужиков было? Ты же сама называла это бизнесом. Вот у нас с тобой и был бизнес в чистом виде. Пойми ты, дуреха, рассуди трезво – у него квартира большая, в центре. Денег, куры не клюют. А я, что тебе могу предложить? У меня даже прописки питерской нет.  Да и денег кот наплакал. Так, на показуху работаю, имидж создаю. Все думают, я крутой, а у меня за душой – ни гроша. А так и тебе будет хорошо и мне. Конечно, ты мне не безразлична. Я даже по-своему тебя люблю,  и привязался к тебе. А кто сказал, что если ты выйдешь замуж, то мы перестанем с тобой встречаться?  Наоборот. Ты перестанешь работать. У тебя будет уйма времени и денег. Живи в свое удовольствие. Ты же всегда этого хотела? 
   Короче, уговорил он меня. На очередном показе познакомилась я с Маркиным. Вино на него опрокинула, как будто нечаянно, а потом очень извинялась и платочком то место, (ну, вы понимаете какое) промакивала до тех пор, пока он задыхаться не начал от возбуждения. Но Аркаша был дурак-то дурак, но не сразу в ЗАГс побежал. Пришлось долго обрабатывать, даже секретаршей поработать. Хотя и противно было, сил нет. Какой-то он аморфный был. Не рыба, ни мясо – студень одно слово. В конце концов - расписались мы. А  через месяц,  после этого,  мне Герцог и говорит: - Пора девушка платить по счетам (а мы изредка еще продолжали с ним встречаться).
  Я не поняла. – Чего платить? За что?
  А он мне: - Я твою судьбу устроил. Обещание свое выполнил. Теперь твоя очередь. Будешь мне ежеквартально по три тысячи долларов платить. 
  Я обомлела. А он мне пачку фотографий на стол выкинул. Я там, естественно, с разными мужчинами голая и в разных позах. Сказал, что еще видеокассеты есть. Все гад  заснял, не побрезговал.  И говорит:  - Не будешь платить, я это кино,  на какой-нибудь презентации прокручу, чтоб все поглядели на какой дешевке Маркин женился. Кто к нему после этого будет серьезно относиться, и бизнес с ним делать? 
  Вот такая любовь получилась у нас.
  Ирина встала, налила себе полстакана водки и залпом выпила.
  Борисов поглядел на Трухина и присвистнул: - Не слабо. 
  Трухин убрал бутылку в бар.
  - Мы с вами не на пикнике. Излияния пьяной женщины меня не интересуют.
  Маркина покачала пустым стаканом.
  - От этого быть пьяной? Да мне сейчас, чтоб опьянеть, бутылки мало. Ладно, ладно, больше не буду. На чем мы там остановились? А, вспомнила! Значит,  стала я ему платить. Платила около года. А потом решила,  не буду! Думала,  нашла выход из положения. Вот он, этот выход, в животе сидит. Растет с каждым днем. Герцог за это время женился. Квартиру себе отделал, приватизировал, прописался, а детей так и не завел. Я и решила ему подарочек преподнести, типа откупного. Думала теперь он мне платить будет на содержание своего дитяти. Рассчитывала, что родная кровь – не водица. Да и возраст у него уже для потомства самый подходящий. Да плохо рассчитала. Ребенка он не признал. Послал меня куда подальше, да еще и мзду увеличил. Я решила – из принципа не буду ничего платить. От отчаянья я   и с Дымовым связалась. Он конечно мальчик хороший. Влюбился в меня до одури. Просто бальзам на душу. Маркин ко мне быстро охладел, чему я была безумно рада. А потом у него проблемы на работе пошли.  «Нагрели» его по крупному. Я в начале и не сообразила, что это дело рук Герцога. А тут еще эта Верка,  стерва, начала Аркаше капать на мозги, что ребенок не от него. Откуда она узнала? На мое место метила – дура. Даниленко еще начал шататься, деньги клянчить. Вот тогда-то его Аркаша пьяного и подловил, с акциями. Короче, сплошной дурдом. Я позвала Герцога посоветоваться, как из всей этой ситуации выбираться? Ведь если меня Маркин выгонит, то куда же я с ребенком денусь? А он, зараза, пришел, «наклюкался» и вырубился. Еле спрятала. Аркаша пришел и с самого порога начал орать, если правда, что ребенок не его, то выгонит и ни копейки денег не даст. А завтра, мол, приглашу нотариуса и оформлю документ, где будет написано, что после рождения ребенка будет проведен тест на отцовство и если ребенок окажется его, то он будет выделять определенную сумму на его содержание. Мне же в любом случае не будет ничего. Пока он жив и не развелся со мной, я имею все права жены. Если же он умрет, я теряю все. Теперь-то я понимаю,  – он специально мне все это рассказал. Подталкивал к убийству, не оставлял времени. Я,  конечно, всю ночь продумала, не спала. Утром, этот придурок, Герцог начал шарашиться в гардеробной. Маркин туда. Вытащил его и ахнул. Сначала побледнел, как полотно, а потом начал материться, орать:  - Суки, сволочи! – Ко мне обернулся, руки трясутся, - так это вы на пару решили меня раздавить? 
  Я ничего понять не могу. Спрашиваю его: - Ты, что, его знаешь? 
  А Аркаша так нехорошо рассмеялся и говорит: - Чего ты из себя дуру корчишь? Ведь это же твой любовничек, который у тебя в шкафу прятался, меня на триста тысяч баксов «нагрел». Испугались видно, что выгоню тебя с его выродком без денег, так решили заранее побеспокоиться? А ты знаешь, как я рассчитывал на этот липовый товар? Кучу договоров под него заключил. Меня теперь с потрохами сожрут! Живьем, со всем моим говном в придачу! Я ведь этого сволочугу по всему Питеру и Москве ищу. А он у меня здесь, под боком, с моей женой трахается и в моем гардеробе спит!   
  А Герцог рассмеялся и говорит: - Ладно, не кипятись. Пойдемте лучше выпьем. Опохмелиться хочется. – Обнял Аркашу за плечи и повел на кухню. 
  А там ему под рюмочку, другую и про меня все поведал. Что из-за меня Аркаша на эти деньги «влетел». И начали они мне, сволочи, косточки перемывать, как базарные бабы. Они – ангелы с крылышками, а я – дешевка с панели. 
  Разозлили они меня страшно. Я драться кинулась. Хотела глаза этим гадам выцарапать. Герцог схватил меня, руки за спину заломил и  в комнату потащил. Кинул там, как мешок с картошкой, на диван. Я смотрю, а на диване нож лежит. Как яблоко чистила, так и оставила. Я уже плохо соображала, такая злость взяла на этих мужиков и на всю мою распроклятую жизнь, что я этот нож схватила и на Герцога кинулась. Он мне, в тот момент, казался самым главным виновником, всей моей неудавшейся жизни. Как между нами Аркаша оказался я не знаю. Может,  нож отнять хотел, а может,  специально под нож кинулся.  Этого я теперь никогда не узнаю. Я со всего размаху его и ударила. Он упал.
  Когда я пришла в себя, Аркаша был уже мертв.
  А этот гад – Герцог мне говорит: - Ну, вот дорогая, это даже и к лучшему. Теперь ты вдова. Живи и радуйся. Я же говорил, что помогу тебе, а ты со мной как? Убить хотела! Неблагодарная. Я исчезаю. Меня здесь не было. Открой дверь, выпей снотворное и ложись в кроватку бай-бай. Ты в положении. Спала. Ни чего не видела и не слышала. А подозреваемые найдутся. Обо мне, кроме тебя, никто не знает. У меня алиби железное. Если что, жена под присягой подтвердит, что я весь вечер с ней любовью занимался.
  Вышел на балкон и по пожарной лестнице спустился вниз. Удрал.
  Я пошла, открыла дверь, смотрю – Даниленко из лифта выходит. Я быстрей в спальню и в кровать. Еще подумала – надо же, как повезло! А этот алкаш прямиком на кухню и быстрее, пока не отобрали,  и никого нет, давай водку лакать. Вырубился. Я встала, выпила снотворное и легла. А дверь пошире приоткрыла. У меня соседки: что одна, что другая – любопытные, без меры. Подумала, кто-нибудь из них увидит открытую дверь, обязательно зайдет. Ну, а дальше, все пойдет, как по маслу. Увидит мертвого Маркина, пьяного Даниленко и меня без сознания и вызовет милицию. Не получилось! Этот придурок вздремнул, проснулся, заглянул ко мне и почапал на улицу. А соседок, будто волной смыло. Как не надо – они тут, как тут: все видят, все слышат – ушки на макушке. А когда надо, как сквозь землю провалились. Я,  было,  в панику кинулась. Тут Ленчик и заявился. Ну, этот-то сразу увидел. Кричать начал, меня звать. Я сделала вид, что ничего не слышу, сплю, как убитая. Хотя, какой к черту сон? Таблетки даже и не подействовали. Он, как ошпаренный выскочил. И тут уж соседка нарисовалась. Ну, а дальше вы уже знаете. Угрожать Аркаше Ленчик угрожал? Соседка его видела? Аркаша мертвый. Я в отключке. Чего еще надо? Приехала «Скорая», милиция. У меня стресс, меня в больницу. А Ленчика в каталажку. А то, что меня ваш сотрудник танцующей видел, так это может у меня с горя «крыша поехала»?
  Трухин смотрел на Маркину, как на чудовище. У него не укладывалось в голове, как можно, спокойно рассказывать об убийстве человека. Близкого человека. Пусть, даже и не любимого, но все же законного мужа. Как можно  «подставить» влюбленного в тебя человека? Подставить сознательно,  под статью об убийстве! (он имел в виду Дымова) Что же это за женщина? 
  - А вам Дымова не жалко было? Ведь человек, не виновный человек, провел бы в тюрьме свои лучшие годы. Половину сознательной жизни!
  Ирина надула губы.
  - А разве пострадать за любимую женщину грех? Это ему зачлось бы на небесах. – И зло добавила, - все вы одинаковые. Какая разница кто убил – он, или не он? Вся наша жизнь, сплошной случай. Не притащился бы, ни чего бы и не было. Защитник нашелся. Сидел бы дома, да сопел бы в тряпочку. А раз влюбился в замужнюю женщину, да еще жену босса, будь готов к неприятностям. Вот он их и получил. Вы думаете,  он меня на самом деле любил? Как бы не так! Ему льстило, что он простой охранник, а спит с женой начальника. Вот и вся ваша кобелиная любовь! А уж про Даниленко, я вообще молчу. Мразь, алкаш, да еще с амбициями и претензиями. Ему и место только в тюрьме. Может пить бросит, нечего ведь будет. А потом, кому его никчемная жизнь нужна?  - Она замолчала.   Потом, тяжело вздохнув,  продолжила:
- Да, так, вроде, все хорошо складывалось. И на тебе! Ну, Аркаша, ну суженый, удружил! Сволочь. Вы думаете почему я вам все это рассказываю? Если бы не обстоятельства, в жизни бы вы от меня признания не дождались. Улик нет. Свидетель? Так я бы его и обвинила, что они деньги не поделили. У меня даже и нож припрятан, с его отпечатками, такой же. Да вот не судьба получается. Теперь меня только вы можете спасти и защитить. А лучшее и безопасное место для меня сейчас в тюрьме.   
  -  Как это так? – Трухин непонимающе посмотрел на Ирину.
  -  А вот так. Маркин, для «Холдинга» денег везде назанимал и у «братков» в том числе. А тут Герцог его подставил. Кредит во время не погасил. Набралось в общем. Он-то на том свете теперь перед Богом отчитывается, а мне-то перед его «братками» приходится. Они у меня в больнице были, все детально расписали. Сказали, если все деньги через два дня не верну – на «счетчик поставят», а потом, из меня и ребенка отбивную сделают. Квартира теперь банку принадлежит, в счет оплаты кредита. Маркин, гад постарался. Фирма тоже не моя – «братков». Денег и драгоценностей не хватит даже на мои похороны. Сбежать? Бесполезно, все равно найдут. Да и как я без денег, жилья, с ребенком жить буду? Куда не кинь, а  везде клин получается. Думала стать богатой вдовой, а стала нищей зековкой. Я ведь сама завтра к вам собиралась идти,  помощи и защиты просить. Правда не думала, что придется в убийстве сознаться, но и тут видно не судьба – Герцог постарался. Падаль. Да ребенок еще этот. На фига он мне  теперь  нужен?  Тем более от этого придурка. Рожу в тюрьме и сдам в дом малютки. Пусть государство воспитывает. Оно лучше воспитает, чем я. Да и зачем ему мать-убийца? Пусть думает, что просто нагуляла, да бросила.   
  Борисов,  было,  открыл рот, потом глянул на Трухина и промолчал. А Маркина продолжала: - Мне сейчас в тюрьме даже лучше будет. Безопасно, тепло, накормят, напоят, работу дадут. Отсижу, а там видно будет. Я думаю, мне много не дадут. Во-первых: чистосердечное признание. Во-вторых: непреднамеренное убийство (я же хотела Герца убить, а не Маркина). В - третьих – я беременная женщина.  Дадут года 3-4, не больше. Вы уж там похлопочите, чтоб не больше пяти, - она посмотрела на Трухина, - договорились?
  Трухин развел руками.
  - Ну, это уже не мне решать. Это суд решать будет. Признание ваше оформим и передадим дело в прокуратуру. Кстати сидеть будите вместе со своим другом. Конечно,  в разных колониях, но тюремные щи хлебать придется вместе.   
  Маркина удивилась.
  - А его за что? За соучастие? Или за то, что Аркашу обдурил? 
  - И за это и еще много за что. Мошенничество, шантаж, подлог документов, соучастие в преступлении. А главное, он ранил нашего сотрудника и свою жену. Наберется короче. 
  Ирина расхохоталась.
  - Герцог в тюрьме? Умора! Как же он там бедный без женщин, ресторанов, саун, массажей обходиться будет? И потом, он труслив, до ужаса. Это он с нами, с девчонками, выделывал, что хотел. Петухом перед нами скакал. А теперь в прямом смысле «петухом" будет.  – Она хохотала до слез. – Герцог у параши – отпад!
  Потом она затихла,  и до самого Управления они не услышали от нее больше ни слова.  Она больше не плакала и не смеялась – она, словно спущенный шарик, равнодушно и безучастно смотрела в одну точку, не замечая ухабов и выбоин на дороге. С собой из дома она взяла только смену белья и маленького плюшевого мишку.   
  Когда были соблюдены все формальности и оформлено добровольное признание, Маркину увели.
  Трухин вызвал дежурного и попросил привести Дымова и Даниленко, с вещами.
  Дымов плакал, не скрывая слез. Это были слезы и облегчения и горечи от предательства Ирины.   
  А Даниленко никак не хотел верить, что акций у него больше нет. Он кричал, что Маркин подделал его подпись. Он не мог продать их за бутылку. Начал требовать очной ставки с Маркиным. Потом сообразил, что порет чушь,  и замолчал.
  Борисов пошутил.
  - Мы, конечно, хотели бы устроить вам очную ставку. Но,  в мир иной, Уголовный розыск, пока доступа не имеет. Да я и не думаю, что вы туда так уж и торопитесь. Или я ошибаюсь? 
  Даниленко, шмыгая носом, бубнил:  - Я все равно это так не оставлю. Я найду управу, на тех, кто присвоил мои акции. Это все Ирка, стерва! Еще и убийство мне хотела «пришить». Увижу,  убью гадину!
  - Ну, тогда уж точно окажитесь вместо нее на нарах. Без удобств и надолго. – Трухин улыбался. Он был рад, что дело раскрыто и еще один узел, на большой веревке преступлений, развязан. Его даже не раздражал, а смешил, этот неугомонный Даниленко, который пока еще не понял, чего ему удалось избежать.
  Распрощавшись с незадачливым любовником и неудачливым бизнесменом и взяв с них подписку о невыезде, на время ведения дела, Борисов с Трухиным закрыли кабинет,  и вышли на улицу.  Поймав машину, они поехали в больницу к Власову.

                                                                                    Глава 19      

   Власов открыл глаза и увидел над собой две склонившиеся женские фигурки, в белых халатах. Тихо играла музыка. Вокруг царил полумрак.
  - Я умер? А вы, ангелы?
  Он начал озираться по сторонам, пока не заметил в углу, в тени, две еле различимые мужские фигуры.
  - А они за мной, на Божий суд, да?
  Вдруг, одна из фигур начала приближаться к его кровати и произнесла громким, насмешливым голосом: - Ага, сейчас в преисподнюю тебя потащим. За все твои земные грехи: разврат, словоблудие, прелюбодеяние. Огонь уже пылает во всю. Сковороды накалились. Пора дорогой, пора.
  Власов зажмурился. Мысли его лихорадочно перескакивали с одной на другую. 
  - Неужели,   я действительно  умер? Вот так номер! Значит,  ад существует. Неужели я был таким уж плохим, что меня на эту чертову сковороду волокут? А ангелы тогда чего здесь делают? Может попробовать улыбнуться им, попросить разобраться? Они хоть и ангелы, но в женском обличие. Вдруг да помогут?
Он осторожно открыл глаза и попытался изобразить улыбку, не видя, что лицо исказилось гримасой боли и страха. 
  - Ангелочки, девочки мои, не дайте пропасть убиенному,  ни за что. Попросите, пусть в этой, как ее, небесной канцелярии сначала разберутся, а потом уж на сковородку тащат. Даже на земле такого беззакония нет. Я хороший. Меня и в коллективе уважали. Даже можно сказать, любили. Правда, правда, - он умоляюще посмотрел на «ангелов».
  - Нет, ты посмотри на этого нахала! Он и на том свете пытается за счет женщин выехать, - вдруг услышал он, - чуть живой, «крыша едет», а все глазки строит. Ну, Власов, черт, а не ребенок! А ну, давай кончай со всяким бредом. Глаза-то разуй. Какие ангелы? Какие черти? Давай смотри на меня! Я кто?  - Мужчина наклонился прямо к лицу Власова. 
  Тот, с минуту напряженно всматривался в склоненное перед ним лицо и вдруг, его губы дрогнули в улыбке,  и он облегченно вздохнул.
  - Александр Анатольевич, вы?   
  - Нет, Святой Петр. Давай, разгоняй весь дурман из головы. Это у тебя наркоз отходит. Ишь ты, сбежать захотел, в заоблачные дали. Не пустим! Здесь ты, друг любезный, на все той же грешной земле, со своими друзьями. Ну, Вова, ты со скуки помереть не дашь. Мало того, что теперь вся Управа будет ржать, что тебя подстрелил ревнивый муж, когда застал вас в очень пикантной ситуации и это в тот момент, когда тебя послали задержать этого самого мужа.  Вместо этого, он задержал вас,  и чуть было,  не отправил на тот свет. Так ты еще и пытаешься «на том свете» ангелов соблазнять.
  Власов прошептал, оправдываясь:  - Так я не виноват. Она сама начала раздеваться. Я не просил, а даже наоборот, всячески сопротивлялся. Тут он, муж и ворвался. А я-то без оружия. И как давай стрелять. Это капитан виноват, прохлопал его.
  Хохот в палате стоял такой, что ворвалась испуганная сестра со шприцем в руке и кинулась к кровати. 
  - Что с больным? Ему плохо?   
  Трухин вытер слезы и, улыбаясь, сказал: - Нет, больному-то как раз хорошо. Это нам плохо. Уморит он нас до смерти.
  Борисов сел  рядом, на кровать.
  - Вова, а ты знаешь, что твоя соблазнительница тоже здесь? Правда,  занята земными проблемами, ей не до небесных разборок. Ее благоверный, ей ухо отстрелил. Она уже всю больницу на «уши» подняла. Все врачи, от нее, как от чумы бегают. Требует быстро новое ухо пришить, а то боится, что ты на нее больше внимания не обратишь. 
  Власов  слабо улыбнулся.
  - Ну, хоть жива.  И то, слава Богу. А Герца взяли?
  - А как же?  Сидит в камере, как миленький. Ангелы, - он повернулся к Насте с Татьяной, - вы чего улетели-то в угол? Взмахните крылышками и давайте к нам поближе.   
  Власов буркнул: - Ну, началось. С каждым может такое случиться. Открыл глаза – темно, а они в белом, улыбаются. Вот я и решил, что умер. В вас столько лекарств напихай, вы и не такое начнете нести.
  Настя погладила его по голове.
  - Да ты не обижайся. Это они от радости. Испугались мы все за тебя. Теперь вот чушь всякую несут, стресс снимают.
  Борисов состроил умильное лицо.
  - Ты его еще поцелуй, деточку бедненького. Его вон даже могила исправить не сможет, Он и на том свете с ангелочками будет заигрывать. А если честно, то мы так рады, что ты жив и с нами. Давай Вовка, выздоравливай быстрее, а то мы без тебя закиснем. Свихнемся ведь, от тишины. И пацаны мои, как в воду опущенные. Рвались сюда, но мы не разрешили. Завтра к тебе придут. Смотрите, больницу не взорвите.
  Заглянула молоденькая медсестра и, краснея, произнесла: - Время посещений закончено. Больному пора отдыхать. Сейчас ему укольчик обезболивающий и снотворного сделаю,  и он уснет. А завтра с 16 до 19 можете снова прийти.
  Власов, голосом умирающего,  прошептал: - Сестричка, а вы меня не оставите одного на ночь? Вдруг мне срочно что-нибудь понадобится, а рядом, никого.
  - Конечно, конечно. Я подежурю около вас. – Девушка быстро закивала головой.   
  - Сестричка, а как вас зовут? 
  - Люся.
  Власов, посмотрев на давящихся от смеха друзей, подмигнул им и сказал: - Все ребята, вы можете смело идти. Люся не оставит меня на произвол судьбы. И если смерть попробует подойти – отгонит ее шваброй. Не так ли Люсенька?
  Люся смущенно произнесла: - Конечно. Вы не волнуйтесь. Смерть вам не грозит. Вы поциент средней тяжести. А тяжелые  у нас  в реанимации лежат. 
  Все рассмеялись.  Трухин взял Татьяну под руку. 
  - Ну, вот и славненько. Мы пошли. Да, Вова, дело раскрыто, так, что лежи себе спокойно и лечись. Торопиться некуда.
  - Это был Герц? – Власов вопросительно посмотрел на друзей.   
  - Нет. Его убила жена – Маркина Ирина. Завтра расскажем подробнее. А пока, отдыхай и не о чем не думай. Живи Вова, живи. Ты нам очень нужен.
  И они закрыли за собой дверь.
  На улице крупными хлопьями валил снег. В желтом свете фонарей эта картина была сказочно красивой.
  - Ну, что, - Борисов обнял и поцеловал Настю, - по домам? Или как?
  Настя рассмеялась.
  - Или как. Поехали все к нам. Надо же отметить чудесное возвращение «с того света» Вовки и завершение вашего дела?
  Трухин вопросительно посмотрел на Татьяну. Она улыбнулась и махнув рукой сказала: - Поехали! Гулять, так гулять. 
  И вся дружная компания,  смеясь и дурачась двинулась к Борисовым.
                                                                                                                Эпилог
  Власов вышел из больницы через две недели. Ему еще долго пришлось огрызаться и отшучиваться на постоянные подначки коллег, по поводу такого специфического ранения.   

Маркиной был вынесен приговор: пять лет содержания под стражей. Но суд учел: беременность, чистосердечное признание и скостил срок до трех лет.   

Герц получил по совокупности преступлений, совершенных им семь лет лишения свободы.   

Даниленко спился окончательно. Его выгнали с работы. Как-то, Трухин, переходя Невский по подземному переходу, увидел его грязного и оборванного, спящим прямо на цементном полу.   

Дымов устроился учителем физкультуры в школу. По вечерам он вел кружок, где обучал ребят борьбе. 

Близился Новый Год. Витрины магазинов сверкали и сияли от лампочек и елочных украшений. Друзья готовились к встрече Нового Года. Подчищали старые дела, справки, писали отчеты.   

Жизнь шла своим чередом. Удачи сменялись неудачами и наоборот. Менялись премьеры, правительство, обстановка в мире. Не менялась только дружба между настоящими мужчинами – «святой троицей», как их называли в Управлении внутренних дел города Санкт-Петербурга: Трухиным, Борисовым и Власовым.