Альбина

      Начало дня было окрашено в серый цвет. Это был обычный промозглый день запоздалой весны, когда все хотят быстрей скинуть с себя зимние одежды и перейти на что-то более облегченное.  Особенно женщины, которым так хочется  покрасоваться в своих обновах, на радость мужскому полу.  Начинается это ещё с самого 8 марта, а потом, вдруг, и морозы скажут своё слово, да и дождик изрядно прольёт ещё холодную землю, полностью подпортив  весеннее настроение дам.

      Её «Мазда» мягко «шелестела» своими, недавно купленными шинами, по мокрому асфальту. В салоне играла тихая музыка, наводящая на самые добрые и мягкие мысли.  Всё было, как всегда – привычно,  выверено до  последнего жеста, до каждого слова и интонации.  Альбина, любила и умела преподносить себя. Это было заложено в её сущности – с раннего детства в балетной школе, а потом , после того случая, когда на очередной репетиции подвернула ногу – уже через месяц, её видели в секции спортивных танцев.

       Умеют женщины показать себя. Особенно ловко получаются у них манипуляции с автомобилями. Они хорошо знают, в какой руке держать телефон, а в какой сигарету,  при этом вести машину и разговаривать через приоткрытое стекло, с проезжающим мимо «мачо», при этом, не заметно поправляя туфлю на высоком каблуке. Всё это так.  Альбина владела всем этим  набором женских «примочек» в совершенстве.  Но надо было видеть, как она выходила из машины.

      Было полное ощущение полета. Казалось, что она не касается корпуса автомобиля,  не  асфальта, на который   наступала высоченными каблуками.       Она парила в воздухе, почти пролетая расстояние до дома, в котором снимала шикарную квартиру, а щёлкала брелком сигнализации,   уже в подъезде,  забывая сделать это на улице.   
       Она любовалась сама собой и это её очень увлекало. Прошло то время, когда все  «это» она делала для мужчин, как бабочка или колибри, одевая на себя самое красивое оперение.  В свои 27 она уже четко понимала, что «принцы» на белых конях уже проскакали. Правда, возвращались иногда «надежды» из прошлого, но это скорее мимолетно, так, на одну ночь, а утром и след простыл. Вот поэтому она и решила жить,  для того, чтобы жить и прежде всего для себя, ну а если уж заметит кто -  милости просим, готовы рассмотреть варианты.

       Но главным её коньком была школа Дизайна, которую она уже посещала   без малого год, был ли в этом толк, она и сама не знала, но привычка брала свое. Каждый вечер, после работы,  Альбина обязана была входить в аудиторию. Чувство гордости за себя, переполняли всё её существо. Она чётко знала, что многие ждут её «пришествия», чтобы в очередной раз, как всегда, воскликнуть – «Альбиночка, ну ты даешь!?» эти слова сладким медом ложились ей на душу. Ради такого, она готова была ездить за тридевять земель, чтобы потом весь вечер только и делать, что вспоминать, кто как посмотрел на неё или, что сказал о ней в школе.  Скучная, хотя и хорошо оплачиваемая работа, не могла дать столько волнующих душу эмоций, сколько давала ей  творческая среда школы  дизайна.

        Группа, в которой она проходила курс «Дизайн  интерьера», как и многие другие, состояла из одних девчонок, а тот парень, который ненароком попал   к ним, не делал в  «море погоды». Да она и не могла «ставить» на него. Как правило, ребята были «женатики», или вообще не поймешь толком кто, и как к нему обращаться, чтобы, по глупости не обидеть.

       Её больше волновали воспаленные взгляды молодых педагогов, но, а когда она приходила на урок рисования, то вообще молчала, потому что за неё  говорил педагог. Этот старый, повидавший виды художник,   не оставлял её без внимания. Иногда он отделывался репликами по поводу  новой, стильной  одежды. Потом  постепенно переходил на фигуру,  не заметно, касаясь   запрещенных тем.  Но, а если его не удавалось остановить, каким-то образом, и  переключить разговор на суть предмета, учителя несло в такие «дебри», из которых он сам с трудом находил дорогу. Но это веселило всех, придавая уроку особый шарм, который нравился многим, тем более,  что он не затрагивал своей речью никого, кроме Альбины. Но, а та   «плыла»,  молча улыбаясь, скромно опустив глаза на бумагу, показывая всем своим видом, не разрывную связь с искусством. Часто, она  ощущала, как мурашки блаженства, бегут у неё по спине. Это, было не хуже  какого–нибудь СПА салона, где за каждое прикосновение надо платить деньги.

      И зачем преподаватель уделял так много времени этой модной девушке, для многих оставалось тайной. Но наступил день, когда рисунок закончился –   «хорошего - понемногу».  Стало более «серо» и уныло. Пропали вычурные комплименты, которыми она так жила. Пропало особое внимание к её персоне. Все стало буднично и тоскливо. Такой «дизайн» ей был не нужен.

      И тут, как  манна с неба - открытие факультатива «Живопись», который сразу привел её в восторг. Мало понимая, что такое краски и с чем это всё «едят», она не задумываясь не на минуту, спешит записаться туда, ведь преподает там он, а значит можно продлить хоть на немного те счастливые минуты, что были на рисунке.

      Весна брала своё.  Уже полностью сошел снег, а «хлопотливый» дождик  помог  дворникам избавиться от зимней грязи. Солнце настойчиво прогревало асфальт. Начинали потихоньку петь птицы. Душа Альбины оттаивала вместе с прогнозами погоды, которые она неустанно высматривала в своем компьютере, не забывая «залазить» на почту, а вдруг!? Именно сейчас, и сегодня произойдет то, к чему с такой неудержимой  силой  тянется её сердце. Ведь так хочется любить и быть любимой! Но что там, в почте лишь деловая переписка и больше ничего, ни одной лишней закорючки… Плавание и теннис мало чем помогали, спасала только живопись и этот неугомонный Сергей Иванович. И откуда в нём бралось столько энергии в его то годы. Сколько ему лет, она не знала, да и не хотела знать. Если он ей в отцы годится, так какая разница, сколько ему лет. Главное, что всегда он был бодр, весел, добрым словом поддержит, похвалить может, хотя хвалить было не за что. Вот и решила Альбина брать быка за рога – постаралась такой картиной «отметится», что не каждый бывалый "студиец"  рискнул бы написать. Сидящая  задом «обнажённая», состоящая на половину из  крупных бёдер, написанных, так смело, что не каждый мог взирать на всё это, не смущаясь. И педагог, конечно, прикладывал не малые усилия, чтоб побороть в себе противоречивые мысли, не покидавшие его голову. Он хорошо понимал, что когда-то начатая им игра, должна была привести к логическому завершению. Но, что это должно было быть, он не знал, но не о чём «недозволительном» он думать не мог. С его стороны, это был скорее фарс, игра, так, от каждодневной скуки. 30 лет заниматься изо дня в день одним и тем же, не каждый выдержит. Говорить одни, набившие оскомину слова и делать это с таким воодушевлением, как будто, он проводит свой первый в жизни урок.

      «Молодец  Альбина! Дерзко, с характером, вызывающе. Не каждый на такое осмелится. Однако!?» - говоря это, Сергей Иванович, не заметно для других, старался прощупать глазами каждый изгиб фигуры Альбины, которая так хорошо читалась в «смелом» спортивном трико - «Аля, вы так легко одеты, совсем не по погоде. Интересно, а летом, что вы будете носить?  Я, надеюсь, на вас хоть что-то останется?»

      «Обижаете, Сергей Иванович,я ещё много, что могу предложить».

      «Это вы о чем, осмелюсь поинтересоваться?»

      «Посмотрите, разве я вам, как модель не подхожу?»

      «По–моему, в самый раз, только вот незадача, я давно уже с натуры не рисую» 

      «А, что так, Сергей Иванович, что мешает молодость вспомнить?» - и она игриво посмотрела на учителя.

      «Но если вы только настаиваете, то, пожалуй. Вот, возьмите» - он протянул Альбине визитку – «тут мой адрес мастерской, отсюда рукой подать, в Климентовском, ну найдете. Вы девушка современная. Вот телефон мастерской, если что, звоните. Я думаю, часов в 8 вечера, вас устроит? Ну и прекрасно, я вас жду».

      Во время их переговоров, «класс» застыл. Можно было слышать, как муха пролетит.  Все онемели от неожиданности. Всякое бывало, до чего только  Альбина не доходила в своих «показательных выступлениях», но чтобы вот так, при всех, договориться о встрече – это слишком. 

       Ровно в 20-00 белая «Мазда» Альбины припарковалась на углу Новокузнецкой и Климентовского, как раз напротив «Пурпурного легиона». Она легко набрала код и вошла в подъезд старого дома, в котором всё дышало  прошлым, казалось, что пыль, лежащая на подоконниках, помнит еще старых хозяев этого дома. Она поднялась на лифте на последний этаж – там располагались мастерские художников, и позвонила в нужную дверь. Была тишина.

      «Нет девчонки, вы не поверите, я его целых полчаса ждала, уже уходить собиралась. Вдруг, слышу, лифт поднимается» - увлеченно рассказывала Альбина, обступившим её со всех сторон, своим однокашникам, на другой  день. Они специально пришли пораньше, предугадывая захватывающий рассказ. Такого и в кино редко увидишь. – «Ну, ладно  продолжай. Открывается дверь лифта и…»
«Извините, Альбина. В церковь заходил на «вечернюю», завтра же воскресение, ну вот и припозднился. Я смотрю, вы так элегантно одеты, строгое платье, это как-то не соотносится с вашим прежним имиджем» - он и не мог представить себе, что под этим «строгим» платьем почти ничего не было. Альбина покраснела. – «Ну, что же мы стоим, проходите». – Она вошла в полумрак мастерской, пахнущей масляными красками и ещё чем-то, что сразу определить не смогла, да и откуда ей мог быть известен запах ладана, человеку, различающему только запах духов и еды в дорогих ресторанах. Он зажег свет.

«Располагайтесь, а я сейчас чайку организую. Вас, смотрю, прогреть надо.  А то вы, матушка, посинели от холода, так и простудиться, ненароком, можно».

Он ушел на кухню. Альбина села. Она могла ожидать всего, чего угодно,   но, что увидела, её повергло в шок.
 
       На стенах висели картины «Библейской» тематики, выполнены в   современном смелом, но ей совершенно  не понятном стиле. Она не понимала почему, но ей хотелось всё больше и больше рассматривать их, углубляясь в  каждую мелочь, выискивая в этом свой потаенный смысл. Но больше её удивили иконы, висевшие в углу и лампада, которая светила своим тихим огоньком, наполняя комнату таким таинственным светом.

      Альбина не знала, что с ней происходит. По спине бежали мурашки, слёзы застилали глаза. Как она могла так думать о своём учителе и предполагать,  что всё будет, как в Голливудских мелодрамах с эротическим подтекстом.

      «Да, я всё время хотел спросить у вас, а откуда такое редкое имя –  Альбина?» - спрашивал Сергей Иванович, разливая чай.

      «Да как-то всё банально. Ну, знаете, как бывает, думали, думали и придумали. Лишь бы не как у других, всё какое-то своеобразие. Понимаете, папа у меня ученый, так всю жизнь с бактериями и возится, мама – учитель в школе. Вот и решили отличиться. Как мама говорила – эти  Маши, и Даши уже оскомину набили. Вот и получилась Альбина, хоть чем-то от других отличаться.  Сергей Иванович, а позировать, я как, обнаженная буду? Или портрет только?»

      «Нет, Аля, позировать вы вообще не будете. Я ведь, так просто, пошутил  тогда в классе, лишь бы вас в мастерскую к себе заманить, а по–настоящему, поговорить с вами хотел».

      «О чём же, если не секрет?» - приободрилась девушка,  думая, что вот сейчас всё и начнется.  И началось, только не то, о чём она думала, и совершенно не о том.

      «Альбина, вы верите в Бога?» -  если бы молния ударила в дом и проникла в квартиру, её бы меньше это потрясло, чем заданный вопрос.

      «Это, в смысле, в старичка с бородой на облаке? Или ещё во что-то? Сергей Иванович, я, наверное, не так поняла. Вы объясните. Я думаю, ума у меня хватит? Как вы считаете?»

«И я так считаю, если бы не считал, так и говорить об этом не стал. Понимаете, Бог есть любовь и добро. Всё, что не делается на Земле, на всё его воля».

      «А то, что я сюда пришла, это тоже его воля»?

      «Возможно, хотя это и не прошло без моего лукавства. Я же вас позировать позвал, а если бы предложил  вам лекцию на тему религии, навряд ли смог бы вас вытащить. Не так ли? Альбина»?

      «Наверное» - девушка потупила взгляд и задумалась. Что только не проносилось в её голове: и разочарование, что зря приехала, только время впустую тратит, и удивление тому, как в одном человеке могут совмещаться два противоположных начала – от ловеласа до теолога, и что она вообще здесь делает, и зачем ей это надо…

      «Так вот, дорогой мой человек» - продолжал учитель – «мы, люди, состоим из двух основных ипостасей – тела и души…» - он продолжал, она слушала. Сначала не внимательно, а только ради приличия, чтобы не обидеть собеседника, потом начала вслушиваться, и не заметно для себя, втянулась в повествование…

       Альбина ехала домой, так и не разобравшись в том, а что же, в сущности, произошло, но точно знала, что её как-будто подменили, и на всё  происходящее, она стала смотреть другими глазами. Она стала меньше появляться на занятиях. Отсутствовала под любым предлогом….

       Вскоре, она пропала,  бросила живопись, перестала посещать школу  Дизайна. Её почти никто не видел, а если и встречали, то мельком. Она старалась  делать вид, что не замечает или не узнает.  Но не узнать можно было её. Одежда на ней изменилась, превратившись почти в «одно и то же» аскетическое платье, с водолазкой под горло. Часто была в чёрных очках, даже в пасмурную погоду. Через год прошёл слух, что она поступила в «Свято–Тихоновский» институт на «иконопись» и вышла замуж за своего однокурсника.

Сергей Иванович стал молчаливым и постоянно о чем-то думал. Старался меньше говорить. И только глаза выдавали его, светясь постоянно  своим внутренним светом. Он был доволен…

2012 г.