Сергей Есенин, пьеса Страна негодяев

Страна негодяев.

ПЕРСОНАЛ:

Комиссар из охраны железнодорожных линий Чекистов.
Замарашкин - сочувствующий коммунистам доброволец.
Бандит Номах.
Комиссары приисков:
Рассветов.
Чарин.
Лобок.
Комендант поезда.
Красноармейцы.
Рабочие.
Советский сыщик Литза-Хун.
Повстанец Барсук.
Повстанцы.
Милиционеры.

Часть первая. НА КАРАУЛЕ.

Снежная чаща. Железнодорожная будка Уральской линии. Чекистов, охраняющий линию, ходит с одного конца в другой.

Чекистов:

Ну и ночь! Что за ночь!
Чёрт бы взял эту ночь
С… адским холодом
И такой темнотой,
С тем, что нужно без устали
Бельма пЕрить.
..............
Стой!
Кто идёт?
Отвечай!..
А не то
Мой наган размозжит твой череп!
Стой, холера тебе в живот!

Замарашкин:

Тише… тише…
Легче бранись, Чекистов!
От ругательств твоих
Даже у будки краснеют стены.
И с чего это, брат мой,
Ты так неистов?
Это ж… я… Замарашкин…
Иду на смену…

Чекистов:

Чёрт с тобой, что ты Замарашкин!
Я ведь не собака,
Чтоб слышать носом.

Замарашкин:

Ох, и зол же ты, брат мой!..
Аж до печёнок страшно…
Я уверен, что ты страдаешь
Кровавым поносом…

Чекистов:

Ну конечно, страдаю!..

От этой проклятой селёдки
Может вконец развалиться брюхо.
О!
Если б теперь… рюмку водки…
Я бы даже не выпил…
А так…
Понюхал…
........
Знаешь? Когда эту селёдку берёшь за хвост,
То думаешь,
Что вся она набита рисом…
Разломаешь,
Глядь:
Черви… Черви…
Жирные белые черви…
Дьявол нас, знать, занёс
К этой грязной мордве
И вонючим черемисам!

Замарашкин:

Что ж делать,
Когда выпал такой нам год?
Скверный год! Отвратительный год!
Это ещё ничего…
Там… За Самарой… Я слышал…
Люди едят друг друга…
Такой выпал нам год!
Скверный год!
Отвратительный год
И к тому ж ещё чёртова вьюга.

Чекистов:

Мать твою в эт-твою!
Ветер, как сумасшедший мельник,
Крутит жерновами облаков
День и ночь…
День и ночь…
А народ ваш сидит, бездельник,
И не хочет себе ж помочь.
Нет бездарней и лицемерней,
Чем ваш русский равнинный мужик!
Коль живёт он в Рязанской губернии,
Так о Тульской не хочет тужить.
То ли дело Европа?
Там тебе не вот эти хаты,
Которым, как глупым курам,
Головы нужно давно под топор…

Замарашкин:

Слушай, Чекистов!..
С каких это пор
Ты стал иностранец?
Я знаю, что ты
Настоящий жид.
Фамилия твоя Лейбман,
И чёрт с тобой, что ты жил
За границей…
Всё равно в Могилёве твой дом.

Чекистов:

Ха-ха!
Ты обозвал меня жидом?
Нет, Замарашкин!
Я гражданин из Веймара
И приехал сюда не как еврей,
А как обладающий даром
Укрощать дураков и зверей.
Я ругаюсь и буду упорно
Проклинать вас хоть тысчи лет,
Потому что…
Потому что хочу в уборную,
А уборных в России нет.
Странный и смешной вы народ!
Жили весь век свой нищими
И строили храмы Божие…
Да я б их давным-давно
Перестроил в места отхожие.
Ха-ха!
Что скажешь, Замарашкин?
Ну?
Или тебе обидно,
Что ругают твою страну?
Бедный! Бедный Замарашкин…

Замарашкин:

Чёрт-те что ты городишь, Чекистов!

Чекистов:

Мне нравится околёсина.
Видишь ли… я в жизни
Был бедней церковного мыша
И глодал вместо хлеба камни.
Но у меня была душа,
Которая хотела быть Гамлетом.
Глупая душа, Замарашкин!
Ха-ха!
А когда я немного подрос,
Я увидел…
Слышатся чьи-то шаги.
Тише… Помолчи, голубчик…
Кажется… кто-то… кажется…
Чёрт бы взял этого мерзавца Номаха
И всю эту банду повстанцев!
Я уверен, что нынче ночью
Ты заснёшь, как плаха,
А он опять остановит поезд
И разграбит станцию.

Замарашкин:

Я думаю, этой ночью он не придёт.
Нынче от холода в воздухе
Дохли птицы.
Для конницы нынче
Дорога скользкА, как лёд,
А с пехотой прийти
Он и сам побоится.
Нет! этой ночью он не придёт!
Будь спокоен, Чекистов!
Это просто с мороза проскрипело дерево…

Чекистов:

Хорошо! Я спокоен. Сейчас уйду.
Продрог до костей от волчьей стужи.
А в казарме сегодня,
Как на беду,
Из прогнившей картошки
Холодный ужин.
Эх ты, Гамлет, Гамлет!
Ха-ха, Замарашкин!..
Прощай!
Карауль в оба!..

Замарашкин:

Хорошего аппетита!
Спокойной ночи!

Чекистов:

Мать твою в эт-твою!

(Уходит.)
ССОРА ИЗ-ЗА ФОНАРЯ.
Некоторое время Замарашкин расхаживает около будки один. Потом неожиданно подносит руку к губам и издаёт в два пальца осторожный свист. Из чащи, одетый в русский полушубок и в шапку-ушанку, выскакивает Номах.

Номах:

Что говорил тебе этот коммунист?

Замарашкин:

Слушай, Номах! Оставь это дело.
Они за тебя по-настоящему взялИсь.
Как бы не на столбе
Очутилось твоё тело.

Номах:

Ну так что ж!
Для ворон будет пища.

Замарашкин:

Но ты должен щадить других.

Номах:

Что другие?
Свора голодных нищих.
Им всё равно…
В этом мире немытом
Душу человеческую
Ухорашивают рублём,
И если преступно здесь быть бандитом,
То не более преступно,
Чем быть королём…
Я слышал, как этот прохвост
Говорил тебе о Гамлете.
Что он в нём смыслит?
Гамлет восстал против лжи,
В которой варился королевский двор.
Но если б теперь он жил,
То был бы бандит и вор.
Потому что человеческая жизнь
Это тоже двор,
Если не королевский, то скотный.

Замарашкин:

Помнишь, мы зубрили в школе?
«Слова, слова, слова…»
Впрочем, я вас обоих
Слушаю неохотно.
У меня есть своя голова.
Я только всему свидетель,
В тебе ж люблю старого друга.
В час несчастья с тобой на свете
Моя помощь к твоим услугам.

Номах:

Со мною несчастье всегда.
Мне нравятся жулики и воры.
Мне нравятся груди,
От гнева спёртые.
Люди устраивают договоры,
А я посылаю их к чёрту.
Кто смеет мне быть правителем?
Пусть те, кому дорог хлев,
Называются гражданами и жителями
И жиреют в паршивом тепле.
Это всё твари тленные!
Предмет для навозных куч!
А я - гражданин вселенной,
Я живу, как я сам хочу!

Замарашкин:

Слушай, Номах… Я знаю,
Быть может, ты дьявольски прав,
Но всё ж… Я тебе желаю
Хоть немного смирить свой нрав.
Подумай… Не завтра, так после…
Не после… Так после опять…
Слова ведь мои не кости,
Их можно легко прожевать.
Ты понимаешь, Номах?

Номах:

Ты думаешь, меня это страшит?
Я знаю мою игру.
Мне здесь на всё наплевать.
Я теперь вконец отказался от многого,
И в особенности от государства,
Как от мысли праздной,
Оттого что постиг я,
Что всё это договор,
Договор зверей окраски разной.
Люди обычаи чтут как науку,
Да только какой же в том смысл и прок,
Если многие громко сморкаются в руку,
А другие обязательно в носовой платок.
Мне до дьявола противны
И те и эти.
Я потерял равновесие…
И знаю сам -
Конечно, меня подвесят
Когда-нибудь к небесам.
Ну так что ж!
Это ещё лучше!
Там можно прикуривать о звёзды…
Но…
Главное не в этом.
Сегодня проходит экспресс,
В 2 ночи -
46 мест.
Красноармейцы и рабочие.
Золото в слитках.

Замарашкин:

Ради Бога, меня не впутывай!

Номах:

Ты дашь фонарь?

Замарашкин:

Какой фонарь?

Номах:

Красный.

Замарашкин:

Этого не будет!

Номах:

Будет хуже.

Замарашкин:

Чем хуже?

Номах:

Я разберу рельсы.

Замарашкин:

Номах! Ты подлец!
Ты хочешь меня под расстрел…
Ты хочешь, чтоб Трибунал…

Номах:

Не беспокойся! Ты будешь цел.
Я 200 повстанцев сюда пригнал.
Коль боишься расстрела,
Бежим со мной.

Замарашкин:

Я? С тобой?
Да ты спятил с ума!

Номах:

В голове твоей бродит
Непроглядная тьма.
Я думал - ты смел,
Я думал - ты горд,
А ты только лишь лакей
Узаконенных держиморд.
Ну так что ж!
У меня есть выход другой,
Он не хуже…

Замарашкин:

Я не был никогда слугой.
Служит тот, кто трус.
Я не пленник в моей стране,
Ты меня не заманишь к себе.
Уходи! Уходи!
Уходи ради дружбы.

Номах:

Ты, как сука, скулишь при луне…

Замарашкин:

Уходи! Не заставь скорбеть…
Мы ведь товарищи старые…
Уходи, говорю тебе…

(Трясёт винтовкой.)

А не то вот на этой гитаре
Я сыграю тебе разлуку.

Номах:

(смеясь)

Слушай, защитник коммуны,
Ты, пожалуй, этой гитарой
Оторвёшь себе руку.
Спрячь-ка её, бесструнную,
Чтоб не охрипла на холоде.
Я и сам ведь сонату лунную
Умею играть на кольте.

Замарашкин:

Ну и играй, пожалуйста.
Только не здесь.
Нам такие музыканты не нужны.

Номах:

Все вы носите овечьи шкуры,
И мясник пасёт для вас ножи.
Все вы стадо!
Стадо! Стадо!
Неужели ты не видишь? Не поймёшь,
Что такого равенства не надо?
Ваше равенство - обман и ложь.
Старая гнусавая шарманка
Этот мир идейных дел и слов.
Для глупцов - хорошая приманка,
Подлецам - порядочный улов.
Дай фонарь!

Замарашкин:

Иди ты к чёрту!

Номах:

Тогда не гневайся,
Пускай тебя не обижает
Другой мой план.

Замарашкин:

Ни один план твой не пройдёт.

Номах:

Ну, это мы ещё увидим…

Послушай, я тебе скажу:
Коль я хочу,
Так, значит, надо.
Ведь я башкой моей не дорожу
И за грабёж не требую награды.
Всё, что возьму, -
Я всё отдам другим.
Мне нравится игра,
Ни слава и ни злато.
Приятно мне под небом голубым
Утешить бедного и вшивого собрата.
Дай фонарь!

Замарашкин:

Отступись, Номах!

Номах:

Я хочу сделать для бедных праздник.

Замарашкин:

Они сделают его сами.

Номах:

Они сделают его через 1000 лет.

Замарашкин:

И то хорошо.

Номах:

А я сделаю его сегодня.

Бросается на Замарашкина и давит его за горло. Замарашкин падает. Номах завязывает ему рот платком и скручивает верёвками руки и ноги. Некоторое время он смотрит на лежащего, потом идёт в будку и выходит оттуда с зажжённым красным фонарём.

Часть вторая. ЭКСПРЕСС № 5.

Салон-вагон. В вагоне страшно накурено. Едут комиссары и рабочие. Ведут спор.

Рассветов:

Чем больше гляжу я на снежную ширь,
Тем думаю всё упорнее.
Чёрт возьми!
Да ведь наша Сибирь
Богаче, чем жёлтая Калифорния.
С этими запасами руды
Нам не страшна никакая
Мировая блокада.
Только работай! Только трудись!
И в республике будет,
Что кому надо.
Можно ль представить,
Что в месяц один
Открыли пять золотоносных жил.
В Америке это было бы сенсацией,
На бирже стоял бы рёв.
Маклера бы скупали акции,
Выдавая 1 пуд за 6 пудов.
Я работал в клондайкских приисках,
Где один нью-йоркский туз
За 3 миллиона без всякого риска
12 ; положил в картуз.
А дело всё было под шёпот,
Просто биржевой трюк,
Но многие, денежки вхлопав,
Остались почти без брюк.
О! эти американцы…
Они - неуничтожимая моль.
Сегодня он в оборванцах,
А завтра золотой король.
Так было и здесь…
Самый простой прощалыга
Из индианских мест
Жил, по-козлиному прыгал
И вдруг в богачи пролез.
Я помню все штуки эти.
Мы жили в ночлежках с ним.
Он звал меня мистер Развети,
А я его - мистер Джим.
«Послушай, - сказал он, - plis,
Ведь это не написано в брамах,
Чтобы без wiski и miss
Мы валялись с тобою в ямах.
У меня в животе лягушки
Завелись от голодных дум.
Я хочу хорошо кушать
И носить хороший костюм.
Есть одна у меня затея,
И если ты не болван,
То без всяких словес, не потея,
Согласишься на этот план.
Нам нечего очень стараться,
Чтоб расходовать жизненный сок.
Я знаю двух-трёх мерзавцев,
У которых золотой песок.
Они нам отыщут банкира
(т. е. мерзавцы эти),
И мы будем королями мира…
Ты понял, мистер Развети?»
«Открой мне секрет, Джим!» -
Сказал я ему в ответ.
А он мне сквозь трубочный дым
Пробулькал:
«Секретов нет!
Мы просто возьмём два ружья,
Зарядим золотым песком
И будем туда стрелять,
Куда нам укажет Том».
(А Том этот был рудокоп -
Мошенник, каких поискать.)
И вот мы однажды тайком
В Клондайке.
Нас целая рать…
И по приказу, даденному
Под браунинги в висок,
Мы в четыре горы-громадины
Золотой стреляли песок,
Как будто в слонов лежащих,
Чтоб достать дорогую кость.
И громом гремела в чащах
Ружей одичалая злость.
Наш предводитель живо
Шлёт телеграмму потом:
«Открыли золотую жилу.
Приезжайте немедленно.
Том».
А дело было под шёпот,
Просто биржевой трюк…
Но многие, денежки вхлопав,
Остались почти без брюк.

Чарин:

Послушай, Рассветов! и что же,
Тебя не смутил обман?

Рассветов:

Не всё ли равно,
К какой роже
Капиталы текут в карман.
Мне противны и те, и эти.
Все они -
Класс грабительских банд.
Но должен же, друг мой, на свете
Жить Рассветов Никандр.

Голос из группы:

Правильно!

Другой голос:

Конечно, правильно!

Третий голос:

С паршивой овцы хоть шерсти
Человеку рабочему клок.

Чарин:

Значит, по этой версии
Подлость подчас не порок?

Первый голос:

Ну конечно, в собачьем стане,
С философией жадных собак,
Защищать лишь себя не станет
Тот, кто навек дурак.

Рассветов:

Дело, друзья, не в этом.
Мой рассказ вскрывает секрет.
Можно сказать перед всем светом,
Что в Америке золота нет.
Там есть соль,
Там есть нефть и уголь,
И железной много руды.
Кладоискателей вьюга
Замела золотые следы.
Калифорния - это мечта
Всех пропойц и неумных бродяг.
Тот, кто глуп или мыслить устал,
Прозябает в её краях.
Эти люди - гнилая рыба.
Вся Америка - жадная пасть,
Но Россия… вот это глыба…
Лишь бы только Советская власть!…
Мы, конечно, во многом отстали.
Материк наш -
Лес, степь да вода.
Из железобетона и стали
Там настроены города.
Вместо наших глухих раздолий
Там, на каждой почти полосе,
Перерезано рельсами поле
С цепью каменных рек-шоссе.
И по каменным рекам без пыли,
И по рельсам без стона шпал
И экспрессы и автомобили
От разбега в бензинном мыле
Мчат, секундой считая доллАр.
Места нет здесь мечтам и химерам,
Отшумела тех лет пора.
Всё курьеры, курьеры, курьеры,
Маклера, маклера, маклера…
От еврея и до китайца,
Проходимец и джентельмен -
Все в единой графе считаются
Одинаково - bisnes men.
На цилиндры, шапо и кепи
Дождик акций свистит и льёт.
Вот где вам мировые цепи,
Вот где вам мировое жульё.
Если хочешь здесь душу выржать,
То сочтут: или глуп, или пьян.
Вот она - Мировая Биржа!
Вот они - подлецы всех стран.

Чарин:

Да, Рассветов! но всё же, однако,
Ведь и золота мы хотим.
И у нас биржевая клоака
Расстилает свой едкий дым.
Никому ведь не станет в новинки,
Что в кремлёвские буфера
Уцепились когтями с Ильинки
Маклера, маклера, маклера…
И в ответ партийной команде,
За налоги на крестьянский труд,
По стране свищет банда на банде,
Волю власти считая за кнут.
И кого упрекнуть нам можно?
Кто сумеет закрыть окно,
Чтоб не видеть, как свора острожная
И крестьянство так любят Махно?
Потому что мы очень строги,
А на строгость ту зол народ,
У нас портят железные дороги,
Гибнут озими, падает скот.
Люди с голоду бросились в бегство,
Кто в Сибирь, а кто в Туркестан,
И оскалилось людоедство
На сплошной недород у крестьян.
Их озлобили наши поборы,
И, считая весь мир за Бедлам,
Они думают, что мы воры
Иль поблажку даём ворам.
Потому им и любы бандиты,
Что всосали в себя их гнев.
Нужно прямо сказать, открыто,
Что республика наша - blef,
Мы не лучшее, друг мой, дерьмо.

Рассветов:

Нет, дорогой мой!
Я вижу, у вас
Нет понимания масс.
Ну кому же из нас не известно
То, что ясно как день для всех.
Вся Россия - пустое место.
Вся Россия - лишь ветер да снег.
Этот отзыв ни резкий, ни чёрствый.
Знают все, что до наших лбов
Мужики караулили вёрсты
Вместо пегих дорожных столбов.
Здесь все дохли в холере и оспе.
Не страна, а сплошной бивуак.
Для одних - золотые россыпи,
Для других - непроглядный мрак.
И кому же из нас незнакомо,
Как на теле паршивый прыщ, -
Тысчи лет из бревна да соломы
Строят здания наших жилищ.
10 тысяч в длину государство,
В ширину окло вёрст тысяч 3-х.
Здесь одно лишь нужно лекарство -
Сеть шоссе и железных дорог.
Вместо дерева нужен камень,
Черепица, бетон и жесть.
Города создаются руками,
Как поступками - слава и честь.
Подождите!
Лишь только клизму
Мы поставим стальную стране,
Вот тогда и конец бандитизму,
Вот тогда и конец резне.
Слышатся тревожные свистки паровоза. Поезд замедляет ход. Все вскакивают.

Рассветов:

Что такое?

Лобок:

Тревога!

Первый голос:

Тревога!

Рассветов:

Позовите коменданта!

Комендант:

(вбегая)

Я здесь.

Рассветов:

Что случилось?

Комендант:

Красный фонарь…

Рассветов:

(смотрит в окно)

Гм… да… я вижу…

Лобок:

Дьявольская метель…
Вероятно, занос.

Комендант:

Сейчас узнаем…
Поезд останавливается. Комендант выбегает.

Рассветов:

Это не станция и не разъезд,
Просто маленькая железнодорожная будка.

Лобок:

Мне говорили, что часто здесь
Поезда прозябают по целым суткам.
Ну, а ещё я слышал…

Чарин:

Что слышал?

Лобок:

Что здесь немного шалят.

Рассветов:

Глупости…

Лобок:

Для кого как.

Входит комендант.

Рассветов:

Ну?

Комендант:

Здесь стрелочник и часовой
Говорят, что отсюда за ; версты
Сбита рельса.

Рассветов:

Надо поправить.

Комендант:

Часовой говорит, что до станции
По другой ветке вёрст 8.
Можно съездить туда
И захватить мастеров.

Рассветов:

Отцепляйте паровоз и поезжайте.

Комендант:

Это дело 30-ти минут.
Уходит. Рассветов и другие остаются, погружённые в молчание.

ПОСЛЕ 30-ТИ МИНУТ.

Красноармеец:

(вбегая в салон-вагон)

Несчастие! Несчастие!

Все:

(вперебой)

Что такое?..
Что случилось?..
Что такое?..

Красноармеец:

Комендант убит.
Вагон взорван.
Золото ограблено.
Я ранен.
Несчастие! Несчастие!

Вбегает рабочий.

Рабочий:

Товарищи! Мы обмануты!
Стрелочник и часовой
Лежат здесь в будке.
Они связаны.
Это провокация бандитов.

Рассветов:

За каким вы дьяволом
Увезли с собой вагон?

Красноармеец:

Комендант послушался стрелочника…

Рассветов:

Мёртвый болван!

Красноармеец:

Лишь только мы завернули
На этот… другой путь,
Часовой сразу 2 пули
Всадил коменданту в грудь.
Потом выстрелил в меня.
Я упал…
Потом он громко свистнул,
И вдруг, как из-под земли,
Сугробы взрывая,
Нас окружили в прИступ
Около двухсот негодяев.
Машинисту связали руки,
В рот запихали платок.
Потом я услышал стуки
И взрыв, где лежал песок.
Метель завывала чёртом.
В плече моём ныть и течь.
Я притворился мёртвым
И понял, что надо бечь.

Лобок:

Я знаю этого парня,
Что орудует в этих краях.
Он, кажется, родом с Украйны
И кличку носит Номах.

Рассветов:

Номах?

Лобок:

Да. Номах.

Вбегает 2-й красноармеец.

2-й красноармеец:

Рельсы в полном порядке!
Так что, выходит, обман…

Рассветов:

(хватаясь за голову)

И у него не хватило догадки!..
Мёртвый болван!
Мёртвый болван!

Часть третья. О ЧЁМ ГОВОРИЛИ НА ВОКЗАЛЕ N В СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ.

Замарашкин:

(один около стола с телефоном)

Если б я не был обижен,
Я, может быть, и не сказал,
Но теперь я отчётливо вижу,
Что он плюнул мне прямо в глаза.

Входят Рассветов, Лобок и Чекистов.

Лобок:

Я же говорил, что это место
Считалось опасным всегда.
Уже с прошлого года
Стало известно,
Что он со всей бандой перебрался сюда.

Рассветов:

Что мне из того, что ты знал?
Узнай, где теперь он.

Чекистов:

Ты, Замарашкин, идиот!
Я будто предчувствовал.

Рассветов:

Бросьте вы к чёрту ругаться.
Это теперь не помога.
Нам нужно одно:
Дознаться,
По каким они скрылись дорогам.

Чекистов:

Метель замела все следы.

Замарашкин:

Пустяки, мы следы отыщем.
Не будем ставить громоздко
Вопрос, где лежат пути.
Я знаю из нашего розыска
Ищейку, каких не найти.
Это шанхайский китаец.
Он коммунист, и притом,
Под видом бродяги слоняясь,
Знает здесь каждый притон.

Рассветов:

Это, пожалуй, дело.

Лобок:

Как зовут китайца?
Уж не Литза ли Хун?

Замарашкин:

Он самый!

Лобок:

О, про него много говорят теперь.
Тогда Номах в наших лапах.

Рассветов:

Но, я думаю… Номах
Тоже не из тетерь…

Замарашкин:

Он чует самый тонкий запах.

Рассветов:

Потом ведь нам очень важно
Поймать его не пустым…
Нам нужно вернуть покражу…
Но золото, может, не с ним…

Замарашкин:

Золото, конечно, не при нём.
Но при слежке вернём и пропажу.
Нужно всех их забрать живьём…
Под кнутом они сами расскажут.

Рассветов:

Что же: звоните в розыск.

Замарашкин:

(подходит к телефону)

43-78…
Алло…
43-78?

ПРИВОЛЖСКИЙ ГОРОДОК.

Тайный притон с паролем «Авдотья, подними подол». 2 тайных посетителя. Кабатчица, судомойка и подавщица.

Кабатчица:

Спирт самый чистый, самый настоящий!
Сама бы пила, да деньги надо.
Милости просим.
Заглядывайте почаще.
Хоть утром, хоть в полночь -
Я всегда вам рада.

Входят Номах, Барсук и ещё 2 повстанца.
Номах в пальто и шляпе.

Барсук:

Привет тётке Дуне!

Кабатчица:

Моё вам почтение, молодые люди.

1-й повстанец:

Дай-ка и нам по баночке клюнуть.
С перезябу-то легче, пожалуй, будет.
Садятся за стол около горящей печки.

Кабатчица:

Сейчас, мои дорогие!
Сейчас, мои хорошие!

Номах:

Холод зверский. Но… всё-таки
Я люблю наши русские вьюги.

Барсук:

Мне всё равно. Что вьюга, что дождь…
У этой тётки
Спирт такой,
Что лучше во всей округе не найдёшь.

1-й повстанец:

Я не люблю вьюг,
Зато с удовольствием выпью.
Когда крутит снег,
Мне кажется,
На птичьем дворе гусей щиплют.
Вкус у меня раздражительный,
Аппетит, можно сказать, - неприличный,
А потому я хотел бы положительно
Говядины или птичины.

Кабатчица:

Сейчас, мои желанные…
Сейчас, сейчас…

(Ставит спирт и закуску.)

Номах:

(тихо к кабатчице)

Что за люди… сидят здесь… окол?..

Кабатчица:

Свои, голубчик,
Свои, мой сокол.
Люди не простого рода,
Знатные-с, сударь.
Я знаю их 2 года.
Посетители - первый класс,
Каких нынче мало.
У меня уж набит глаз
В оценке материала.
Люди ловкой игры.
Оба - спецы по винам.
Торгуют из-под полы
И спиртом, и кокаином.
Не беспокойтесь! У них
Язык на полке.
Их ищут самих
Красные волки.
Это дворяне,
Щербатов и Платов.

Посетители начинают разговаривать.

Щербатов:

Авдотья Петровна!
Вы бы нам на гитаре
Вальс
«Невозвратное время».

Платов:

Или эту… ту, что вчера…

(Напевает)

«Всё, что было,
Всё, что мило,
Всё давным-давно
Уплы-ло…»
Эх, Авдотья Петровна!
Авдотья Петровна!
Кабы нам назад лет 8,
Старую Русь,
Старую жизнь,
Старые зимы,
Старую осень.

Барсук:

Ишь чего хочет, сволочь!

1-й повстанец:

М-да-с…

Щербатов:

Невозвратное время! Невозвратное время!
Пью за Русь!
Пью за прекрасную
Прошедшую Русь.
Разве нынче народ пошёл?
Разве племя?
Подлец на подлеце
И на трусе трус.
Отцвело навсегда
То, что было в стране благородно.
Золотые года!
Ах, Авдотья Петровна!
Сыграйте, Авдотья Петровна,
Вальс,
Сыграйте нам вальс
«Невозвратное время».

Кабатчица:

Да, родимые! да, сердешные!
Это не жизнь, а сплошное безобразие.
Я ведь тоже была
Дворянка здешняя
И училась в первой
Городской гимназии.

Платов:

Спойте! Спойте, Авдотья Петровна!
Спойте «Всё, что было»!

Кабатчица:

Обождите, голубчики,
Дайте с посудой справиться.

Щербатов:

Пожалуйста, пожалуйста!

Платов:

Пожалуйста, Авдотья Петровна!

Через кухонные двери появляется китаец.

Китаец:

Ниет Амиэрика,
Ниет Евыропе.
Опий, опий,
Сыамый лыучий опий.
Шанго курил,
Диеньги дыавал,
Сыам лиубил,
Если б не сытрадал.
Куришь, колица виюца,
А хыто пыривык,
Зыабыл ливарюца,
Зыабыл большевик.
Ниет Амиэрика,
Ниет Евыропе.
Опий, опий,
Сыамый лыучий опий.

Щербатов:

Эй, ходя! Давай 2 трубки.

Китаец:

Диеньги пирёт.
Хыодя очень бедыный.
Тывой шибко живёт,
Мой очень быледный.

Подавщица:

Курить на кухню.

Щербатов:

На кухню, так на кухню.
(Покачиваясь, идёт с Платовым на кухню. Китаец за ними.)

Номах:

Ну и народец здесь.
О всех верёвка плачет.

Барсук:

М-да-с…

1-й повстанец:

Если так говорить,
То, значит,
В том числе и о нас.

Барсук:

Разве ты себя считаешь негодяем?

1-й повстанец:

Я не считаю,
Но нас считают.

2-й повстанец:

Считала лисица
Ворон на дереве.

К столику подходит подавщица.

Подавщица:

Сегодня в газете…

Номах:

Что в газете?

Подавщица:

(тихо)

Пишут, что вы разгромили поезд,
Убили коменданта и красноармейца.
За вами отправились в поиски.
Говорят, что поймать надеются.
Обещано 1000 червонцев.
С описанием ваших примет:
Блондин.
Среднего роста.
28-ми лет.

(Отходит.)

Номах:

Ха-ха!
Замарашкин не выдержал.

Барсук:

Я говорил, что его нужно было
Прикончить, и дело с концом.
Тогда б ни одно рыло
Не знало,
Кто справился с мертвецом.

Номах:

Ты слишком кровожаден.
Если б я видел,
То и этих двоих
Не позволил убить…
Зачем?
Ведь так просто
Связать руки
И в рот платок.

Барсук:

Нет! это не так уж просто.
В живом остаётся протест.
Молчат только те - на погостах,
На ком крепкий камень и крест.
Мёртвый не укусит носа,
А живой…

Номах:

Кончим об этом.

1-й повстанец:

2 вопроса…

Номах:

Каких?

1-й повстанец:

Куда деть слитки
И куда нам?

Номах:

Я сегодня в 12 в Киев.
Паспорт у меня есть.
Вас не знают, кто вы такие,
Потому оставайтесь здесь…
Телеграммой я дам вам знать,
Где я буду…
В какие минуты…
Обязательно тыщ 25
На песок закупить валюты.
Пусть они поумерят прыть -
Мы мозгами немного побольше…

Барсук:

Остальное зарыть?

Номах:

Часть возьму я с собой,
Остальное пока зарыть…
После можно отправить в Польшу.
У меня созревает мысль
О российском перевороте,
Лишь бы только мы крепко сошлись,
Как до этого в нашей работе.
Я не целюсь играть короля
И в правители тоже не лезу,
Но мне хочется погулять
И под порохом, и под железом.
Мне хочется вызвать тех,
Что на Марксе жиреют, как янки.
Мы посмотрим их храбрость и смех,
Когда двинутся наши танки.

Барсук:

Замечательный план!

1-й повстанец:

Мы всегда готовы.

2-й повстанец:

Я как-то отвык без войны.

Барсук:

Мы все по ней скучаем.
Стало тошно до чёртиков
Под юбкой сидеть у жены
И живот напузыривать чаем.
Денег нет, чтоб пойти в кабак,
Сердце ж спиртику часто хочет.
Я от скуки стал нюхать табак -
Хоть немного в носу щекочет.

Номах:

Ну, а теперь пора.
До 12 четверть часа.

(Бросает на стол два золотых.)

Барсук:

Может быть, проводить?

Номах:

Ни в коем случае.
Я выйду один.

(Быстро прощается и уходит.)
Из кухни появляется китаец и неторопливо выходит вслед за ним. Опьяневшие посетители садятся на свои места. Барсук берёт шапку, кивает товарищам на китайца и выходит тоже.

Щербатов:

Слушай, Платов!
Я совсем ничего не чувствую.

Платов:

Это виноват кокаин.

Щербатов:

Нет, это не кокаин.
Я, брат, не пьян.
Я всего лишь одну понюшку.
По-моему, этот китаец
Жулик и шарлатан!
Ну и народ пошёл!
Ну и племя!
Ах, Авдотья Петровна!
Сыграйте нам, Авдотья Петровна, вальс…
Сыграйте нам вальс
«Невозвратное время».

(Тычется носом в стол. Платов тоже.)
Повстанцы молча продолжают пить. Кабатчица входит с гитарой. Садится у стойки и начинает настраивать.

Часть четвёртая. НА ВОКЗАЛЕ N.

Рассветов и Замарашкин. Вбегает Чекистов.

Чекистов:

Есть! Есть! Есть!
Замарашкин, ты не брехун!
Вот телеграмма:
«Я Киев. Золото здесь.
Нужен ли арест.
Литза-Хун».

(Передаёт телеграмму Рассветову.)

Рассветов:

Всё это очень хорошо,
Но что нужно ему ответить?

Чекистов:

Как что?
Конечно, взять на цугундер!

Рассветов:

В этом мало радости -
Уничтожить одного,
Когда на свободе
Будет 200 других.

Чекистов:

Других мы поймаем потом.
С другими успеем после…
Они ходят
Из притона в притон,
Пьют спирт и играют в кости.
Мы возьмём их в любом кабаке.
В них одних, без Номаха,
Толку мало.
А пока
Нужно крепко держать в руке
Ту добычу,
Которая попала.

Рассветов:

Теперь он от нас не уйдёт,
Особенно при сотне нянек.

Чекистов:

Что ему няньки?
Он их сцапает в рот,
Как самый приятный
И лёгкий пряник.

Рассветов:

Когда будут следы к другим,
Мы возьмём его в 2 секунды.
Я не знаю, с чего вы
Вдолбили себе в мозги -
На цугундер да на цугундер.
Нам совсем не опасен
Один индивид.
И скажу вам, коллега, вкратце,
Что всегда лучше
Отыскивать нить
К общему центру организации.
Нужно мыслить без страха.
Послушайте, мой дорогой:
Мы уберём Номаха,
Но завтра у них будет другой.
Дело совсем не в Номахе,
А в тех, что попали за борт.
Нашей верёвки и плахи
Ни один не боится чёрт.
Страна негодует на нас.
В стране ещё дикие нравы.
Здесь каждый Аким и Фанас
Бредит имперской славой.
Ещё не изжит вопрос,
Кто ляжет в борьбе из нас.
Честолюбивый росс
Отчизны своей не продаст.
Интернациональный дух
Прёт на его рожон.
Мужик если гневен не вслух,
То завтра придёт с ножом.
Повстанчество есть сигнал.
Поэтому сказ мой весь:
Тот, кто крыло поймал,
Должен всю птицу съесть.

Чекистов:

Клянусь всеми чертями,
Что эта птица
Даст вам крылом по морде
И улетит из-под носа.

Рассветов:

Это не так просто.

Замарашкин:

Для него будет,
Пожалуй, очень просто.

Рассветов:

Мы усилим надзор
И возьмём его,
Как мышь в мышеловку.
Но только тогда этот вор
Получит свою верёвку,
Когда хоть бандитов сто
Будет качаться с ним рядом,
Чтоб чище синел простор
Коммунистическим взглядам.

Чекистов:

Слушайте, товарищ!
Это превышение власти -
Этот округ вверен мне.
Мне нужно поймать преступника,
А вы разводите теорию.

Рассветов:

Как хотите, так и называйте.
Но,
Чтоб больше наш спор
Не шёл о том,
Мы сегодня ж дадим ответ:
«Литза-Хун!
Наблюдайте за золотом.
Больше приказов нет».

Чекистов быстро поворачивается, хлопает дверью и выходит в коридор.

В КОРИДОРЕ.

Чекистов:

Тогда я поеду сам.

КИЕВ.

Хорошо обставленная квартира. На стене большой, во весь рост, портрет Петра Великого. Номах сидит на крыле кресла, задумавшись. Он, по-видимому, только что вернулся. Сидит в шляпе. В дверь кто-то барабанит пальцами. Номах, как бы пробуждаясь от дремоты, идёт осторожно к двери, прислушивается и смотрит в замочную скважину.

Номах:

Кто стучит?

Голос:

Отворите… Это я…

Номах:

Кто вы?

Голос:

Это я… Барсук…

Номах:

(отворяя дверь)

Что это значит?

Барсук:

(входит и закрывает дверь)

Это значит - тревога.

Номах:

Кто-нибудь арестован?

Барсук:

Нет.

Номах:

В чём же дело?

Барсук:

Нужно быть наготове.
Немедленно нужно в побег.
За вами следят.
Вас ловят.
И не вас одного, а всех.

Номах:

Откуда ты узнал это?

Барсук:

Конечно, не высосал из пальцев.
Вы помните тот притон?

Номах:

Помню.

Барсук:

А помните одного китайца?

Номах:

Да…
Но неужели…

Барсук:

Это он.
Лишь только тогда вы скрылись,
Он последовал за вами.
Через несколько минут
Вышел и я.
Я видел, как вы сели в вагон,
Как он сел в соседний.
Потом осторожно, за золотой
Кондуктору,
Сел я сам.
Я здесь, как и вы,
Дней 10.

Номах:

Посмотрим, кто кого перехитрит?

Барсук:

Но это ещё не всё.
Я следил за ним, как лиса.
И вчера, когда вы выходили
Из дому,
Он был более полчаса
И рылся в вашей квартире.
Потом он, свистя под нос,
Пошёл на вокзал…
Я - тоже.
Предо мной стоял вопрос -
Узнать,
Что хочет он, чёрт жёлтокожий…
И вот… на вокзале…
Из-за спины
На синем телеграфном бланке
Я прочёл,
Еле сдерживаясь от мести,
Я прочёл -
От чего у меня чуть не скочили штаны -
Он писал, что вы здесь,
И спрашивал об аресте.

Номах:

Да… Это немного пахнет…

Барсук:

По-моему, не немного, а очень много.
Нужно скорей в побег.
Всем нам одна дорога -
Поле, леса и снег,
Пока доберёмся к границе,
А там нас лови!
Грози!

Номах:

Я не привык торопиться,
Когда вижу опасность вблизи.

Барсук:

Но это…

Номах:

Безумно?
Пусть будет так.
Я -
Видишь ли, Барсук, -
Чудак.
Я люблю опасный момент,
Как поэт - часы вдохновенья,
Тогда бродит в моём уме
Изобретательность
До остервененья.
Я ведь не такой,
Каким представляют меня кухарки.
Я весь - кровь,
Мозг и гнев весь я.
Мой бандитизм особой марки.
Он сознание, а не профессия.
Слушай! я тоже когда-то верил
В чувства:
В любовь, геройство и радость,
Но теперь я постиг, по крайней мере,
Я понял, что всё это
Сплошная гадость.
Долго валялся я в горячке адской,
Насмешкой судьбы до печёнок израненный.
Но… Знаешь ли…
Мудростью своей кабацкой
Всё выжигает спирт с бараниной…
Теперь, когда судорога
Душу скрючила
И лицо, как потухающий фонарь в тумане,
Я не строю себе никакого чучела.
Мне только осталось -
Озорничать и хулиганить…

Всем, кто мозгами бедней и меньше,
Кто под ветром судьбы не был нищ и наг,
Оставляю прославлять города и женщин,
А сам буду славить
Преступников и бродяг.

Банды! Банды!
По всей стране.
Куда не вглядись, куда не пойди ты -
Видишь, как в пространстве,
На конях
И без коней,
Скачут и идут закостенелые бандиты.
Это всё такие же
Разуверившиеся, как я…

А когда-то, когда-то…
Весёлым парнем,
До костей весь пропахший
Степной травой,
Я пришёл в этот город с пустыми руками,
Но зато с полным сердцем
И не пустой головой.
Я верил… я горел…
Я шёл с революцией,
Я думал, что братство не мечта и не сон,
Что все во единое море сольются -
Все сонмы народов,
И рас, и племён.
................
Пустая забава.
Одни разговоры!
Ну что же?
Ну что же мы взяли взамен?
Пришли те же жулики, те же воры
И вместе с революцией
Всех взяли в плен…
Но к чёрту всё это!
Я далёк от жалоб.
Коль началось -
Так пускай начинается.
Лишь одного я теперь желаю,
Как бы покрепче…
Как бы покрепче
Одурачить китайца!..

Барсук:

Признаться, меня всё это,
Кроме побега,
Плохо устраивает.

(Подходит к окну.)

Я хотел бы…
О! Что это? Боже мой!
Номах! Мы окружены!
На улице милиция.

Номах:

(подбегая к окну)

Как?
Уже?
О! Их всего четверо…

Барсук:

Мы пропали.

Номах:

Скорей выходи из квартиры.

Барсук:

А ты?

Номах:

Не разговаривай!..
У меня есть ящик стекольщика
И фартук…
Живей обрядись
И спускайся вниз…
Будто вставлял здесь стёкла…
Я положу в ящик золото…
Жди меня в кабаке «Луна».
(Бежит в другую комнату, тащит ящик и фартук.) Барсук быстро подвязывает фартук. Кладёт ящик на плечо и выходит.

Номах:

(прислушиваясь у двери)

Кажется, остановили…
Нет… прошёл…
Ага…
Идут сюда…
(Отскакивает от двери. В дверь стучат. Как бы раздумывая, немного медлит. Потом неслышными шагами идёт в другую комнату.)

СЦЕНА ЗА ДВЕРЬЮ.Чекистов, Литза-Хун и 2 милиционера.

Чекистов:

(смотря в скважину)

Что за чёрт!
Огонь горит,
Но в квартире
Как будто ни души.

Литза-Хун:

(с хорошим акцентом)

Это его приём…
Всегда… Когда он уходит.
Я был здесь, когда его не было,
И так же горел огонь.

1-й милиционер:

У меня есть отмычка.

Литза-Хун:

Давайте мне…
Я вскрою…

Чекистов:

Если его нет,
То надо устроить засаду.

Литза-Хун:

(вскрывая дверь)

Сейчас узнаем…

(Вынимает браунинг
и заглядывает в квартиру.)

Тс… Я сперва один.
Спрячьтесь на лестнице.
Здесь ходят
Другие квартиранты.

Чекистов:

Лучше вдвоём.

Литза-Хун:

У меня бесшумные туфли…
Когда понадобится,
Я дам свисток или выстрел.

(Входит в квартиру и закрывает дверь.)

ГЛАЗА ПЕТРА ВЕЛИКОГО.

Осторожными шагами Литза-Хун идёт к той комнате, в которой скрылся Номах. На портрете глаза Петра Великого начинают моргать и двигаться. Литза-Хун входит в комнату. Портрет неожиданно открывается, как дверь, и оттуда выскакивает Номах. Он рысьими шагами подходит к двери, запирает на цепь и снова исчезает в портрет-дверь. Через некоторое время слышится беззвучная короткая возня, и с браунингом в руке из комнаты выходит китаец. Он делает световой полумрак. Открывает дверь и тихо даёт свисток. Вбегают милиционеры и Чекистов.

Чекистов:

Он здесь?

Китаец:

(прижимая в знак молчания палец к губам)

Тс… он спит…
Стойте здесь…
Нужен один милиционер,
К чёрному выходу.
(Берёт одного милиционера и крадучись проходит через комнату к чёрному выходу.) Через минуту слышится выстрел, и испуганный милиционер бежит обратно к двери.

Милиционер:

Измена!
Китаец ударил мне в щёку
И удрал чёрным ходом.
Я выстрелил…
Но… дал промах…

Чекистов:

Это он!
О! проклятье!
Это он!
Он опять нас провёл.
Вбегают в комнату и выкатывают оттуда в кресле связанного по рукам и ногам. Рот его стянут платком. Он в нижнем белье. На лицо его глубоко надвинута шляпа. Чекистов сбрасывает шляпу, и милиционеры в ужасе отскакивают.

Милиционеры:

Провокация!..
Это Литза-Хун…

Чекистов:

Развяжите его.

Милиционеры бросаются развязывать.

Литза-Хун:
(выпихивая освобождёнными руками платок изо рта)

Чёрт возьми!
У меня болит живот от злобы.
Но клянусь вам…
Клянусь вам именем китайца,
Если б он не накинул на меня мешок,
Если б он не выбил мой браунинг,
То бы…
Я сумел с ним справиться…

Чекистов:

А я… Если б был мандарин,
То повесил бы тебя, Литза-Хун,
За такое место…
Которое вслух не называется.

1922 - 1923

Другие статьи в литературном дневнике:

• 26.03.2024. О большинстве
• 06.03.2024. Сергей Есенин, пьеса Страна негодяев