***

Когда родился сын, мне было очень и очень плохо. И принесли его ко мне в первый раз в реанимацию не сразу. Но всё равно я помню, что был он очень сердит и нахмурен, весь сморщенный, словно старец, а морщины на лбу оставались ещё несколько месяцев. И голос у него был очень громкий и сердитый. Именно сердитый (все врачи и медсёстры об этом говорили), и его плач различали среди голосов всех других детей, настолько он был громок и возмущённо-сердит.
"Опять Богданчик ругается", - говорили они.

Рядом со мной отходила от наркоза молодая мамочка, у которой ребёнок родился с шестью пальцами и аномалией тазобедренных суставов. С ней приходил по поводу этого беседовать детский хирург. Ей тоже было очень плохо физически, и она
лежала и плакала, а я пыталась её успокаивать сквозь забытьё.

- Ты думаешь, всё будет хорошо? - спрашивала она.
- Конечно, - отвечала я, - Хирург же сказал, что суставы придут в норму, только лечение нужно. А лишние пальцы они удалят. Всё будет хорошо. Тебе только поправиться нужно.
- Тебе хуже, - говорила она, - но тоже всё будет хорошо!

Через какое-то время нас перевели в обычную палату, но я ещё долго лежала, и ребёнка приносили мне редко и ненадолго. Потом оставили насовсем, хотя я не могла нормально за ним ухаживать.
Мой сынишка очень остро, громко и эмоционально реагировал на прикосновения врачей, всех чужих людей, дрался, лягался и голосил, как только мог.

Помню, где-то на пятый день после родов ему сделали прививку БЦЖ во время сна. Он только что сладко заснул после многочасового рёва. От укола он проснулся и вновь заголосил.

Я отнесла его в палату, укачивала и успокаивала. Помню, руки тряслись, боль и слабость захлёстывали, и я чуть его не уронила на пол. Ребёнок успокоился на время и посмотрел мне прямо в глаза таким осмысленным и страдальческим взглядом, что я, забыв про всё, поцеловала его прямо в морщинки на лбу.

- Мой сладенький, - сказала я, чувствуя, что любовь заполняет всё моё существо.
Именно тогда, на пятый день после родов, я, сквозь слабость, высокую температуру и боль, впервые почувствовала настоящую любовь к маленькому человечку, любовь, какую раньше не испытывала ни к одному живому существу. И поняла, что эта любовь теперь будет со мной всегда.

И страх. Этот страх появился раньше любви к ребёнку. Страх за ребёнка. Когда врач показала мне что-то активно шевелящее в воздухе ручками и ножками, красное от крови.
Мне сделали эпидуральную анестезию (после которой я долгое время не чувствовала левой ноги, но не суть), и я во время операции была в сознании.
Всё расплывалось перед глазами, врач показала мне сучащего в воздухе ручками и ножками ребёнка, лица которого я не смогла различить, и спросила:
- Как сына назовёшь?
- Богдан, - ответила я, проваливаясь в забытьё.
- Богом данный. Хорошо, - успела я услышать и ощутила страх, какой-то животный страх и успела подумать: "Зачем?.. В этот мир?.. Смогу ли защитить его? Страшно..."
Любовь и страх - таких сильных чувств я раньше никогда не испытывала.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 17.07.2016. ***
• 15.07.2016. ***
• 12.07.2016. ***
• 11.07.2016. ***
• 08.07.2016. ***
• 06.07.2016. ***
• 04.07.2016. ***
• 02.07.2016. ***