***
В газете "Истоки" (Уфа) опубликовали интервью со мной по поводу присуждения премии "Писатель года". Хорошо, что о премии говорили меньше всего. Вот текст из газеты:
Иосиф Гальперин: «Любят – за возможность осуществления»
27.07.2016
Айдар ХУСАИНОВ
Одним из итогов Года литературы в России стало известие о том, что наш земляк, поэт, прозаик и журналист Иосиф Давидович Гальперин победил в конкурсе «Прозаик года». Жюри оценило произведения более 10 тысяч прозаиков, в финал вышли более 4000 авторов. Это стало хорошим поводом, чтобы поговорить с автором нашей газеты о многих вещах.
– Поздравляю с победой в конкурсе «Прозаик года»! Насколько это было для вас неожиданным? Как вы вообще относитесь к соревновательности в литературе?
– Спасибо за поздравление, но для меня звание лауреата Национальной литературной премии «Писатель года» за 2015 год важно, прежде всего, тем, что теперь готовится к изданию книга в 300 страниц, состоящая из того, что я написал в последние пять лет. Громкое название премии меня не обольщает, я, в общем-то, слежу за литературой и вижу, что есть много людей, более меня достойных звания «писатель года». Хорошо, что администрация сайта «Проза.ру», учредившая эту премию, так громко ее назвала – может быть, лейбл на обложке привлечет читателей. Спасибо сайту и за то, что его жюри выбрало меня из примерно 250 тысяч авторов, разместивших на сайте около пяти миллионов произведений. Впервые в моей литпрактике (а я пытаюсь печататься почти полвека) прохождение написанного к читателю прошло без нервотрепки, интриг и вообще – с моим минимальным участием.
Хотя на самом-то деле я с самого начала интуитивно рассчитывал на удачу! Но думал о параллельном конкурсе «Поэт года», а там я, одновременно с прозой, стал финалистом. Так, на сайте «Стихи.ру» претендентов почти 700 тысяч.
В литературе, возможно, нет соревновательности в чистом виде, каждый борется за свой тип читателя, понимание успеха у всех нормальных авторов (не зацикленных на себе, не сумасшедших), собственное, не зависящее от громкости аплодисментов. Я пишу прозу «нон-фикшн», для меня главное – рассказать, что волновало, обнародовать не дающие покоя мысли. Это идет от журналистики, от факта к анализу – автоматически. А синтез – это уж как получится, на что способен в данную минуту.
– Множество наших земляков, живущих за пределами республики, добившихся признания, многое сделавших, тем не менее, остаются невостребованными в Башкирии. Что вы об этом думаете?
– Когда в 90-м мы уезжали из Уфы, у нас с Любой Цукановой, моей женой, не было никаких гарантий процветания нашей семьи. Зато было поле деятельности, возможная аудитория, для которой могло быть важным то, что мы напишем. В Уфе после первых месяцев экологической «революции» было мало определяющих состояние общества людей, думающих, как мы, старающихся найти не успокоение в привычном, а новые возможности. Слишком уж сильна в Уфе, в Башкирии, рутина, слишком мала аудитория непривычного. Поэтому и те из уфимцев, чего-то добившихся в «столицах», с кем я общаюсь, почти не рассчитывают на признание «малой родины». Дело не в провинциальности, мы же видим всероссийскую аудиторию тех авторов, которые никуда не спешат из своего Барнаула, Иркутска, Перми, Казани. Скорее всего, механизм зависит от тех, кто в Уфе «управляет» культурой. Кто вообще видит в ней что-либо ценное. А ценное – это то, что живо, что растет, меняется. Пусть даже фольклор!
– Сегодня вы живете в Болгарии. Как так вышло? Чем стала для вас эта страна? Как вам живется на земле ? Как вы избавились от страха перед деревней? Как оставить детей взрослых жить самим?
– В Болгарию мы поехали по многим прозаическим причинам: на пенсию в Москве не проживешь, а на болгарские цены – можно, вода и воздух в Москве – не лучше уфимских 90-го года. Кстати, очень много друзей и знакомых тех лет умерли раньше времени, жалко земляков, я боролся, как мог, чего-то добился, но видимо, малого...
Так вот, были и поэтические причины переезда в Юго-Западную Болгарию, в деревню на стыке трех горных хребтов. Здесь не просто красиво, а еще и напоминает мне Башкирию, увиденную в сотнях поездок корреспондентом. А Любе – ее родные сопки на границе Амурской области с Якутией. Деревня, подкрепленная бойлером и Интернетом, оказалась не так уж далека от цивилизации. А дети только рады возможности прислать к нам внучек на отдых, мы давно не вмешиваемся в их взрослую жизнь. Но советы можно давать и по скайпу!
– Вы сегодня фактически самый старший русский поэт Башкирии, аксакал, как принято у нас говорить. Что вы думаете о русской литературе в республике? Каковы ее перспективы?
– Я не считаю себя аксакалом русской литературы в республике хотя бы потому, что в Уфе не вышло ни одной моей отдельной книги. Конечно, я продолжаю разговор с теми, кого уже нет: Сашей Касымовым, Стасом Шалухиным, Сергеем Матюшиным, Вилем Гумеровым, Газимом Шафиковым, Рамилем Хакимовым. В выходящей книге прозы «Машинка для точки лезвий» я отдал почти сто страниц письмам ко мне и стихам Саши Банникова, которые он присылал с афганской войны. Но из ныне живущих в республике лично знаю только Айрата Еникеева, прекрасных башкирских поэтесс Тамару Ганееву и Земфиру Муллагалиеву, Светлану Гафурову. Рад, что один из моих любимых уфимских поэтов Николай Грахов не оставляет перо! Журнал «Бельские просторы» смотрю нерегулярно, очевидно, у нас разные вкусы. В этом смысле мне ближе поэтические, а иногда и прозаические, страницы «Истоков». Конечно, слежу за УФЛИ, с Айдаром Хусаиновым на постоянной связи, еще и потому, что участвую в жюри организованного им поэтического конкурса. А главное – он мне кажется самым серьезным, ищущим поэтом, и не только из тех, кто живет в Башкирии.
Вот сразу отвечу и про перспективы. Пока у пишущего есть читатель, у автора есть перспективы наглядные. А если читателя нет, автор должен просто верить в свое дело, ради которого он иногда и живет. Поэтому главный – он. Не печатают кого-то в родной Уфе – не важно, по большому-то счету. Это, конечно, беда для читающих, они будут отставать от современной, рождающейся на глазах культуры, но настоящий литератор обойдется и поддержкой тех, кого видит непосредственно, – семьи, литкружка, старшего товарища, любимого человека. А читатель найдет себе очередное «фэнтези».
– Как вы считаете, в системе автор – читатель, кто является определяющим? Какова роль журналистики и литературы в современном обществе? Что она дает людям? Властям?
– Когда-то подразумевалось, что слово должно будить. Особенно тех, кто только недавно (исторически) познакомился с письменным изображением слова. Куда-то, к чему-то хорошему звать. Массовая культура, как всякое массовое производство, использовало эту репутацию культуры подлинной. Слово стало маркетологической обманкой, и в журналистике, и в литературе, пропал критерий истинности. А в чем главный прием маркетологии? Уйти от конкуренции! И в журналистике, и в литературе есть такое старание. Причем, в журналистике стараются власти, устраняя конкурентов своего видения, а в литературе стараются маркетологи-издатели, слизывая, как двоечники, чужой контрольный успех. Вот и уходит слово с печатных страниц на просторы Интернета. Иногда, ко всеобщему удивлению, там оно может и будить, и звать к чему-то хорошему.
– Газета «Ленинец», где вы много лет работали, стала электронной. Что привело к этому? Каковы перспективы «Молодежки»?
– Только вот не думаю, что бывший «Ленинец» на электронных полях станет смелее и значительнее, чем тихо умиравшая «Молодежная газета». Как правильно показал мой друг Дмитрий Ефремов на страницах «Истоков», журналистов нашей «Молодежки» отличали любознательность, желание понять реальность, помочь в ней осуществится чему-то новому. А потом – увы... Дело еще в том, что нам повезло – был ощущаемый нами заказ общества на перемены. А сейчас, если и есть такое настроение, то оно уже ничего не ждет от уфимской журналистики. Хотя, может быть, и не сама она в этом виновата.
– Обычно говорят, что свято место пусто не бывает. Но вот никто не заменил «Ленинец», никто не заменил литературного критика Касымова… С чем это связано?
– Заменит? Да никто! И не нужно, явления культуры никуда не уходят, они и подспудно продолжают влиять. Вот погодите, обществу в республике понадобится срочно понять, что с ним происходит, – и оно начнет слушать и слышать тех, кто раньше был на переферии его внимания. Тридцать лет назад импульсами перестройки стали статьи искусствоведов, историков, экологов. Кто поведет за собой сейчас? Скорее всего, обладатели нового твердого знания об обществе. Спешите понимать!
– Вы – постоянный член жюри поэтичного конкурса газеты «Истоки». Что вы думаете о современной поэзии, что с ней происходит?
– Мне, как члену жюри поэтического конкурса, неприлично кого бы то ни было выделять из тех настоящих поэтов, которых я вижу ежемесячно на сайте конкурса. Мое мнение о них легко проверить по оценкам, с радостью проставляемым в таблице. Поэзия – она, слава богу, никому ничего не должна, никакой определенной форме или традиции, ведь она – это способ познания действительности. Включая вечность. Поэзия выиграла, уйдя в виртуал, освободилась от вкусовщины редакторов. Не дай ей бог теперь зависеть от вкусов читателей. Мне лично нравится самая разная поэзия. Прежде всего – мой друг Иван Жданов, он недавно был награжден Пушкинской медалью. Кстати, по инициативе родного Алтайского края, теперь его земляки получили еще один туристический бренд, кроме шукшинского. Из более молодых мне близок Андрей Чемоданов. А литобъединение... Я даже мемуар такой написал, «Истоки» его напечатали: «ЛИТОграфия». Моему уму, моему сердцу было чем заняться в те почти пятнадцать лет, что я организовывал жизнь литобъединения при газете. Были там ребята, с которыми я, по выражению Андрея Вознесенского, мог «аукаться», были те, кого приходилось переубеждать в задачах литературы. Самые неприятные – карьеристы, желавшие словом обеспечить себе что-то выгодное материально. Они, как правило, были бесперспективны в литературе. А она сама, вместе со всей культурой, в последние двадцать пять лет вывела людей из литературоцентричного, образно-мифического мира в мир местами более яркий – это тот его край, где царит шоу в любом виде, а местами – более четкий, где за словами видна иерархия знаний и ценностей.
– Что должно произойти, чтобы наши люди лучше стали относиться к своей малой родине? К деревне своей, району?
– Это просто. Любят ведь не только по привычке, по незнанию чего другого. Любят – за возможность осуществления. Дайте людям похозяйничать на своей земле, не душите инициативу паразитическими структурами – и они полюбят то место, где чувствуют себя людьми. По крайней мере, их будет больше пяти процентов, про которые говорят, что именно они активны в жизни.
Другие статьи в литературном дневнике:
