Легендарный лётчик-ас Дольников Григорий Устинович (1923-1996 р. в Беларуси) был прототипом Шолоховского солдата Соколова из рассказа "Судьба человека". Он также попал в плен и также назвался Соколовым. Спустя годы, в разговоре с друзьями (1947 г.) Дольников обмолвился о пленении. Тогда подобная фраза могла стоить не только карьеры, но и жизни. По счастью, за столом сидел тот человек, о котором принято говорить: судьбоносный. Он, впечатлившись дальнейшим рассказом Дольникова, и свёл лётчика с другим писателем, лично знавшим Шолохова и поведавшим тому удивительный даже по тем временам сюжет. Ключевой момент (помните, с водкой - после первой не закусываю) списан Шолоховым с Дольникова. А нам осталось только удивляться мужеству и стойкости героев той ушедшей эпохи.
***
Родился будущий герой в небольшой деревне под названием Сахаровка. Славилась она своими чудесными цветущими садами, которые слепили глаза, стойно сахар. Отсюда и пошло название...
Самым тяжёлым в судьбе мальчика Гриши оказался 33-й год. Голод мучил людей, гоня из собственного дома и заставляя искать лучшей доли. Толпы оборванцев забредали в Сахаровку, прося пропитания, и, в лучшем случае, меняя остатки нехитрого скарба, в худшем - грозя расправой. Скоро в семье Дольниковых не осталось ни одной картофелины. Именно тогда Гриша познал истинное значение поговорки: "Почём оно, фунт лиха". Приходилось есть лён, да запивать его липовым чаем. Отец подбадривал, как мог, и это избавляло от полного отчаяния: "Небось, маткина картошка спасла кого-то от смерти. Оттого и мы живём".
Но деревенские старались жить дружно. Вечерами дети собирались в какой-нибудь из хат и играли, в Чапаева, например, а потом вслух проговаривали свои мечты. Как-то Гриша поделился, вглядываясь в небо, испещрённое мириадами загадочных и до ужаса далёких звёзд, что мечтает забросить всех негодяев, всех врагов народа туда, подальше, на Луну. А оставить на Земле только преданных людей...
Вскоре, враги народа убили замечательного человека, преданного товарища Кирова. И Гриша горько плакал, узнав об этом. То, истинное горе мальчика, казалось сильнее чувства голода...
В 1936 умерла от тифа старшая сестра. Через месяц - отец...
Для Григория Дольникова наступила пора взросления. Он пошёл работать в депо, а параллельно учился в ФЗУ. Но в душе, его не покидали мысли о высоком, о небе. Однажды в депо появились лётчики. Их прибаутки, незатейливые истории, запахи кожаных регланов и скрипучие звуки сапогов странно встревожили, заставили задуматься о дальнейшем. И юноша, опьянённый незнакомым окружением, решился.
Он твёрдо поставил перед собой цель - стать лётчиком...
Так Григорий попал в аэроклуб. Затем поступил в лётное училище. "С муравьиным терпением я осваивал профессию лётчика. Так старался, так старался, что у меня стало получаться", - писал Дольников позже.
Лётчиком, младшим лейтенантом, в июле 1943 приступил к боевым вылетам. Через пару месяцев в арсенале 20-летнего бойца насчитывалось 3 сбитых вражеских самолёта и 55 вылетов. "Горачий" мог и больше, да асы не давали...
30.09.43 состоялся 56, роковой вылет. Боевое задание лаконично: атаковать, находясь в явном меньшинстве (16 "Юнкерсов" против 6 советских). И это вам не фунт изюма! Так, внегласный закон: уходить, только если силы противника в 3 (трое) превышают свои был соблюдён полностью. Завязался бой. Дольников удачно атакует "Юнкерса". Находясь в запале, "Горачий" направился на таран следующего. Однако был сбит и попал в плен...
В хате сидели немцы. Заметив пленного, они прекратили жевать и обратились в его сторону. Это был Григорий Устинович.
- Тебя как звать, рус Иван?
- Соколов.
Полупьяный немец налил пленному стакан и подал, как водится, закусь. Дольников выпил, но не за свою погибель, как Шолоховский Соколов, а за победу, которую жаждал в эти минуты больше всего на свете. Закусывать демонстративно не стал. Ему тотчас был предложен второй, который Дольников опустошил тоже без закуси.
- Что, рус Иван, и под третий закусывать не станешь?
- Мы и перед смертью закусывать не станем! - выкрикнул "Горачий", опорожнив третий.
А в это время какая-то сердобольная рука со словами: "Съешь, сынок", - протянула тарелку с нарезанными помидорами и огурцом. Краем глаза Дольников заметил старушку, на которую мгновение спустя наскочил немец, ударив ту сапогом в грудь. Закуска оказалась на полу. Григорий Устинович, не помня себя, набросился на немцев...
Отдубасили его фашисты тогда будь здоров как, но не расстреляли.
Трижды он пытался бежать из лагеря, и трижды его предавали, хватали, били, но не до смерти. Четвёртый побег оказался удачным...
Шёл грозный 1944-й. А младший лейтенант Дольников пробирался к своим. По счастью, по пути он нарвался на партизанский отряд. Состоялись, как водится, беседы и своеобразные дознания...
Николаев стоял в руинах. Казалось, кровавая пята фашистов коснулась каждого, кто остался. Но Николаев был очищен от извергов. Навстречу Дольникову попадались измождённые, но какие-то просветлённые лица. Уже чувствовалось особенное поветрие, чувствовалось дыхание свободы. Григорий растерянно глянул вокруг. И тут произошло невероятное!.. На столбах он увидел родные лица. Увидел и затрепетал, не в силах пережить нахлынувшую сплошной волной радость. В порыве, он кинулся к столбам и припал к ним губами.
- Эй, старик! Отойди! Испачкаешь наших героев! - злой окрик в спину заставил ретироваться. Но как же Дольникову возжелалось в этот момент увидеть их, своих любимых пилотяг, ставших живыми легендами, поговорить "по душам". Отчётливо представив Ваню Бабака, своего друга, Григорий не выдержал и зарыдал...
