Приспело

               

Хватит горбатиться! Мохов высадил пассажирку и собрался было ехать в гараж, да увидел паренька.
- Дядь, отвези до Метелёвского посёлка! …С дедушкой я! – и ткнул пятерней в сторону дома, возле подъезда которого сидел на скамейке щуплый мужичонка. – Рублей триста хватит? …Но он того, - запнулся, - в запое!
Вот, зараза! И гараж совсем рядом, и деньги немалые. Адька выбрал второе:
- Сейчас подъеду!
И мига не прошло, как дедушка уже посиживал на заднем сиденье «Волги». Только липовый он был дедушка: лет пятидесяти, не больше! А что рыжая щетина ерошилась на физиономии, так это запустение, поди, от длинной пьянки случилось.
Дед тяжело вздыхал и угрюмо поглядывал на мелькающие за окном многоэтажки. Увидев стекляшку игрового клуба, вздохнул еще горше:
- Во, как...
- Чего «как»? – не утерпел Адька.
- С самой Пасхи пьет! – ответил за дедушку парень. – А сегодня - я угостил: на работу меня устроил.
- Ясно…
- Чего тебе ясно?! – взорвался вдруг  дедушка. – Мало тебе? - Не вник, видать, в суть разговора, вот и выдал первое, что пришло в голову. – На, подавись! – полез трясущейся рукой в нутро пиджака и вытянул оттуда пятисотку.
- Тихо – тихо! - успокоил его Адька. – Печенка заболит… 
И сунул пятисотку в карман. …Теперь повеселее ехать, можно и пьяные выступления потерпеть.
А как? На такси работать - про гордыню забудь!  Тут исподволь действовать надо. А ухватил клиента – всё. Не упускай его!
Не зря ведь у Мохова имя такое - Адам. Батькина идея. Первым, мол,  человеком был тот Адам, вот и ты заводилой будь!
- Поддал бы газку! – перебил его мысли паренек. Он уже почувствовал себя на равных с водителем: – За пятисотку можно и пулей лететь…
- А толку?  Все одно на перекрестке простоишь. Слушай хохму!
Добирался как-то Мохов от тещи домой, тормознул частника и тот, желая зашибить побольше, спросил:
- Побыстрее везти?
И как начал юзить - Мохову даже смешно стало: ври да не завирайся! Вот поток машин, вот ты: обгонишь пару легковушек – ерунда это, копейки! Светофор всех уравняет. Копейку и дал тому жигулисту!
Дедушка слушал хохму без интереса, а внучек аж покатывался:
- Клёво, х-ха! Привыкли дураков возить… Я тоже хотел таксистом быть, а дед говорит: «Зачем тебе? …Иди в сварщики!  И неделю учил варить. Я ведь из армии! - спохватился внучек и даже крякнул от досады: экую, мол, подробность упустил! И вернулся к сварочному делу: - Гонял меня, как собаку! …Ткну электродом мимо – всё: держаком по башке!   
- Научил? – Адька вырулил на улицу Полевую. Еще чуть-чуть и трасса, рай дорожный. …И расхохотался. 
- Чего смеешься?! – вспыхнул парень. – С закрытыми   глазами могу варить!
- И вари, - осадил его Мохов, - не над тобой ведь смеюсь. …Армию вспомнил.
 Как-то построил старшина новобранцев и спрашивает:
- Сварщики есть?
- Есть! 
Взял он хохла да узбека и отправил в хозяйственный взвод, остальных - на плац. Вечером приводит узбека в роту: марш в строй, обманщик!
Узбек-то заварщиком оказался. В чайхане чай заваривал. …Так до самой демобилизации сварщиком и звали.
Тут над адькиной байкой и дедушка расхохотался. Но Мохову было уже не до того: скыркнул на въезде в поселок днищем  о горбушку асфальтового бугра и матюкнул себя.
Ладно, паренек его взбодрил: деду опять в город ехать надо! Беспокоился за внука, вот и провожал его до Метелёво.
                *   *   *
У автобусной остановки дедушка сунулся было из такси, норовя проститься с внуком, но, увидев сидевшую на скамейке бабенку, плюхнулся опять на сиденье. Прочь, так сказать, от бабьих глаз!
При запоях всегда совесть обостряется до безобразия. …Но совесть совестью, а деньги с пассажира теребить надо: в городе почувствует себя хозяином и черта с два с него следующие пятьсот рублей выжмешь!
- Ты бы, друг, рассчитался! – бросил пассажиру.
И правильно ведь спохватился насчет расчета! В самое темя угодил.
- Мало тех денег, что ли?! – буркнул дед.
- Мало… До поселка хватит, а с обратной дорогой - нет! - Мохов сбавил скорость, норовя прижать такси к обочине: – Или топай пешочком!
- Не ори… - огрызнулся пассажир, но сунулся-таки   внутрь пиджака, выудил  деньгу и ткнул в ладонь таксисту: - Пойдет?!
Адька вертанул купюру к лобовому стеклу: пятисотка!
Встречные машины вспарывали фарами темень: в коттеджи торопятся. Целый городок уже вырос у Метелево, и всё строят, строят… Адька тоже хотел двухэтажку сварганить, но передумал.  Лучше отремонтировать тестев домишко, да и пустить под дачу. А на скопленные тыщи иномарку купить. …Во, машина! Нажал на педаль - и в городе.
Вот и Тюмень:
- Опять на Харьковскую? – уточнил на всякий пожарный случай. Да заодно решил и деда взбодрить, разговорить его напоследок.
Но тот молчал. Обиделся, пьяная душа, на недавний водительский натиск, вот и надулся.
Возле перекрёстка пассажир вдруг очнулся:
- Остановись у магазина! – бросил. – Прогуляюсь…
И ладно. Некогда Мохову по квартирам развозить: машину в стойло - и домой.
Пассажир выкарабкался из салона и качнулся к трубе, что    тянулась вдоль магазинной витрины.
 Вот тебе и четверг – рыбный день! Тыщенку сшиб за час и не охнул.
                *   *   *
И какой только черт дернул Мохова фары протереть… Нагнать лоску перед тем, как в гараж заехать. Резануло светом по глазам - и всё: поплыли черные мухи возле носа, и уже не две створки гаражных ворот увидел Адька перед собой, а лишь одну. Так всегда бывает перед приступом давления.
 Кому чего, а ему достались в наследство от родителей лишь пара подушек да гипертония. Подушки Адька запихнул в кладовку, а гипертонию принялся лечить. Но лечил слабо: от случая к случаю. …Вот и случались приступы: падает видимость до нуля, потом  получше становится, но тут же другая беда наваливается – головная боль.
Полежать бы сейчас, да домой надо. …Поздно.
И вот это упрямое «надо!» и подвело Мохова на этот раз.  Когда он выбрался из оврага гаражного кооператива и перешел Харьковскую, чтобы ковылять туда, где в потоке машин гудела и ерошилась самая центральная из тюменских улиц, то полетел носом вниз, споткнувшись о бордюр. Не увидел его, окаянного! И шлепнулся бы, да чья-то рука выдернула его из слепого бытия, и услышал знакомый голос:
- Что, шеф, выпил что ли? – вроде бы дедушкин голос-то. – Садись!
И почувствовал под собой опору: ту самую  трубу у магазина, к которой и ступил не так давно Адькин пассажир.
Уж кого-кого, а его-то никак не думал встретить. И не только сейчас – никогда. Натура у Адьки такая: взял деньги - всё! Исчезни из жизни…
- Может, тачку поймать?!
Голос дедушки тонул в гуле спешащего мимо магазина   транспорта. …И вздох услышал Мохов: это, видать, дедушка уселся рядом:
- Летят и летят, как угорелые… - И только теперь, приглядевшись повнимательней к таксисту, дед обронил: - Ты и не пьяный вовсе… Сердце, видать, прихватило!
Дедушка еще что-то говорил, но Адька его не слушал: оторвался от трубы и шагнул в сторону далеких огней центра. Прочь    пассажира, ну его...
А тот все одно почему-то рядом, говорит и говорит свое. И руку  не отпускает…
- Погоди, шеф! – слышит Адька. – Не лезь под машину.
И вроде бы развиделось в Адькиной голове, распогодилось. …Они стояли у светофора, аккурат там, где Мельникайте пересекает центральную улицу.
- Вот, теперь можно идти! – дедушка потянул Мохова через перекресток. – Далеко еще?
- Рядом…
Кончился приступ. Сейчас башка заболит… А дедушка-то, выходит, его до самого дому довел. Помог, так сказать… А чего он у магазина сидел? Чего выжидал?   
И Адька спросил об этом. Дед поежился и зачем-то присел на скамейку у подъезда:
- Так денег-то у меня нет… - промямлил чуть слышно. - Как пойду?
В отпуске он, а как начался запой – всё промотал, кроме двух последних пятисоток! …А работник он хороший, не из-под топора, вот и поехал нынче в СМУ: внука устроить, да деньжонок у начальника в счет будущих трудов выписать. А в кассе пусто. Так начальник ему и говорит: «Приходи, Семеныч, завтра в шесть часов утра!» В командировку, мол, уезжаю, выдам из личных запасов.
К полшестого ему к конторе, выходит, надо завтра прибыть. Такси ловить придется, а у него и полушки нет! Последние деньги за внука отдал.
- Так, - подсказал ему Адька, - получишь завтра деньги и рассчитаешься с таксистом!
- Х-хэ! – осклабился дедушка. – Нынче за проезд вперед берут, не верят.
Мохов нашарил в кармане кожанки две пятисотки, отщипнул одну и протянул собеседнику:
- На! …За помощь.
- Ты чего? – отстранился дедушка. – Не за деньги ведь  тебе помогаю. Люди мы, не звери…
- Бери, бери!
И чего это на Мохова накатило, расщедрило вдруг? …Видать, время приспело.