В связи с тем, что новое время вносит свои коррективы, моя прошлая серия «Страшные истории со школьного двора», отправилась ради актуальности на серьезную переделку. Теперь она становится частью «хроник ржавой империи» и будет рассказывать о более современных кошмарах.
Голос школьного диктора, что доносился из громкоговорителей был похож на карканье механической вороны. От него у школьников часто болела голова и рождались дурные предчувствия. Но сегодня голос произносил вполне приятные слова. Особенно для учителя астрономии Генриха Ильича.
- Друзья! – каркал диктор в микрофон. – Как вы уже знаете, завтра вечером, наш заслуженный педагог Генрих Ильич отправляется в пенсионный рай. Отправляется, как обычно налегке, чтобы ничего не тяготило в пути. Давайте, ради такого знаменательного события, соберем учителю в дорогу наши искренние пожелания. А также вспомним его заслуги. Ведь, именно он организовал кружок юных космонавтов при церкви имени Гагарина. Именно он выводил многие годы учеников на правильный курс. С его помощью они добрались успешно до вселенной взрослой жизни, минуя черные дыры враждебных заблуждений. Он помог школьникам не верить сказкам зарубежных астрологов и научил разбираться в созвездиях на погонах. Он также разоблачил происки подпольного планетария, где распускали лживые слухи о «звезде справедливости» и бунтарской комете, что скоро рухнет на нашу страну. Теперь преподаватель астрономии уходит на заслуженный отдых. А мы проводим дорогого учителя со всеми почестями и сделаем все возможное, чтобы Генрих Ильич знал – мы хорошо усвоили его уроки.
- Какой омерзительный голос, - проскрипел с раздражением дед Феликс - склочный, сухой старик, покрытый решетками морщин. – У меня от его карканья изжога.
- Ваш голос тоже режет слух, - скривилась тетка Тамара, блеснув дорогими часами.
- Житейская мудрость всегда со скрипом, - парировал дед Феликс.
- Скорее с треском ржавчины, - на сдавалась тетка Тамара.
- Давайте не будем отвлекаться, - мама Алевтина остановила перепалку на правах главы комитета. – Мы сюда пришли проводы обсуждать, а не зубы друг другу показывать. Напоминаю, что по новой пенсионной реформе, все пенсионеры отправляются на покой в обязательном порядке.
- В пенсионный рай? – поинтересовалась сестра Майя – самая молодая и неопытная участница собрания.
- Да. С глаз долой, с бюджета вон, - кивнул дед Феликс.
- Не говорите так, - нахмурилась мама Алевтина. - Просто родина-мать переводит их на баланс других ведомств.
Родительский комитет собрался в кабинете «духовной биологии». В окружении икон божественных предков, макетов людей с отделениями для души в разных частях тела и портретов ученых, что доказали несостоятельность теории эволюции. Под потолком жужжало «всевидящее око» особого отдела министерства образования. Оно заставляло участников комитета быть постоянно в напряжении и следить внимательно за словами. Особенно нервничала мама Алевтина. Ей впервые выпала честь возглавить родителей и провести проводы в пенсионный рай. А честью своей она дорожила с детства. Поэтому подошла к делу решительно. Пошила по такому поводу яркое платье с блестками, наточила ногти у известной на весь город горбатой маникюрши и приговорила свои волосы к прическе «важная дама».
- Не каждый год выпадает такое важное событие, - собравшись с мыслями, мама Алевтина начала с самого главного. – Это большая ответственность. Давайте сделаем все как положено.
- А как положено? – расспрашивала сестра Майя. – Это сложно?
- Ничего сложного, - поделился опытом дед Феликс. – Я уже многих успел проводить.
- Это смотря кого провожать, - сообщил папа Леонид - победитель олимпиады мясников в театре военных действий и обладатель «серебряного топора». – Некоторые могут создать проблемы.
- Например, мясники со светлыми лицами и прочие герои-потрошители, - согласился склочный дед. – Они на пенсию через священную мясорубку уходят. А там и кишками заляпаться недолго.
- Скоро все через мясорубку пройдут, - папа Леонид развел обреченно руками.
Майя невольно вздрогнула, а мама Алевтина погрозила коллегам кулаком.
- Давайте обойдемся без кровожадных подробностей.
- Я лишь хочу сообщить, что пенсионный рай у всех один. Только дорога туда разная, - попытался объяснить дед Феликс. - У сантехника, скажем, через канализационную трубу. У повара через решетку барбекю. Директоров зоопарка загоняют в вольер с гиенами.
- А учителя? – спросила неопытная сестра. Она готовилась поступать в педагогическое училище, но пенсионной стороной профессии пока не интересовалась.
- Учителя уходят через колодец благонадежных знаний, - ответила глава комитета. – Как видите, все просто.
- Раньше было еще проще, - не унимался дед. – На дне каждой школы был свой колодец.
- А теперь?
- Теперь все знания засыпали землей, - с раздражением ответил Феликс. - Оставили только один «очаг» – центральный, но зато самый благонадежный. В доме Учителя. Организовали себе там монополию. Уже не продохнуть от их чертовой централизации.
- В центре знают, что делают, - папа Леонид взглянул с тревогой на «всевидящее око» под потолком. – Им виднее.
- Интересно, через какое место отправляются на покой заносчивые склочные старикашки? – ухмыльнулась сестра Тамара. – Впрочем, я догадываюсь…
- Не дождетесь, - окрысился дед Феликс. – Я профессиональный родитель. И пока четвертого внука в люди не выведу, придется вашими рожами любоваться.
- Ну хватит, - мама Алевтина вспомнила, что она возглавляет собрание. – Давайте подводить итоги. Наш номер в очереди 178-й. В доме Учителя мы должны быть к семи вечера. Насчет лимузина я договорилась. Он прибудет в пять часов. Всем одеться празднично, но тепло. Леонид, не забудьте взять с собой веревку.
- Зачем веревка? – еще раз вздрогнула Майя.
- На всякий случай. Некоторые несознательные граждане не верят в пенсионный рай. И начинают в последний момент сопротивляться.
Немолодой уже водитель лимузина болтал без умолку. То ли пытался развлечь скучающих пассажиров, то ли делился богатым опытом.
- Терпеть не могу лимузины, - говорил он. – Особенно пенсионные. В них пахнет тоской. Свадебные тоже не люблю. В них слишком много несбыточных надежд и дешевых подарков.
- Что же ты любишь? – спросил дед Феликс. Старик сидел рядом с водителем в теплом свитере и разглядывал высохшего от времени, и непонятно как попавшего в салон мотылька.
- Катафалки мне нравятся. В них чувствуешь себя самым живым.
- А ты, я смотрю, знаешь толк в жизни.
- Еще бы. Я сюда из катафальной роты перевелся. Раньше служил на офицерском кладбище закрытого типа. Имел хороший паек, бесплатное обмундирование и бензин. Не служба, а праздник.
- Зачем тогда ушел? – дед Феликс положил мотылька на ладонь.
- Работы стало слишком много, - пожаловался водитель. – Без выходных и надбавок. Пришлось дезертировать по состоянию здоровья. Теперь вот гражданских на пенсию отвожу. Скучное, надо сказать, занятие. А раньше я генералов катал. Помню хоронили мы одного орденоносца…
Пока водитель углубился в воспоминания, дед Феликс приоткрыл окно.
- Лети, если сможешь, - сказал он, выкидывая мотылька на улицу. Одно сухое крыло насекомого расправилось на ветру, но тут же было сломано тяжелой каплей. На улице шел дождь.
Пенсионный лимузин стоял у школы, дожидаясь Генриха Ильича. Дождливая пленка на окнах искажала трехэтажное здание, превращая его в мутный мираж. Сидящие внутри члены родительского комитета томились в ожидании и ерзали на облезлых от времени кожаных сиденья. Рассказы водителя о генералах с богатырскими животами, что не умещались в могилах никого не интересовали. Они навевали печаль и зевоту. А в школьной столовой, тем временем, проходил прощальный ужин. Оттуда доносились тосты специально приглашенного массовика затейника. Все вымученные, надуманные и унылые.
Наконец, из здания школы, под жидкие крики «ура» вывели учителя астрономии. От трех стаканов вина, что он выпил на ужине его шатало и клонило в сон. В руках Генрих Ильич держал памятные подарки. Космическую Библию, на обложке которой Иисус Христос вместе с Джордано Бруно принимали парад планет и кулек, набитый доверху деликатесами из школьной столовой. Когда астронома посадили в лимузин, он сразу уронил голову на плечо папы Леонида и заснул. Машина тотчас тронулась в направлении дома Учителя, а провожающие коллеги помахали ей вслед и разошлась с облегчением по своим делам.
У дома Учителя, что в наступившей темноте выглядел зловещей смесью крепости и Ноева ковчега, лимузин остановили. Проверили у всех пропуска, сверили фамилию преподавателя со списком. После чего загнали машину в просторный гараж, где ее встретила дежурная в звании капитана педагогических войск. Учительница младших классов Алиса Зиновьева.
- У нас тут чрезвычайная ситуация, - сказал она уставшим голосом. – Колодец знаний засорился. Придется подождать.
- Долго ждать? – папа Леонид аккуратно снял голову учителя с плеча и уложил его на сиденье лимузина.
- Пока не прочистят. А до того времени сидите в зале ожиданий. За новоиспеченного пенсионера не волнуйтесь. Его перенесут в специальную ячейку багажного отделения и обложат сонными цветами. Когда колодец снова заработает, пойдете тринадцатыми.
- Можно мне тут немного осмотреться? – попросила сестра Майя. – Я в доме Учителя никогда не была, хотя много о нем слышала.
- Осмотрись, - дежурная Алиса кивнула с безразличием. – Но на запретные этажи зайти не пытайся. Охрана в последнее время нервная. Имеет право стрелять без предупреждения.
Зал ожидания был похож на провинциальный вокзал. С пафосными колонами, плохо работающим информационным табло и страшным буфетом, что отпугивал даже зверский аппетит. На каменных лавках вдоль стены сидели молчаливые родительские комитеты. Мрачные от холодного камня, раздраженные от долгого ожидания.
Мама Алевтина повела свою группу в свободный лавочный угол, а сестра Майя отправилась осматривать дом Учителя. Прошла через центральный холл, где мраморная скульптура главнокомандующего держала огромный алфавит, постояла у регистратуры новых знаний. Затем свернула у горшка с бумажным фикусом и попала на туристический маршрут. Суда приводили всех курсантов педагогических училищ, чтобы показать какой правильный путь они избрали.
Маршрут повел Майю серыми коридорами, украшенными посмертными масками выдающихся педагогов. Мимо предупреждений «с туристической тропы не сходить», мимо макетов прекрасной школы будущего с вышками и бойницами, мимо музея главных завоеваний отечественной педагогики. Вскоре маршрут завел девушку в живой уголок. Там она увидела огромную, незапертую клетку, внутри которой уместился кабинет со всеми удобствами. С потертым ковром, деревянным книжным шкафом и печатной машинкой на письменном столе. На вершине шкафа расположилась гордость дома Учителя – павиан по имени Кузя. Сестра Майя поздоровалась с Кузей приветливо, а ученый павиан в ответ глянул на нее свысока и разогнал блох на спине, почесав ее учебником литературы.
Вскоре девушка свернула не туда - любопытство завело ее на запретную территорию. Туда, где по слухам находилась оружейная «военного времени», бомбоубежище для избранных учителей, склад колючей проволоки для перевода системы образования на строгий режим и убежище коменданта с тревожной кнопкой. Там же находился крематорий для вредных наук и медицинское крыло, где лечились неблагонадежные, слетевшие с образовательных катушек преподаватели.
- Стой! Кто идет? - девушка услышала суровый голос. – Предъяви пропуск.
Впереди находился пост. На посту стоял часовой в одном ботинке. Другой ботинок он держал в руке. Еще секунду назад, часовой пытался затянуть порванный шнурок узлом, а теперь смотрел лениво на нарушительницу. Майя обезоруживающе улыбнулась, но получилось не очень искренне. Тогда часовой бросил в нее ботинок и прикоснулся демонстративно к электрошокеру на поясе. Увернувшись от летящего каблука, Майя попятилась назад. Вслепую добралась до ближайшего поворота, а там резко развернулась и бросилась к выходу.
- Сейчас током шарахну, - весело крикнул часовой, придав незваной гостье ускорение, но сам никуда не побежал.
Промчавшись серыми коридорами на высокой скорости, Майя быстро вернулась к спасительному туристическому маршруту. И там, пробегая мимо клетки со всеми удобствами, она успела заметить, как ученый павиан мастурбировал, сидя верхом на пишущей машинке. При этом на косматой морде Кузи застыла гримаса неразумного существа.
Вернувшись в зал ожидания, Майя не обнаружила коллег по родительскому цеху. Лавочка, где еще недавно бурчал дед Феликс оказалась пустой.
- Где вы ходите? – спросила с укором дежурная Алиса. – Ваши давно на дне, у колодца.
Учительница младших классов в чине капитана указала сестре Майе на массивную стальную дверь со странной, похожей на неуместную шутку надписью – «рай начинается с вешалки». Сразу за ней блестела медными перилами старая винтовая лестница.
- Поспешите, а то ритуал пройдет без вас, - скомандовала дежурная. – И напомните главе комитета, что времени на торжественные речи нет. За вами еще десяток групп. Отправку следует провести в сокращенном варианте. Хранитель благонадежных знаний проконтролирует.
С замиранием сердца, Майя спустилась на дно по винтовой лестнице. На некоторых ступеньках ей казалось, что древняя конструкция вот-вот рухнет под ее незначительным, как она считала, весом. Оказавшись внизу, она оглянулась кругом. На плохо освященной тусклыми фонарями площадке жили тени. Плясали под потолком, залезали под одежду, ложились темными пятнами на лица. Покрытые вековой плесенью стены были украшены древними педагогическими плакатами, что призывали не только учиться жизни, но и вовремя умирать. На сырой земле валялся грязный, затоптанный пожарный щит и план эвакуации.
Участники родительского комитета стояли на своих местах вокруг черной, будто пасть кальмара дыры колодца знаний. Заваленный по шею цветами Генрих Ильич висел над колодцем в неудобной железной корзине. Заметив опоздавшую Майю мама Алевтина посмотрела на девушку хмуро и достала из кармана листок с торжественной речью. Три дня она с волнением подбирала прощальные слова, но теперь приходилось из-за спешки оставить их непроизнесенными. Мама Алевтина раздраженно скомкала прощальный лист, превратив его в ненужную бумажку и бросила в черную дыру. В колодце что-то зашуршало. Еле слышно зашипело, затрещало, забулькало. С глубины поднялся запах тухлятины. Сестра Майя непроизвольно поморщилась, а глава комитета махнула рукой. Папа Леонид принялся с усилием крутить изогнутую рукоятку подъемного механизма. Цепь пришла в движение, и корзина с учителем астрономии стала опускаться в колодец, издавая по дороге неприятный скрежет.
От резкого звука Генрих Ильич проснулся. Протер глаза, но так и не понял где он находится. Тогда он сбросил с себя цветы, поднялся в полный рост и заглянул в бездну колодца. От того, что он увидел, опьянение сменилось страхом. Учитель астрономии инстинктивно ухватился за цепь, как космонавт за трос безопасности и качнул корзину вправо. Затем влево и опять вправо. Вскоре эффект качелей закружил Генриха Ильича над головами родительского комитета. Из колодезных глубин вылетел рой жужжащих насекомых, похожих на болотных светлячков. Они зарылись в человеческие волосы и принесли с собой новую волну тухлой вони. Все зажали носы, включая папу Леонида. Оставленная без присмотра рукоятка дернулась и дала обратный ход. Под нагрузкой качающейся корзины механизм накренился вбок и пропел песню ржавого металлолома. На эти звуки, словно на приманку, вылетел еще один жужжащий рой и направился в сторону Майи. Девушку с непривычки затошнило. Безуспешно пытаясь унять позывы к рвоте, она прижала ладони ко рту.
- Не блюй в колодец, - успела крикнуть тетка Тамара, но было уже поздно. Сестра Майя склонилась над бездонной дырой.
И тут, с урчанием голодного желудка, из колодца знаний вынырнуло щупальце хранителя. Длинное, скользкое, цвета сгнившего абрикоса. Оно метнулось к корзине с учителем, но в последний момент промахнулось. Выпустив от негодования вонючий дым, щупальце забилось словно в припадке и схватило первое что ей попалось на пути - шею деда Феликса. Оно обхватило ее не слишком бережно и потащило самого старшего «родителя» на глубину. Испуганная Майя опрокинулась на землю. Ей показалось что она заметила на змееподобном отростке хранителя острые рыболовные крючки.
Пока остальные участники комитета пытаясь разглядеть в глубине колодца склочного старика, Генрих Ильич выпрыгнул с трудом из корзины и рванул по винтовой лестнице наверх. В тот же момент, хранитель выплюнул с неприязнью деда Феликса. Приземлившись на схему эвакуации старик злобно выругался и указал коллегам на убегающего из «рая» астронома.
- Держите его! – крикнул он, стирая со лба колодезную тину.
Родительский комитет не мешкая побежал за учителем.
В итоге, Генриха Ильича нашли в клетке с павианом. Он прятался в тени книжного шкафа и умолял жестами ученого Кузю его не выдавать. После того, как гордость дома Учителя указал на беглеца волосатым пальцем, преподавателя астрономии отправили наконец на пенсию. А родительский комитет еще долго потом подписывал документы о неразглашении и слушал лекцию на тему «наука патриотизма, как лучший проводник в рай».
Сестра Майя вернулась домой около полуночи. Заварила себе жасминовый чай, но в последний момент решила выпить водки. После третьей рюмки уставшая девушка расстелила постель и села у окна. До самого утра она смотрела на городские огни, сравнивая их с болотными светлячками и думала, что быть учителем ей больше не хочется.