Зимой 1986-87 гг. меня отправили на два месяца в Москву на повышение квалификации (ФПК), одновременно и еще одного педагога с нашей кафедры, что было странно, занятия-то в ВУЗе продолжаются, но такова была разнарядка.
Зима выдалась в тот год необычайно морозной, температура днем доходила до 30 градусов ниже нуля, для жителя Ташкента это было кошмарным ужасом. Конечно, мое бельгийское « зимнее» пальто с норковым воротником и на «рыбьем меху» и тонкие колготки для такой зимы не годились, но купить тогда даже и в Москве новую зимнюю одежду было проблематичным. Куча свитеров как сорок одежек, пуховые платки, а вот с тонкими колготками была катастрофа: брюки как-то тогда в моде для женщин зрелого возраста не очень носили, джинсы только маленьких размеров, короче: беда.
Когда я приехала встречать Новый год к родственникам, укутанная для путешествия в Арктику, моя родственница позвала мужа: «Володя, иди посмотри, как французы в 1812 году из Москвы отступали».
Меня поселили в общежитие 1-го Московского мединститута. Был такой старый дворик-каре между улицами Малой Пироговкой и улицей Усачева, говорили, что это бывший доходный дом, в котором еще Григорий Распутин какое-то время жил. Стены там были такой толщины, что между оконными рамами можно было продукты хранить и в помещении мы не мерзли, но выходить на улицу все же приходилось.
Мои попытки в свободное время посидеть во Всесоюзной медицинской библиотеке на метро Профсоюзная, закончились провалом, там был такой холод, что я ручку в руках удержать не могла.
Как-то мы были по каким-то делам с моим коллегой Сашей в центре, на ул. Горького, замерзли страшно и он меня уговорил зайти погреться к тете Соне, его тетке, земля ей пухом, которая жила во дворе большого дома с аркой, на углу ул. Горького ( тогда еще или уже не Тверской) и Гоголевского бульвара, где находился магазин «Армения».
Позднее я узнала, что в этом доме жили многие артисты.
Тетка, которая Сашу и воспитывала после смерти своей сестры с его детских лет, приняла нас очень гостеприимно. Я долго «вытирала ноги о коврик», извинялась за непрошенный визит, но тетя Соня меня как-то сразу приняла и сказала, что я всегда могу к ней заходить, оказавшись поблизости, даже и без Саши.
Слышала я неоднократно, что москвичи не очень гостеприимны, особенно по отношению к провинциалам, но после такого теплого приема, я отогрелась и расслабилась.
Через несколько дней я направлялась по улице Горького в сторону площади Пушкина, где у меня была назначена деловая встреча и проходила мимо дома тети Сони.
Зимой, в Москве темнеет рано, да и гололедица не исключена, я шла и смотрела себе под ноги и чуть не влетела какому-то мужику головой в живот, был он высокого роста и уступить дорогу женщине или просто обогнуть ее даже и не попытался.
Только я хотела извиниться, подняла глаза и в первый момент уставилась на мужчину, отчаянно пытаясь понять, откуда я его знаю.
И только увидев характерно и надменно выпяченную губу, я сообразила: Валентин Гафт.
Артистом он был прекрасным, эпиграммы его были сколь остроумны, столь и злы, «ради красного словца он не щадил родного отца», о его человеческих качествах мне сказать нечего, но тут он, видно, ожидал восторженного поведения поклонницы, смотрел зло и надменно.
Я не доставила ему удовольствия узнавания, буркнула « извините» и пошла.
Но настроение стало под стать злому морозу.
Вот такая встреча со знаменитым артистом.