Из книги "Корреспондентские застольные"
Что и говорить, остроумная телеграмма. Заместитель редактора перечитал её ещё раз и озадачился:
— Хм… Ну и что это должно означать?
Текст — короткая строчка из пяти слов и одного предлога — гласил:
«Держитесь стойко, к вам едет Стойко».
— И кто такой этот Стойко? Или, может, эта Стойко?
— А откуда телеграмма-то?
— Из Киева. Чёрт те что!
— И вот именно нам отправлена? В редакцию?
— Ну да. На имя редактора, который, как назло, вчера в командировку убыл, как вы знаете. А поскольку телеграмма обыкновенная почтовая, не секретная и нет в ней ничего личного, то я и получил, как временно исполняющий обязанности. Под роспись. Её же в управление доставили. И что я теперь должен в связи с этим делать? Дурацкая какая-то ситуация…
А что тут сделаешь-то? Коллектив, собранный на редакционную летучку и между делом ознакомленный с киевским посланием, единогласно посоветовал заму… не делать ничего. И ждать. Приезда этого (этой) Стойко, который (которая) всё и объяснит. И ждать возвращения редактора, который явно знает, что сия шарада означает. Интересно, кто приедет первым?
…Чемпионом оказался среднего роста плотный, очень серьёзного вида майор Виктор Юрьевич Стойко, опередивший нашего вернувшегося в тот же день начальника буквально на несколько часов. Как следовало из привезённых бумаг, майор прибыл на должность ответственного секретаря. Ответсек — третье по значимости лицо в редакции. От него зависит очень многое, но не всё, конечно. Иначе его называли бы редактором.
Попозже я вам расскажу чуть подробнее о многотрудных буднях ответственного секретаря. Постепенно расскажу, не за один раз.
После энергичного экспресс-знакомства с коллективом и непродолжительного похода по немногочисленным кабинетам, Стойко направился в отдел кадров, где по известным служебным причинам завис на два часа. Затем настало время обеда, а он совершенно официально длился в управлении Краснознамённого Среднеазиатского пограничного округа тоже ровно два часа, поскольку своей столовой тогда ещё не было, и многие офицеры ходили в городские кафе и столовые. А там длинные очереди. И ходить туда-сюда в условиях адской жары (сорок пять в тени) тоже весьма утомительно.
Когда все отобедали, Виктор Юрьевич собрал коллектив в одном из кабинетов.
Признайтесь, вы сейчас приятно подумали о том, что новый офицер намеревается проставиться по случаю прибытия. «Прописку» получить, как говорится. Ну так вы ошиблись. Как и мы тогда.
…Стойко сначала утвердился за любезно предоставленным ему во временную аренду столом, переложил зачем-то стопку стандартных листов с левого угла на правый, отодвинул в сторону пишущую машинку и… Воздвигся во весь рост. Вознёсся телесно и навис над нами, жалкими неудачниками. Окинул собравшихся жёстким взглядом, свернул вдруг губы в трубочку и втянул воздух. С еле слышным свистом. Потом коротко ещё раз представился и кинул в коллектив желчный вопрос:
— А почему это в редакции так много народу?
Все на секундочку опешили, а потом зам с лёгкой недоумевающей улыбкой коротко ответил:
— Согласно штату.
— Я не это имел в виду. Почему все не в командировках?
— А одновременно все и не могут быть в командировках. Надо же кому-то непосредственно и газетой заниматься. Каждый божий день. К тому же двое только что вернулись, теперь пишут материалы.
Потом уязвлённый коллектив пытался разъяснить, вдолбить, развеять завесу тайны над принципами работы редакции окружной газеты. Но Виктор Юрьевич сворачивал губы трубочкой, свистел в себя воздух и настаивал на том, что «нечего тут делать такой оравой». Корреспонденты, начальники отделов кипели, а зам откровенно развлекался, наблюдая этот драматический спектакль из первого ряда. Как раз в этот момент дверь тихонько отворилась, и в просвет ловко проскользнул редактор, только что прибывший из командировки. Он скромно примостился на стуле возле двери и весь обратился в слух. А произошло это как раз в тот момент, когда суровый киевский засланец взялся решительно отправлять в командировку сдержанно веселящегося зама. Виктор Юрьевич прервался:
— А вы кто? — обратился деловито и напористо к новому персонажу.
— Редактор, — скромно ответствовал наш начальник. — Из командировки прибыл.
— Вот! Товарищ редактор показывает вам пример. Ну всё, хватит воду в ступе толочь. Чтобы завтра же все отправились на границу!
Пришлось-таки товарищу редактору срочно внести… некоторые коррективы в ход собрания, распустив офицеров и прапорщиков по рабочим местам. А самому вместе с замом и деловым майором удалиться к себе в кабинет. Что там было, зам потом пояснил несколькими фразами:
— Понимаете, Стойко полагал, что он здесь главный. Ответственный секретарь! Не хухры-мухры. По аналогии, видимо, с генеральным секретарём ЦК КПСС!
— Да откуда он такой взялся, что ни черта не знает про газету?!
— А он отовсюду.
— В смысле?
— В прямом. Он уже, как выяснилось, много разных должностей в войсках перебрал! И нигде надолго не задерживался. Сплавляют его, куда могут. Но звания присваивают, тем не менее. И уволить-то не за что. Старается ведь человек.
Виктора Юрьевича на должности ответсека не утвердили. А вакансий начальника отдела в редакции не было. В деликатной форме прибывшему майору было указано: для начала придётся ездить в столь любезные его сердцу командировки, привозить оттуда материалы, заметки, снимки, а там, в перспективе, и о карьерном росте можно будет подумать.
Однако, выдавать «на гора» толковые читабельные тексты Стойко, как выяснилось, тоже не умел. Писал на стандартных листах такими огромными размашистыми буквами, что на одном листке помещалось от силы десять предложений. К тому же почти по диагонали! Да и ладно бы. Мало ли, какой у кого почерк. Это не главное. Но ЧТО киевлянин писал! И КАК он писал! Исполняющий обязанности ответственного секретаря офицер периодически зачитывал нам во время обеденного перерыва «избранные отрывки». Профессиональные юмористы немедленно удавились бы от зависти. Но в том-то и дело, что Виктор Юрьевич не юморил. Он творил предельно серьёзно. Старался человек!
«Факт исторический: в Туркмении ёлок нет. А Новый год встречать надо. Кто другой опечалился бы, но только не этот остроумный начальник клуба. Он смекалисто задумался и придумал, как тут быть. Так как цельнодеревянной ёлки не нашлось, сделали блочную — из длинной швабры и нескольких веников».
«На футбольном поле кипели страсти. Команды гоняли мяч, как настоящие. Были даже судьи и ворота с сетками. Зрители дружно болели за своих. Свистели, кричали, традиционно отправляли судью «на мыло». И тут-то и произошло то, что нельзя оставить в стороне. То есть без внимания со стороны политорганов. Чему не место среди комсомольцев и коммунистов. На стадион, как удар кувалды, как тяжёлый огромный пресс, который придавил всех, упало с трибуны после пропущенного гола нехорошее матерное слово!»
В подобном неподражаемом стиле были выдержаны почти все заметки и материалы майора Стойко. Хотя, чего уж теперь. Нас ведь предупреждали: держитесь стойко! Держались. Практически заново переписывая его нестандартные «труды». А порой и просто выкидывая принесённые не худенькие такие стопки исписанной бумаги. В тех случаях, когда даже правка-переделка не то, что не могла ничего изменить, но на это просто не хватало времени.
Однажды ИО ответсека в сердцах сладострастно разорвал на несколько клочков принесённую майором заметку и выбросил «останки» в мусорную корзину. Время поджимало. Эта заметка должна была «заткнуть дырку» на «горящей» первой полосе. ИО, ни на кого уже не надеясь, лихорадочно настрочил заметку сам и срочно отправил её в набор. Потом вдруг сунул руку в корзину, вытащил давешние клочки и принялся скрупулёзно выклеивать их на стандартном листе. Так было положено начало коллекции «шедевров» от Виктора Юрьевича. В трудные минуты обеденная громкая их читка веселила коллектив. И учила, как писать не надо. Не слишком с нашей стороны порядочно? Ну… наверное. А со стороны кадрового аппарата направлять такого «специалиста» в редакцию?
Правда, долго держаться нам всё же и не пришлось. Майора вскоре перевели заместителем начальника по политической части в одно из подразделений Отдельного контрольно-пропускного пункта «Ташкент». Как-то, наверное, он и там отличился. А может, как раз нашёл себя, и всё у него стало получаться? Дальнейший путь офицера мне, увы, не известен. Но умел, умел устроить себе полную приключений жизнь майор Виктор Стойко.
Однажды кто-то вроде бы даже слышал, как он не без некоторой внутренней гордости заявил:
— Нет такой должности в погранвойсках, которую я не мог бы занять.
А знаете, если и на самом деле такое заявил, то… не врал! Поскольку совершенно разные вещи — занимать должность и ей соответствовать.
А вдруг до генерала дослужился?!