Один процент

               

Я вам сейчас такое расскажу! Про войну… Только папа говорит, что рассказывать надо по-солдатски: коротко и ясно. А я ведь ещё не солдат. Поэтому маленько сегодня расскажу, да завтра маленько.
Перед самым Новым Годом папа повез нас с Кирилкой к дедушке в деревню:
- Хватит, - говорит, - вам в городе тоску томить… Ты, Максимка, следующей осенью пойдёшь в школу, не до гуляний будет, вот и попрыгаешь напоследок в сугроб! И Кирилка с тобой, за компанию.   
Дедушка, как увидел, что мы приехали, так ничего не сказал, а    пошёл в чулан наши старые санки искать. А бабушка сказала:
- Обрадовался дед вашему приезду! Оттого и молчит. Недовольный он бы много наговорил. …Батюшки, батюшки, Один процент он и есть Один процент! Слова ласкового не добьешься.               
Когда дедушка пишет нам письма, то всегда напоминает, что таких, как он, фронтовиков-то, всего один процент на белом свете остался. Вот его бабушка Одним процентом и зовет.
И пять дней мы с Кирилкой с сарая прыгали, так снег утоптали, что дедушка взял лопату и ещё снегу к сараю подсыпал. И мы опять принялись прыгать. И сегодня бы на тот сарай залезли,  да холодно  стало. Так мороз окошки разрисовал, что Кирилка сказал:
- Лучше будем дома сидеть! Смотреть волшебный телевизор. Я его сейчас сделаю!
 И на стекле самого большого окошка нацарапал квадратик. И мы стали  на ту царапку смотреть, ждать, когда мороз на ней новые завитушки нарисует. Ждали-ждали, пока бабушка не рассердилась:
- Марш от окошка, а то простудитесь!               
И поехали они с дедушкой в больницу: бабушке зубы лечить. В мороз, сказал дедушка, зубы у бабушек болят, как заводные!      
Мы еще маленько посмотрели Кирилкин телевизор, потом он и   говорит:
- Давай-ка лучше будем в футбол играть!             
Я и сам уже этом подумывал, да только мячика у нас не было. Тот, что мы привезли летом из города, изгрыз соседский Шарик. По правде его Фомкой зовут, но он такой круглый, что мы с Кирилкой стали звать его Шариком.
И Кирилка тоже вспомнил, что у нас мячика нет. Обиделся  на Шарика и стал грустным-прегрустным. Потом говорит:
- А я знаю, как можно самим мячики делать! Из шапок!   
- А чего из них делать-то? – возразил я. – Вон наши шапки, пинай да пинай!    
- Нет, - ответил Кирилка, - наши шапки мы ещё вчера  на улице испинали. Дедушка сказал, что там всего на два пинка осталось. А я совсем-совсем  ненужную шапку знаю! Она у бабушки в шкафу лежит.
 У Кирилки глаза на бойком месте, поэтому он все и видит. Достали мы ненужную шапку и давай ее пинать. Шапками-то, оказывается, много лучше в футбол играть, чем мячиками. Шапки под кровать не закатываются.
А тут и бабушка с дедушкой из больницы приехали:
- Силен мужик, - сказал дедушка, - а мороз все равно   сильнее! – Потом он ненужную шапку на полу приметил, подобрал ее и вздохнул: - Эх, увидел бы я, как вы её пинаете,  так всю бы рученьку об вас  обстукал!               
А бабушка, которая нас с Кирилкой всегда за наши игры похваливала, проворчала:    
- И сейчас бы ещё не поздно обстукать. – Это, видать, от больных зубов она сердитая стала. 
Но дедушка лишь расправил уши у ненужной шапки, полюбовался ею и сказал:
- Эхма - кутерьма, красив я молодым-то был! Не на один процент, а на все сто! …А вы ее пинать вздумали! Это же генеральская шапка! Она с войны у меня хранится. – И уселся на диван. Видимо, принялся войну вспоминать.      
Нечего себе! …Генеральская. Я даже локтем Кирилку подтолкнул:
- А ты говорил ненужная!      
И он разволновался. Подошел к дивану, уселся рядом с дедушкой:
- Ты, деда, генералом на войне был, да? – И как вздохнет. Это, знать, ему сильно стыдно стало. 
- Нет, хлопцы, далеко мне было до генерала! Лейтенантом я служил. -  Потом дедушка посмотрел на меня и говорит: - Ты чего, Максимка, стоишь? Садись-ка рядом! Сейчас всё про эту шапку расскажу.
Я ведь тогда совсем молодым был. Окончил школу, на курсы лейтенантов сходил   и сразу на фронт.  …И вот сидим мы как-то в обороне: роем окопы да силы копим. И так немецкий снайпер к нам пристрелялся, что хоть из окопа не высовывайся! …Высунешь консервную банку над окопом, а снайпер щелк – и нету её!
А однажды утром идёт наш командир по траншее, солнышко   ослепило, он пригнуться и забыл.
- Пригнись! – кричу ему.
Он нырк вниз. И я тоже вниз, да уже поздно было. Снайпер   быстрее меня оказался: чирк пулей по щеке! Но это ерунда – кровь-то, он  мне ухо у новой шапки прострелил! …Ну, думаю, гад такой, ещё наплачешься, попадёшься на костяной кулак!
Только недолго я горевал: бой начался. Так принялись все палить, что мне и не до шапки стало. …В ногу тогда меня   ранили, да в руку.
 Подлечили маленько в медсанбате и отправили своим ходом в госпиталь.   
- А как это своим ходом? – спросил Кирилка. – На ходулях что ли?         
- Сам ты «на ходулях»! – сказал я. Этот Кирилка всегда с   глупостями лезет. – Не мешай рассказывать!      
- Ну-ну, - успокоил нас дедушка, - горячие больно! – И пояснил: - Это значит, что на попутных машинах. …Так часто бывало: соберут человек пять, назначат старшего и вперёд!
Добрались мы до госпиталя, а там случилась заковыка! Старший-то опростоволосился: все документы наши потерял.   
- Идите, - говорит главный врач, - к коменданту гарнизона. Если разрешит: без документов примем.               
Ладно, согласились, только наш старший к коменданту ехать никак не хочет. Езжай, мол, ты, лейтенант! Молодой ещё, тебя комендант пожалеет, не будет наказывать.
Я и поехал. Добрался до комендатуры, а там стоп машина: не пускают меня к генералу! Пустяки, мол, всё это… Не пустяки, поясняю, а важное дело!  А то, что наш командир документы потерял, так нечаянный грех за грех не считается!
        И вот захожу к генералу в кабинет, докладываю. А он как он рассердится на нашего старшего:
        - Давай, - кричит, - его сюда! Задам ему перцу. – Потом посмотрел на меня повнимательней и даже ногами затопал: - Всяких, - говорит, - нерях видел, а такого - не приходилось! …Почему в рваной шапке ходишь?!   
         Стянул я с головы шапку, да ватку, что из прорехи торчала, принялся опять внутрь запихивать. Запихиваю и оправдываюсь:
         - Не я это, товарищ генерал, её порвал: немец… Снайпер! – и рассказал ему всё про тот случай.
         Тогда он перестал сердиться, подписал все бумаги и говорит:   
- Посиди, лейтенант, на диване, отдохни! В ногу, когда ранят – всегда больно. – А сам рядом со мной сел, вот так как мы сейчас с вами сидим и молчит. Сопит только. Но недолго он сидел, нельзя, видать, генералам подолгу сидеть, шагнул к вешалке, снял с неё вот эту шапку и говорит: - На, солдат! Носи… Сын у меня,  твой  ровесник, где-то воюет… А встретишь его, передай привет! – и отвернулся. 
Хорошо, думаю, что вот так-то обошлось: и документы получил, и шапку новую! Поспешил в госпиталь - ждут ведь бойцы-то. Вот, ребятишки, какая это шапка! …А вы футболить вздумали! Ты, поди, Максимка, придумал?
Хотел ему сказать, что это не я придумал, да не стал. Кирилка и так весь изруганный живет. Мама говорит, что он из-за этого и растёт медленно.
- Я, - говорю, - это придумал! Только я не буду больше шапками играть. Никогда-никогда! …А ты, деда, передал тот привет генеральскому сыну?   
- Нет, хлопцы, я ведь на фронт-то больше не попал. Лечили меня, лечили, да домой и отправили. А там уже война кончилась. Так и не передал я тот привет.      
- Он, наверное, тоже генералом стал. – Кирилка взял у дедушки   шапку, огладил ее ладошкой и надел на голову. 
И сразу стал похожим на солдата. Даже хотел к зеркалу подойти,   полюбоваться, да не пошел: и так всем известно, что любой в военной форме много красивее. А может, стал думать, как бы ему   попасть на настоящую войну, да тому генеральскому сыну отцовский привет и передать.
- Деда, - сказал я, - а если мы ему сейчас тот привет передадим? Напишем письмо на генеральскую работу: там ведь все знают, где его сын живёт?               
Дедушка посмотрел на меня и говорит:
- Ну ты, Максимка, молодец! И как я сам не догадался об этом? А, может быть, и шапку ему пошлем – в память об отце. И в гости к нему съездим. Нас ведь, фронтовиков-то, - поднял вверх указательный палец, - всего один процент остался! …А когда писать будем, сейчас? – Но, тут же, сам себя остановил: - Нет, брат! Кирилка наш уже окуней ловит. Спит, говорю! Нельзя без него    такие важные письма писать. …Ложись-ка тоже, а как проснетесь -   так за стол и усядемся.   
Я лег возле Кирилки и тоже уснул. Совсем ненадолго. Лишь бы время быстрее шло. И увидел во сне того лейтенанта, комендантского сына.
А он и вправду генералом стал. Только весь седой почему-то. Грудь у него в орденах, а на голове - шапка. Та самая, которую дедушка с войны принес. И дедушка рядом с ним стоит. Потом он поправил на генерале шапку и говорит:
- В самую пору вам, товарищ генерал, шапка пришлась! Эх, удалец, какой получился! Нас ведь, ладных таких, всего один процент остался.