Хотя разоблачения, которые уже были сделаны в британском
Палата общин пролила некоторый свет на международные интриги, которые осложнили ход войны на Кубе, трагическое событие, которое заставило Соединенные Штаты обнажить меч против Испании по сей день остается глубокой загадкой.Правда об уничтожении военного корабля Соединенных Штатов
_Maine_ на рейде Гаваны полностью известна только двум ныне живущим людям. Один из этих двоих дал обет вечного тишина в монастыре Ла Трапп, и его имя уже забыто миром. Возможно, я вызову некоторое удивление, когда осмелюсь утверждать, что если бы я покинул свой отель на десять минут раньше в одну памятную ночь в 1898 году, испанский флаг все еще развевался бы над
гаванской цитаделью.
Необычайное приключение, которое я намерен вам рассказать, имел свои
отправной точкой в Париже, который в значительной степени
посредничества в международной политике-дипломатический обмен
где представители держав, и звук друг друга
умы. По этой причине высшим постом на дипломатической службе
каждой страны по-прежнему является посольство в Париже, хотя саму Францию
сегодня едва ли можно назвать державой первой величины.
Как всем известно, именно Париж был ареной длительных переговоров между представителями кубинских повстанцев и правительством Мадрида по вопросу об условиях, которые должны быть согласованы.
предоставлено Испанией ее недовольной колонии. В ходе этих переговоров
также хорошо известно, что кубинские делегаты получили моральную
поддержку Соединенных Штатов; но общеизвестно, что Испанское правительство действует на протяжении в консультации с Европейских Держав.
Я наблюдал за переговорами без особого интереса,
разделяя, как и я, общее впечатление о том, что Испания вскоре уступит.
когда однажды утром я был удивлен, получив визит очень примечательного персонажа.Людвиг Келер был баварцем, который начал свою жизнь как кандидат в священники. Священник. Позорное дело, подробностей которого я
так и не узнал, стало причиной его увольнения из семинарии, и,
после того как он некоторое время скитался по миру и вращался в очень сомнительных кругах компанию, он внезапно появился в Берлине в образе полицейского агента.Точный характер услуг, которые он оказывал полиции
было загадкой, но у меня сложилась теория, что он был нанят в качестве
шпиона немецких католиков, чья привязанность к Дому
В Берлине всегда подозревали Гогенцоллерна.
Присутствие этого человека в Париже само по себе было необычным событием.
Мне не приходило в голову связать это с испано-американским вопросом,
и то по очень простой причине. Германия - единственная страна в
Европе, у которой никогда не было ни пяди земли в Новом Свете.
Испания, Португалия, Англия, Франция и даже Голландия и Дания
водрузили свои флаги по ту сторону Атлантики, но немец Михаэль
довольствовался тем, что оставался дома, в то время как его соседи колонизировали земной шар.Я принял Келера холодно. Мое знакомство с ним было чисто профессиональным- он был человеком, которому я глубоко не доверял.
Как только я смог сделать это без откровенной грубости, я предложил ему
объяснить цель своего визита.
‘Это конфиденциального характера", - начал баварец. ‘ Могу я
заверить себя, что наш разговор останется тайной между нами двумя?
Я глубоко поклонился.- Это всегда понимал, где я обеспокоен. Человек, который желает чтобы быть надежным, должно начинаться с установления репутацию тайны’.Келер удовлетворился этим заверением, каким бы сухим оно ни было.
‘Благодарю вас, месье В.". Ваша репутация настолько отлажена
что я не имел никакого намерения, кроме как спросить, были ли вы готовы
получите предложения я пришел сделать?’‘ Продолжайте, герр Келер, если будете так добры.‘Вы изучили, не сомневаюсь, что правительство Испании достигла
его ум, признать условия потребовали кубинцы от Соединенных Штатов?’
Хотя я не был в курсе, что вещи достигли этой точки, я сделал
не допускать Кехлер, чтобы увидеть, что он дал мне никакой информации.
‘Этим актом, ’ продолжил он, ‘ американцы фактически заявили,
что ни одна европейская держава не имеет права вторгаться в их полушарие
без их разрешения’.‘ Все это хорошо известно, герр Келер.
‘Тогда возникает вопрос, позволят ли европейские державы
изгнать себя одну за другой, или же путем смелой комбинации они заставят Соединенные Штаты уважать международное право’.
‘Такая комбинация была бы неуместна в данный момент, потому что
Британцы остались бы в стороне’.
‘Потому что они рассматривают борьбу как борьбу между испанцами и
Кубинский, ’ быстро возразил Келер. - Но давайте предположим, что будет
война, в которой Соединенные Штаты участвовали против Испании?
- Вы только что сказали, что такой войны не будет.
‘Война всегда возможна, при условии, что те, кто заинтересован в ее развязывании, не слишком щепетильны’.Этот зловещий язык в конце концов убедил меня, что баварец пришел ко мне не просто так. Я решил выманить его наружу.
‘ При условии, что такая война действительно начнется, я согласен, что некоторая комбинация от имени Испании могла бы быть возможной, ’ пробормотал я, как будто анализируя ситуацию в уме. ‘ Но где же это
правительство, достаточно серьезное, чтобы взять на себя такую ужасную
ответственность?‘Это, что правительство,’ Келер ответил, что видит ее субъектов уходя в большем количестве каждый год, но оглядывается в
напрасно некоторые незанятые области, в отношении которых для прямого потока
эмиграции.’‘ Вы имеете в виду Германию?
‘ Оглянемся вокруг, ’ продолжил он, едва заметив, что я перебил,
и мы видим, что все континенты застолбили заранее иные полномочия:
Азии, Англии и России, Африке, Англии и Франции, Северной
Америка, Англия и Соединенные Штаты, Австралия, Англия
в одиночку. Остается только Южная Америка, находящаяся во владении слабых
латиноамериканских рас, неспособных воспользоваться своими преимуществами, но которых защищают в их упадке хулиганы Вашингтона.’
‘Война, в которой Соединенные Штаты окажутся полностью оккупированными, была бы прекрасной возможностью для немецкого Михаэля водрузить свой штандарт в
Бразилии или Аргентине, насколько я понимаю’.Келер серьезно посмотрел на меня.‘Человек, который взял на себя задачу вести такую войну неизбежной,
без ущерба для экзальтированных особ, не разорится, он значительно заметил.
Я оглянулся на баварском прежде чем требовать--
‘ У вас есть какой-нибудь определенный план, который вы могли бы предложить мне?‘ Пока я не буду уверен, что вы согласны, - возразил он.
‘ Я не знаю, аккредитованы ли вы, ’ напомнил я ему.‘Какой орган я могу вам помочь?‘Императорский автограф просто."Невозможно".- Я привык доверять моим работодателям, - возразила я решительно. ‘ Я не могу действовать ни при каких других условиях.‘ Это окончательно?‘ Это окончательно.
‘ Тогда, боюсь, я могу только попросить вас забыть, что я отнял у вас
так много времени.Я позволил Келеру встать и уйти, не подав
ни малейшего знака. Как только он скрылся из виду, я подскочил к телефону
и позвонил агенту Сахарного треста.
Отказ герра Келера предоставить гарантию, о которой я просил
убедил меня в том, что он замышлял некий поступок, носящий характер
по меньшей мере сомнительный, если не преступный.
Это было бы бесполезно для меня, чтобы общаться моих подозрениях
Американский министр в Париже. Дипломатия Соединенных Штатов, тупой
и полагающийся на собственные силы, мало учитывает скрытые интриги
, которые пронизывают европейскую политику. Но правительство Вашингтона
было не единственным заинтересованным фактором. Европа начинает понимать, что
Европейский союз - это федерация, состоящая не столько из тех географических
подразделений, которые нарисованы разными цветами на карте и
называются Штатами, сколько из тех обширных организаций капитала, которые
контролируйте американскую избирательную систему и заполните Сенат своими делегатами. Небраска, Пенсильвания, Вирджиния, Иллинойс - это
просто названия для школьников; Серебряное кольцо, Стальной трест,
Хлопковый трест, Свиной трест - таковы истинные силы Америки.
На протяжении всех кубинских переговоров сахар и табак оставались неизменными.
Тресты были представлены в Париже агентами объектов, которые можно было бы
не допустить аннексии Кубы Соединенными Штатами, что будет,
конечно, имею в виду бесплатное посещение кубинского сахара и табачными изделиями в рынки. Адония Б. Агент по продаже сахара Стеарин был проницательным человеком, и я не сомневался, что найду в нем готового слушателя того, что я хотел сказать.
Не прошло и часа после ухода Келера, как мистер Стеарин сидел в моем
Офис. Мне приходилось тщательно выбирать слова, чтобы не нарушить обещание
тайна, в которую я был попутал.
‘ Я только что видел секретного агента, который хотел, чтобы я помог ему в одном деле. уловка, направленная на развязывание войны между Штатами и Испанией.Стеарин закатил глаза и задумчиво присвистнул.
‘ Кто его послал? -‘ Я не могу сказать. Он отказался назвать своего доверителя, и поэтому я бы не стал иметь с ним ничего общего.
Продавец сахара поджал губы и нахмурился.
‘ Полагаю, это уловка Багга, - пробормотал он.‘ Какого Багга?
‘ Только не говори, что не слышал о Багге-Милке У. Багг, Свинина
Человек Треста здесь? Я считаю Багга самым умным человеком в Чикаго,
а Чикаго - самый умный город в Штатах, а Штаты - это
самая умная страна на земле; так что вот вы где. ’
‘Человек, который пришел ко мне, - немец", - намекнул я.
‘Умный Багг", - был комментарий.
‘Он хотел, чтобы я думал, что он родом из Берлина’.
‘Багг действительно умен", - восхищенно выдохнул мистер Стеарин.
Было очевидно, что агент Сахарного треста не способен видеть дальше
фигуры своего соперника, которая заполняла его мысленный горизонт. Я
не счел нужным спорить по этому поводу.
‘Вопрос в том, хотите ли вы, чтобы это было остановлено?’ Сказал я.
Стеарин посмотрел на меня с чем-то вроде удивления.
‘Думаете, вы сможете?’ - коротко спросил он.
‘Я знаю человека, который работает. Я могу проследить за ним и выяснить, что он делает’.‘Вам придется действовать очень быстро", - парировал другой.
‘Когда этот человек ушел?’‘Всего час назад’,
Мистер Стеарин пристально посмотрел на меня, приводя в замешательство. Затем он медленно и выразительно заметил--- Если это игра, Багг, и вы дали ему старт через час, я рассчитать он будет открытие магазина в городе Гавана в этот день шесть месяцев.Было ясно, что Свиной трест мог все выиграть в войне,
в результате которой Сахарный трест мог все потерять. Но, несмотря на г-на
Уверены гарантии стеарин, я продолжала есть свое мнение о силе позади Герр Келер.- Ты хочешь, чтобы я играла?’ Я потребовал кратко.
‘ Я хочу, чтобы вы помогли... да. Продавец сахара достал свою
записную книжку и отсчитал банкноты на сумму десять тысяч
долларов. - Вы можете играть до этого, - добавил он, - и тут вы можете позволить я знаю, как в игре. Я предполагаю, что я должен купить один маленький совет свинина’.С этой безрадостной наблюдения, стеарин слева.
Мне не потребовалось много времени, чтобы определиться со своими планами. Поскольку было маловероятно, что Келер опасался слежки, было бы несложно
выследить его, и я сразу же отдал приказ своим сотрудникам об этом
эффект, в результате которого через несколько часов я узнал, что
Баварец остановился в отеле "Де Дез Эгль" и уезжает на Южном экспрессе в Мадрид.Теперь я решился на один из самых смелых и эффективных ударов в
мой репертуар. Я открыто отправился на вокзал, взял свой билет и
вошел в купе спального вагона, в котором Келер забронировал себе место.
На подлинное изумление баварца при виде меня я наткнулся с
притворством умеренного удивления с моей стороны.
‘ Так вы едете со мной? - Спросил я.‘С вами!’ - воскликнул Келер.
‘Похоже на то. Без сомнения, вас проинструктировали?’
Келер энергично отрицал это.
‘Но вы отказались участвовать в определенном проекте", - напомнил он мне.
‘Я выдвинул определенные условия, которые вы отказались выполнить, но
которые с тех пор были выполнены вашим доверителем’.
Баварец был поражен как громом. Я полагался на то, что он сообщил о своем
неспособность кого бы он ни послал его ко мне; и не было
ничего невозможного в предположении, что я имел в последствие было
подошли сразу.‘У вас есть учетные данные, я полагаю? - спросил он.
Я небрежно кивнул.‘ Возможно, вы убедите меня? - настаивал он.
‘ Вы уполномочены убеждать меня? ’ был мой ответ.‘ Вы знаете это - нет.
Я пожал плечами и промолчал.
Так началось самое необычное путешествие, которое я когда-либо совершал,
путешествие, которому было суждено закончиться только в Гаване. Через Францию
, Испанию и Атлантический океан мы путешествовали бок о бок, каждый
не желая упускать из виду другие; я решил это выяснить и
если есть возможность сорвать замыслы мой спутник, Кехлер, можете получить
определить, есть ли у меня был противник, соперник, или шпион установить над ним те, от имени которых он занимался.
На границе, в Андае, мне передали депешу через
окно кареты. Она была от Стеарина и содержала следующие слова,
ужасное значение которых мне предстояло узнать позже.--
"Военный корабль Соединенных Штатов" Мэн" прибыл в гавань Гаваны’. _
Агент Сахарного треста был слишком осторожен, чтобы сказать больше. Но это
было ясно, что он рассматривает это событие как ход в игре, которую ведут
великие тресты-экспортеры.С момента нашего прибытия в Мадрид я больше не мог
внимательно следить за Келером, хотя и по своего рода молчаливому соглашению
мы остановились в одном отеле. Я узнал, что он наносил визиты
провинциалам орденов иезуитов и францисканцев и был
допущен в качестве посетителя в один или два монастыря, и какое-то время я
у меня возникло искушение развеять свои подозрения и подумать, что баварец
занимался каким-то католическим шпионажем. Эти сомнения исчезли внезапно
рассеянный моей встречей с ним однажды во дворе отеля
одетый в одеяние священника - одеяние, которого он был
лишен из-за своего юношеского проступка.
Я не сомневался, что это платье было просто маскировкой и что
оно было надето с политической целью. Я подошел к нему и прошептал--
‘Мы все еще узнаем друг друга, или вы предпочитаете, чтобы мы встретились как
незнакомцы?’‘Я бы предпочел просто как попутчики", - ответил он.
На следующий день он исчез из отеля. Я заставил работать агентства, находящиеся в моем распоряжении, и без особого труда узнал, что
места были зарезервированы для лжесвященника и Сестры милосердия.
путешествовали под его защитой на борту испанского парохода, плывущего
из Кадиса в Гавану.
Излишне добавлять, что я был на борту одного парохода, когда она ушла
причалы и грудью волны открытого моря. Во время плавания у меня
было много возможностей наблюдать за Келером и его спутницей, которые
постоянно были вместе, вели долгие приватные беседы в уединенных
уголках судна. Монахиня, которую мне представили как сестру
Мари-Жозеф была бледной, хрупкой на вид девушкой лет двадцати,
с этим рассеянным выражением в глазах, которое свидетельствует о том, что разум колеблется между серьезностью и галлюцинацией.
Смутно, сквозь облака неуверенности, я начал понимать
что Келер обыскал монастыри Мадрида в поисках подходящего
инструмента и что он усердно работал, гипнотизируя несчастного
разум девушки, чтобы подготовить его к любому предложению, которое ему, возможно, придется сделать.
Прежде чем мы добрались до Кубы я ухитрился поговорить с сестрой отдельно. Я
нашли ее сдержанным и недоверчивым еретик, как она, видимо,
сказали, чтобы рассмотреть меня. О том, что я удовлетворил ее тем, что я был
воспитанная католичкой, она стала немного более общительной и
проявила необычайно искренний и преданный характер, но почти
болезненный в своем отвращении к протестантизму. Она выразила чувство
ужаса при мысли об американском господстве на католическом острове
Кубе, и напрасно я рассказывал ей о великодушии
толерантности, с которой относятся к нашей религии в Соединенных Штатах.
Я не осмелился спросить ее о предмете ее бесед с Келером.
Намекнуть на истинный характер баварца означало бы
попросту подорвать ее доверие к себе. Я решил приберечь свое
предпринимал усилия в этом направлении до нашего прибытия в Гавану, где я и был не сомневался, что смогу найти какого-нибудь ответственного священнослужителя который взялся бы за расследование прошлого Келера.
Тем временем я мог только ждать и наблюдать. Я был болезненно поражен
неуклонным ростом влияния лжесвященника
на свою жертву, которая, казалось, наконец-то реагировала на малейшее его слово или жест. Передо мной было зрелище возможной Терезы
или Елизаветы, постепенно превращающейся в Равайяка благодаря
ловким прикосновениям негодяя-полицейского агента.
Как только мы вошли в гавань, Келер и его спутник приготовились
к высадке. Я заметил, что в этот момент они разделились:
Сестра сошла на берег одна с большим сундуком-корзиной, в то время как ее
покровитель следовал на некотором расстоянии позади.
Они снова встретились в гостинице, в которой я сопровождал мужчина.
К этому времени я был вынужден определенная степень знакомства с
пара, хотя я был не прерывать близость их
частная полового акта. Я договорился, чтобы обеспечить себе комнату рядом с
Сестра, и я заметил с некоторым удивлением, что герр Келер была подана
в другом крыле здания.По случайному стечению обстоятельств мы обнаружили, что отель полон морских офицеров из _Maine_, которые выбрали его для своей штаб-квартиры, находясь на берегу.Вместо того чтобы сбить Келера с толку, это обстоятельство, казалось, доставило ему полное удовлетворение.
Он изо всех сил старался проявлять вежливость по отношению к американцам и быстро сблизился с некоторыми из них. Сестра Мария-Жозеф, напротив,
с другой стороны, держалась угрюмо в стороне, едва способная подавить некоторые признаки отвращения, которое внушал вид еретиков.
Визит _Maine_ был воспринят как мирный. Это был
демонстрация всему миру того, что отношения между Соединенными Штатами
Соединенные Штаты и Испания по-прежнему поддерживали идеальную дружбу, и
что бывшая Держава руководствовалась мирными мотивами в стремлении
добиться взаимопонимания между воинствующими кубинцами и метрополией.
Тем не менее, было опрометчивым поступком посылать военный корабль под флагом
Звездно-полосатого флота в гавань, кишащую
фанатичными испанцами, разъяренными вмешательством другой державы
между ними и их восставшими подданными. На самом деле это был
провокация, и неудивительно, что проницательный агент
Сахарного треста увидел в этом деле работу тех коммерческих
сил, чьи интересы лежали в направлении разрыва.
Верный своему предвзятому намерению, я воспользовался первой же возможностью, чтобы нанести визит высокопоставленному церковному деятелю в городе, чтобы предупредить его об истинном характере баварца.
Однако прием, оказанный мне, был холодным. Монсеньор Икс----
дал мне понять, что считает меня человеком назойливым.
‘ Могу я спросить, какой во всем этом ваш интерес? ’ потребовал он ответа, как только я сделал свое заявление.‘ Я представляю Сахарный трест, - сказал я ему.‘ Сахарный трест?
‘Производители сахара в США, которые опасаются
конкурс сахарного тростника, и поэтому выступают против
аннексия Кубы, который будет включать свободной торговли с островом,’
Я объяснил.
‘И вы предполагаете, что этот отец Келер...?’
‘ Герр Келер, ’ поправил я. ‘ Этот человек священник не больше, чем я.
Считается, что он является агентом Чикагского фонда, который желает
видеть Кубу в составе Союза.’
‘Мы выясним, священник ли он", - последовал ответ. ‘Прежде чем
он сможет отслужить мессу в этой епархии, ему придется обратиться за разрешением,
и предъявить документы о рукоположении’.
- Но если он не желает мессу? Если он просто ограничивает себя
к режиссуре сестры, которую он провел здесь?’
- В таком случае мы не можем вмешиваться. У нас больше нет доказательств, что она является
сестра, Чем что он-священник?’
Я дал монсеньор х---- негодующий взгляд, который он носил с прохладой.
‘ Кроме того, чего ты опасаешься? - Спросил он. ‘ Нельзя иметь дело с
воображаемыми опасностями.
‘Я уверен, что эти два человека решились на какое-то отчаянное предприятие
, что их присутствие в Гаване не сулит ничего хорошего делу
мира", - вот и все, что я смог сказать.
Священнослужитель сделал презрительный жест.
‘Мне кажется, что это дело касается полиции’,
сказал он тоном, который означал, что беседа подошла к концу.
Я вернулся к себе, в полной мере осознав трудность
любого эффективного действия. Обратиться в полицию значило бы просто
вызвать повторение пренебрежения, которое я только что получил от
церковная власть. Я мог полагаться только на свои собственные ресурсы.
Я отправил телеграмму Стеарину: ‘_ Военный агент здесь в качестве священника в сопровождении
монахини_’, - и стал ждать. Вполне возможно, что у Стеарина могли быть
связи, через которые можно было влиять на тех, кто имел власть в Церкви в Гаване
, и в этом случае я не сомневался, что монсеньор
Икс очень быстро заинтересовался бы деяниями ‘Отца’
Kehler.
Я едва ли могу сказать, чего именно я ожидал от этого события.
У меня была некоторая идея об убийстве, возможно, капитана корабля.
_Maine_, или, возможно, американского консула, написанного сестрой Мари-Жозеф.
День ото дня я замечал, что несчастная девушка становится все более и более.
возбужденная до предела энтузиазма, необходимого для совершения
какого-нибудь отвратительного поступка, подобного поступку Шарлотты Корде или Джудит.
Довольно любопытно, что бедная Сестра проявила склонность к моему обществу.
возможно, потому, что я был знакомым лицом. Она сидела рядом с
мной в гостиной отеля и рассказывала о своем монастыре, в
котором она получила образование и провела большую часть своей жизни.
[Иллюстрация: “Она рассказывала о своем монастыре”.]
Я узнал, что она была из знатного рода, оказанные бедных
опустошений, совершенных в ходе кубинского восстания, факт
что, возможно, помогло бы донимать ее дух. Но я искал напрасно
чтобы втянуть ее в любое излияний на тему о своей миссии в
Гавана. В момент, когда я коснулся этой темы, она стала тупой, и сделал
предлог, чтобы оставить меня.
В течение следующих нескольких дней я наблюдал, как близость между Келером
и американскими офицерами становилась все более тесной. Немец мог свободно говорить по-английски
, и это обстоятельство, естественно, рекомендовало его как
компаньон в месте, где испанский и французский языки являются чуть ли не единственным
языки известны жителям. Там был молодой лейтенант,
или младший лейтенант, в частности, который постоянно находился в компании Келера
, осматривая достопримечательности города или куря с ним на веранде
отеля. Подозревая, что мой мужчина был какой-то предмет в выращивании
этот лейтенант, я старался, чтобы познакомиться с ним лично, только
чтобы найти Мои достижения отпор таким образом, показал мне ясно, что
Келер заранее был на работе и пренебрежительно отзывался обо мне.
Однажды, стоя на веранде, я заметил, как эта пара вышла
вместе выходим из отеля и поворачиваем в сторону гавани. Я
последовал за ним на почтительном расстоянии и увидел, как офицер повел Келера
в лодку, управляемую матросами с _main_, на которой они отплыли
на корабль. Я стоял и наблюдал, и примерно через час я
увидел, как они возвращаются, на лице лжесвященника было серьезное выражение
.
Я воспользовался своим знакомством с ним, чтобы встретить эту пару, когда они
приземлились, и небрежно заговорил с ними.
"Вы были на корабле, чтобы осмотреть его?" Я бросил вызов.
Келер попытался пройти мимо, небрежно кивнув, но лейтенант, менее
сдержанный, выпрямился и сурово взглянул на меня.
‘Отец Келер был настолько добр, что навестил бедного моряка, который
лежит больной на борту", - сказал он тоном, явно предназначенным для упрека в моей
дерзости.
Я поклонился с притворным уважением. Но когда они продолжили свой путь, я
испытал чувство тревоги. Предлог, который был придуман для
офицера, был достаточно прозрачным, насколько я мог судить. Я
понял, что Келер неуклонно преследовал какой-то хорошо продуманный
план и что он организовал этот визит на военный корабль с
какой-то темной целью, раскрыть которую было моей обязанностью.
Я решил, наконец, с другом Кехлер был так сильно
предвзято, искать какой-то другой сотрудник, желательно командир,
и взять его под моим полным доверием. События, к сожалению, тоже двинулись
быстро для меня. В тот же вечер было уже поздно.
[Иллюстрация: “отец Кехлер был достаточно хорош, чтобы навестить бедных
моряк, который лежит больной на борту, - сказал он, таким тоном, очевидно
сказал: если послушаешь мою дерзость”.]
Проходя через прихожую по пути наверх, чтобы переодеться к ужину
, я был поражен видом корзины-сундука, принадлежащей
Сестра Мари-Жозеф стоял привязали вверх, готовый уйти. В
подножия лестницы я столкнулся сестра, очевидно,
подготовлен к вылету.
Она, казалось, была рада возможности попрощаться со мной.
‘ Я не забуду тебя, куда бы я ни направлялась, - сказала она со скорбной улыбкой.
она протянула руку.
‘Можно поинтересоваться, где это будет?’ Я осмелился спросить.
Она покачала головой.
‘Это дело долга. Я буду очень долгий путь, и вы будете
никогда не увидеть меня снова’.
И отец Кехлер, - я заставил себя сказать, ‘мне сопровождать вас?’
На мгновение на ее бледном лице промелькнуло выражение отвращения, почти отвращения.
- Нет, нет! - воскликнула она.
‘ Нет, нет! Падре внес свою лепту в то, чтобы вести меня до сих пор, и
нашел мне ситуацию, которую я искал. Я расстался с
теперь мы больше не имеем ничего общего друг с другом.’
Этот ответ освободил мой разум от тяжкого бремени. Я поспешно пришел к
выводу, что Келер, обнаружив, что способен осуществлять свои
проекты без посторонней помощи, решил обойтись без
неудобного союзника, и я был рад думать, что эта бедная девушка сможет
будьте избавлены от его злого влияния.
Какая слепота способны ли мы на те самые вещи, которые, кажется,
ярчайший тому, чтобы наши воспоминания!
Я принял меры предосторожности и удостоверился в бюро, что Келер
все еще остается в отеле, и я спустился к ужину с легким сердцем
.
Ряд американских офицеров ужинали в отеле
ночь. Представляется развлечением, идя вперед,
что некоторые испанские офицеры из гарнизона были братание с
их.
Келер, лишенный общества своего лейтенанта, сидел за маленьким
столиком в одиночестве, и я заметил, что он сильно пил, в то время как
его раскрасневшееся лицо и воспаленные глаза свидетельствовали о том, что он находится в состоянии сильного возбуждения.
я приписал это влиянию вина.
Я сел за другой столик и занялся попытками
распутать нити интриги, которая плелась вокруг
меня. Я бросил мысль или два после того, как бедная девушка, с кем я была
так странно связаны.
Поглощенный этими мыслями, я не заметил, как наступил вечер,
когда я постепенно пришел в себя из-за распада военной компании
вечеринка. Лейтенант, который выказывал ко мне такую сильную неприязнь,
поднялся со своего места и направился в мою сторону, взяв испанского офицера за
руку.
Когда они приблизились, я понял по его походке, что американец был
поражен здоровьем, которое он выпил. Я видел, как он меня
к своей спутнице, когда они приблизились, и он пробормотал что-то в
другой слух, который вызвал испанку в свою очередь на меня взгляд
могила отвращение.
Уязвленный этой невыносимой дерзостью, я вскочил на ноги и встал
перед лейтенантом.
‘ Вы хотите мне что-нибудь сказать, сэр? - Строго спросил я.
‘ Ничего. Я не разговариваю со шпионами, ’ последовал грубый ответ.
‘ Но вы берете их на борт корабля, охранять который - ваша обязанность, ’ возразил я.
Яростно возразил я, выведенный из себя.
Лейтенант в изумлении отпрянул.
- Я занял достойное священника, чтобы утешить умирающего человека ... одного из своих
вера, - он пробормотал.
‘Немецкий полицейский агент, переодетый священником, я полагаю, вы имеете в виду.
Шпион Келер?
Он начал сильно дрожать. ‘Но сестра! Медсестра!’
‘Сестра Мария-Жозеф! Что вы имеете в виду?’
‘ Она сейчас на борту, ухаживает за О'Каллаганом.
Настала моя очередь испуганно выругаться.
‘ Пойдем со мной. Немедленно поднимите меня на борт или отведите к вашему командиру
.’
- Мы поднимемся на борт, - сказал лейтенант успокоился.
Оглядевшись, я следовал за ним, я увидел, что Келер имел
исчез. Повинуясь общему инстинкту, мы ускорили шаг.
мы с лейтенантом почти бегом спустились к кромке воды.
‘Слава Богу!" - сорвалось с его губ, когда мы увидели величественное судно.
судно мирно стояло на якоре в спокойных водах залива,
ее мачты и башни четко вырисовывались на фоне ясного звездного неба, и
лишь несколько мерцающих огней выдавали присутствие двухсот человек
, которые спали под ее палубами. В тот же миг раздался струя
огонь, облако обломков и пыли крепится к небу и громовым
бум ошеломлен наши уши, и отправляли в акваторию залива мчится вверх по
наши ноги.
В _Maine_ нарушил, как мыльный пузырь. Я видел все в один миг ... в некоторые
темно так, что теперь никогда не будет раскрыта, сестра Мари-Жозеф был
взорвали _Maine_. Келер преуспел - я потерпел неудачу.
Мне было нелегко написать историю о том, что я считаю
величайшим провалом в моей карьере. Моя ошибка заключалась в том, что я вначале
отказался купить доверие Келера, воспользовавшись тем, что
пообещал помочь его предприятию.
Немедленно информация о катастрофе достигла Europe Stearine
отправил мне телеграмму, категорически требующую тишины. Это предписание, которое я
считаю утратившим силу в настоящее время по трем причинам:
истечение времени, смерть в бою лейтенанта... и живой
самоубийство закоренелого преступника, преследуемого ужасом собственного поступка,
в похожих на смерть монастырях Ла Трапп.
III
ТАЙНА КАПИТАНА ДРЕЙФУСА
Каждый должен чувствовать, что последнее слово еще не было сказано по этому
экстраординарному делу, которое потрясло Францию и Европу,
в конце XIX века, под названием
Дело Дрейфуса.
Это правда, что были приложены все усилия правительства
Республика, чтобы положить конец волнениям, которые грозили перерасти
в гражданскую войну. Была объявлена всеобщая амнистия; судам
было запрещено проводить какие-либо разбирательства, касающиеся
вины или невиновности капитана Дрейфуса, его обвинителей или его сторонников,
и к французской прессе был обращен призыв, во имя патриотизма,
закрыть свои колонки для любого дальнейшего обсуждения опасной темы.
Такая позиция, принятая для того, чтобы спасти Францию от распада,
не лишена определенного достоинства; но в то же время она ужасно
несправедлива. Это как если бы Франция повторила жертве дьявольского поступка
Запомнились слова: ‘Лучше, чтобы один человек умер за
народ’.
На одного человека в Европе, который в полном неведении истинного
мотивы, лежащие в этой мрачной трагедии, без сомнения, Дрейфус
сам. Эта молчаливая, заурядная фигура, внезапно возведенная
в положение преступника, мученика и героя, была всего лишь
волан, управляемый по воздуху невидимыми руками. Даже если бы он был
виновен в написании знаменитого бордеро - вопрос, который
Суд Ренна вынес положительное решение, - он, должно быть, сделал это по
приказу других, данному по причинам, которых он не понимал.
Следует помнить, что до и во время второго судебного процесса над
Дрейфусом самые энергичные усилия были предприняты в его защиту тремя
иностранными державами, входящими в Тройственный союз. Немецкий,
Австрийский и итальянский военные атташе, нарушив
этикет своего положения, отказались, каждый от своего личного слова
честь, любые сделки с предполагаемым шпионом.
Более того, я сам послал за парижским корреспондентом одной из
лондонских газет с высокой репутацией и уполномочил его сообщить своим
читателям, что сам германский император был готов лично
снять с обвиняемого обвинение в продаже информации
Германия.
Это предложение, сделанное в частном порядке президенту Франции, было отклонено по
тем же причинам, которые побудили правительство замять все это дело
. Но каждый разумный человек поймет, что он не стал бы
было сделано если не было больше поставлено на карту, чем свобода
малоизвестный капитан.
Моя собственная связь с "Аффером Дрейфусом" восходит ко времени
первого судебного процесса и приговора, когда театральное представление о
унижении несчастного офицера стало темой всеобщих
комментариев. В этот момент меня посетил полковник ----,
офицер, пользующийся большим доверием императора и в то время прикрепленный
к посольству Германии в Париже.
‘ Я пришел к вам, ’ объявил он, как только мы остались наедине.
‘ по приказу его Императорского Величества кайзера.
Я почтительно поклонился и ответил--
‘Я глубоко польщен этим новым доказательством доверия его Величества"
.
Полковник некоторое время рассматривал меня с некоторым любопытством.
‘Вы что-то вроде шпиона, не так ли?’ - спросил он.
Я отказался обижаться на этот тупой вопрос, так естественно на
часть солдат.
‘У каждого из нас есть своя роль, - пояснил я учтиво. "
Солдат сражается с врагом в открытом поле; человеку моей
профессии приходится сталкиваться с врагами, которые прячутся под землей’.
Полковник казался довольным.
‘Кайзер доверяет вам, для меня этого достаточно’, - заявил он. ‘Вы
не посмеете предать это доверие?
На этот раз я поднялся на ноги, суровый и презрительный.
‘ Я полагаю, вы пришли сюда не для того, чтобы оскорблять меня, полковник? Если вы
доставили инструкции от кайзера, будьте добры передать их
без комментариев; если нет, я займусь другими своими делами.’
На лице немца отразилось изумление от этого упрека. Он
поспешил пробормотать извинения, которые я выслушал молча.
‘ Его Величество желает, чтобы вы расследовали дело Аффера Дрейфуса от его имени
. Есть какой-то тайный мотив для дурной славы, которой они пользуются.
консультирую этого незадачливого шпиона, - произнося это слово, полковник бросил на меня встревоженный
взгляд, - и кайзер полон решимости
выяснить, что это такое. Похоже, что из нас делают что-то вроде
коня-преследователя в этом бизнесе; делается вид, что Дрейфус
был нашим агентом, что совершенно не соответствует действительности.’ Немец сардонически улыбнулся
и добавил: ‘Наша информация поступает к нам из
более высоких источников, чем простой капитан артиллерии, и мы можем получить столько,
за сколько захотим заплатить’.
‘Разве маловероятно , что Дрейфус может стать козлом отпущения в
другие - возможно, те высшие источники, на которые вы ссылаетесь?
Полковник покачал головой.
‘Это не объясняет настойчивости, с которой они пытаются
связать это дело с Германией. У меня есть информация, что руководители
французской армии заявляют, что Франция находится в реальной опасности.
Ожесточение, с которым нападают на Дрейфуса, объясняется, как они утверждают,
ощущением национальной опасности.
‘ И все это совершенно неправда, я правильно понимаю?
‘ Настолько неправда, что у меня есть основания предполагать, что Вильгельм II. имеет
особое желание примирить французов ... - Полковник замолчал
резко, как будто он собирался сказать слишком много.
‘ Очень хорошо. Затем я должен выяснить для его Величества как можно больше
об этом деле, и в частности, почему его пытаются представить как
Дрейфуса агентом Германии?
Полковник кивнул.
Передо мной была поставлена нелегкая задача; тем не менее, у меня была некоторая надежда на
успех. Так получилось, что я раньше имел сделок
конфиденциального характера с генерал Гарнье, один из самых выдающихся, если
не в последнюю очередь среди гонители Дрейфуса. Я имел
право обращаться к этому генералу как к другу, и у меня были причины
полагать, что он может быть готов открыть рот для
достаточное внимание.
Поэтому вскоре после отъезда полковника я прогулялся по городу
к частной резиденции генерала, недалеко от авеню Клиши. Гарнье
не было дома, но я оставила сообщение с консьержем, что
дилер в старинных монет, которые ранее продал ему Роман образцов
только полученный другим, который он хотел представить на
осмотр.
Как я и ожидал, это сообщение привело к желаемому результату:
Генерал Гарнье пришел ко мне в тот же вечер. Он пришел не для того, чтобы я публично
бюро, но в маленькой квартире в Латинском квартале, которое я арендую
для целей интервью с клиентами, которые не хотят, чтобы их
знакомство со мной, чтобы быть известным.
Было очевидно, что мой вызов раздосадовал, возможно, напугал его.
- А теперь, мсье Фау - - - - что это значит? - он бесновался, как я закрыл
за собой дверь.
‘ Это значит, месье Генерал, что я хочу задать вам вопрос,
но я не ожидаю, что вы ответите на него просто так.
Гарнье испытал явное облегчение, узнав, что я не посылал за ним
чтобы прибегнуть к шантажу. Но его ответ не был обнадеживающим.
‘ Боюсь, что вы напрасно доставили себе неприятности. В мои намерения не входит
продавать какую-либо информацию, которая не может быть предоставлена
открыто.
Я знал, что имею дело с слишком хорошо, чтобы принять этот ответ как
финал.
‘ Без сомнения, вы правы, напоминая мне, что к такому человеку, как вы,
следует подходить с большой осмотрительностью, ’ ответил я
со смесью вежливости и иронии.
Лицо Гарнье вспыхнуло.
‘ Я имею в виду то, что сказал, - подтвердил он. ‘ Вы не должны думать, что
сегодня вы имеете дело с полковником Гарнье. В моем положении нельзя
несет ответственность, к которой примешивается чувство чести
вы понимаете, М. В....?
Мой опыт не научил меня тому, что мужчины становятся более щепетильными по
повысили в звании полковника до генерала, но только
чтобы они стали более жадными. Я ответил--
- Я, конечно, понимаю, что одно другому не покупайте старинные монеты в то же
цена от старшего офицера, как от полевого сотрудника.’
Лицо мужа было предположить, смотрите из нерешительности.
‘От имени кого вы действуете на этот раз?’ потребовал ответа он.
‘Генерал, если бы кто-нибудь спросил меня раньше, откуда я достал
мои римские монеты, как ты думаешь, каким был бы мой ответ?
Гарнье задумчиво подергал себя за ус, нахмурившись из-за моего отказа.
в то же время это было доказательством того, что он может мне доверять.
[Иллюстрация: “Что касается этого ... невозможно!’ - воскликнул он энергично.
‘Это наш секрет - наш, вы понимаете’.]
‘Может быть, вы объясните мне, какую информацию вы ищете?’ - спросил он.
Бросаясь в кресло.
Я подумал, что битва выиграна, когда ответил:--
‘Это касается дела Дрейфуса’.
К моему удивлению, Гарнье ограниченной вне гнезда, в которые он
просто упал.
‘Что касается этого ... невозможно!’ - воскликнул он энергично. ‘Это наш
секрет - _ наш_, вы понимаете’.
Я выслушал это заявление с тайным ужасом. Он открыл
мне, что в судьбу Дрейфуса был каким-либо образом связана с
интерес главы французской армии, короче, с Гарнье
собственные; и от его тона у меня подозрение, что я был допрос
арка-плоттер.
Все еще оставался шанс, что он, возможно, захочет расстаться с секретом
, если будет уверен, что это не будет использовано против него.
‘Предположим, мне потребуется эта информация от имени дружественного монарха,
кто сам является солдатом и, возможно, готов дать слово
что это не должно быть использовано во вред вам?’
Гарнье смотрел на меня, словно хотел прочитать название этой
монарх в моих глазах.
- Невозможно, - повторил он, и в голосе его реального сожаления; ‘_twice
невозможно!_ И, словно желая убедить меня, что его отказ
не был недружелюбным, он добавил: ‘На этот раз речь идет не о буланже
’.
Понимая, что я не могу давить на него дальше, не показав своей руки
Я неохотно позволил Гарнье уйти. На самом деле он рассказал
мне больше, чем подозревал.
Во-первых, он убедил меня, что подозрения кайзера
не были пустыми, поскольку воспринял мой намек на то, что я действовал в интересах
иностранной державы. Если бы жестокий приговор Дрейфусу был
инспирирован злобой к непопулярному офицеру или желанием
найти козла отпущения для более крупных предателей; или если бы это был просто
эпизод в тайной дуэли между Церковью и масонами, как
сторонники Дрейфуса были склонны верить, не имел бы никакого значения.
в этом печальном "Дважды невозможно!" не было никакого смысла. Если бы Гарнье
отказались продавать свою тайну иностранной державе, я знала его достаточно хорошо
чтобы чувствовать себя уверенным, что это должно быть потому, что власть была в некотором роде
интересно, чтобы победить заговор от Garnier.
Но настоящий ключ был вложен в мои руки теми, ктоoncluding
слова-это не вопрос Буланже в этот раз.’
Такое словосочетание представляет собой загадку, в которой несколько мужчин в Европе
лучше, чем сам расшифровать.
Буланже был авантюристом, поднявшимся на волне народной симпатии,
который, казалось, в какой-то момент мог свергнуть республику и
заменить ее военной диктатурой с самим собой во главе. Он
потерпел неудачу, потому что был простым авантюристом, не представлявшим никаких
принципов, и которому не хватало того личного авторитета в армии, который
приобретается только успешным руководством на войне.
Тем не менее, его карьера выявила слабость Республики,
и доказала, что все, что было необходимо для ее падения
был союз между военной кастой и каким-то претендентом с
более существенные претензии, чем те, которые были выдвинуты криками парижской толпы
.
Каждый, кто хоть что-нибудь знает о Франции, знает, что солдаты
долгое время были недовольны властью юристов, что является необходимым
следствием республиканских институтов. Но слова Гарнье, если я
правильно их истолковал, показали, что урок Буланже
неудача была принята близко к сердцу, и что на этот раз военный
заговор, который, несомненно, существовал, нашел действительно грозного
номинального руководителя. Короче говоря, речь шла не о военном диктаторе,
а о монархе; не о Буланже, а о Бурбоне или Бонапарте.
Я оказался на пороге открытия первостепенной важности.
Для успеха такого военного переворота, о котором говорилось выше,
казались необходимыми только две вещи: кандидат и повод. Если бы
мой диагноз был верен, кандидат был бы найден в лице Филиппа
Орлеанского, представителя древней монархии, или Виктора
Наполеон, наследник Бонапартов. Повод должен был быть
предоставлен, возможно, затянувшейся войной за реванш!
Как только я привел свои мысли в некое подобие порядка, я решил
что моим следующим шагом должно быть выяснение, кто из двух претендентов,
которые, казалось, играли ведущую роль в таком заговоре,
был избранным. Герцог Орлеанский находился в это время в Англии,
в то время как дом принца Наполеона, как всем известно, находится в
окрестностях Брюсселя.
Я отправил двух своих самых доверенных подчиненных, одного в Бельгию,
а другой - в Англию, с инструкциями внимательно следить за
передвижениями обоих принцев и сообщать мне, если появятся какие-либо
признаки необычной активности, которые могли бы указывать на то, что готовится какой-то удар
.
В Париже я вел аналогичное наблюдение за штаб-квартирами партий
Роялистов и бонапартистов. Роялисты внушительны,
благодаря влиянию общества; но дело бонапартистов
представлено небольшой и редеющей кликой журналистов и
демагоги, которые изнуряют себя в попытках возродить
Легенда о Наполеоне, судя по их попугайному повторению слов
"Маренго" и "Аустерлиц".
Я не предполагал, что этой шумной фракции будет доверен
какой-либо важный секрет; и вскоре я убедился, что если военачальники
армии действительно задумали реставрацию, Бурбон или
Бонапартистские, они держали свой замысел полностью при себе.
Первые донесения, которые я получил от своих агентов за границей, были
обескураживающими. Претендент на бурбон, который не скрывает своих чувств и
ищет любую возможность рекламировать свою личность, на данный момент казался
довольно пассивным.
Принц Виктор Наполеон, человек совсем другого характера, который
максимально скрывается от общественного внимания, сознавая,
возможно, что он унаследовал часть непопулярности своего отца, был
также вел свою обычную тихую жизнь, и не было получено никаких доказательств
какой-либо секретной информации между ним и группой генералов, которые
контролировали французскую армию.
Дела были в таком положении, и я начал чувствовать
недовольный медленным ходом я делал, когда я был вдруг
звонил на телефон однажды вечером мой агент в Брюсселе, который
наконец-то для меня важные новости.
‘ Принц Виктор отправляется в Англию, ’ объявил он после того, как мы обменялись паролем.
- В Англию! - воскликнул он.
‘ В Англию! Это было возможно, что два соперника были готовы
встретиться? Я спросил себя. - Когда же он уехал?’
- Может быть, завтра. Его секретарь был бельгийским иностранных
Офис по выдаче паспортов.
‘В Англии паспортов не требуется", - ответил я, и у меня сразу же возникли подозрения.
"Вас обманули. Вы видели паспорт?" - Спросил я.
"Вы видели?’
‘ Нет. От слуг я узнал, что принц собирается в
Англию.
- Это слепой, не волнуйтесь. Держать в строжайшей бдительности, и не
разрешить ему покинуть Брюссель без тебя. Я пришел к следующему
на поезде.
Я дал отбой связи, и поспешил принять необходимые
препараты для путешествия из которых я не мог предвидеть конца.
По прибытии в бельгийскую столицу я был встречен моим верным слугой
, который сообщил мне со сверкающими глазами, что ему удалось,
с помощью взятки, выяснить у клерка в иностранной
В офисе сообщили, что графу де Сен-Полю выдан паспорт.
секретарь направляется в Берлин.
Если бы что-нибудь понадобилось, чтобы убедить меня в том, что путешествие принца
Наполеона имело серьезную цель, эти сокрытия сделали бы это
так. Теперь я был уверен, что я был на правильном пути, и я не
обиды, усталости, участвует в путешествие по Европе.
Я приказал Фуке, как звали моего человека, возобновить наблюдение за обителью
принца, пока я ждал на станции, с которой отправляется берлинский
экспресс. Было решено, что мы оба
отправимся тем же поездом, что и граф де Сен-Поль и его спутница
.
Заминки не произошло; принц в сопровождении своего секретаря и
моего агента прибыл должным образом, чтобы занять свои места в поезде, и
мы вчетвером вышли в столице Германии. Я потратил
это время на обдумывание плана действий. Я был так далек от того, чтобы
предвидеть истинную причину таинственного путешествия принца Наполеона,
что ожидал найти его на следующий день запертым с немецким
Император, оказавший мне доверие, в котором Гарнье отказал мне.
События оказались совсем иными.
Как только двое путешественников разместились в отеле,
куда, излишне говорить, мы их сопровождали, секретарь
был отправлен с поручением сам. Фуке, разумеется, последовал за ним.
и вернулся примерно через час с ошеломляющей информацией о том, что
секретарь был в российском посольстве.
Значение этого процесса сразу же дошло до меня. Настоящим
Пунктом назначения принца был не Берлин, а Петербург. Он был в Берлине
просто пробыл несколько часов, чтобы запутать следы,
и он отправил свой паспорт в посольство для _визирования_ в Россию.
Чтобы убедиться в правильности моего предположения, я решил
использовать мои подразумеваемые полномочия, чтобы действовать от имени правительства Германии
. Я приказал Фуке силой ворваться в квартиру графа
, объявить себя агентом берлинской полиции и
потребовать предъявить паспорт незнакомца. Уловка оказалась полностью
успешной, и я узнал, что к бумаге была прикреплена желтая печать с изображением русского Орла
.
Теперь моя собственная задача стала трудной и опасной. Хотя я
поддерживаю дружеские отношения с российской полицией, с которой я
часто сотрудничал, я знал, что они вряд ли потерпят мое
вторжение на их территорию в качестве шпиона иностранной державы. В
общаясь с половиной-регенерат дикари, как рабы, никто не знает
в какой форме их месть будет принимать, и Сибирь не та страна, в
который я когда-либо имел никакого желания находиться.
План, который возник у меня в голове, был дерзким,
но в таких ситуациях дерзость безопаснее малодушия. Я
отправил Фуке в штаб-квартиру берлинской полиции с
доносом на секретаря принца Наполеона за преступление
королевы Елизаветы Ii.
Оскорбление величества - это единственное преступление, к которому никогда не относятся легкомысленно в
Официальные помещения Германии. Информация Фуке была с готовностью принята к сведению
и офицер полиции незамедлительно прибыл в отель, вооруженный
ордером на арест путешественника.
М. R;millard, секретарь, протестовали напрасно, что он был
незнакомец, который только что час прибыл в Берлин, и уходит
Германия на следующий день; и что он никогда не был виновен ни в малейшей степени.
проявление неуважения к Вильгельму II.
‘Вы заявили, что император был болтуном", - сообщили ему.
‘Ах, но я имел в виду императора России", - резко возразил француз
.
‘Что, он еще и болтун?’ - воскликнул полицейский.
этот ответ, я полагаю, с тех пор стал знаменитым.
Но его изобретательность не смогла спасти незадачливого секретаря от ареста,
и граф де Сен-Поль оказался вынужден продолжить свое путешествие в одиночку.
путешествие. Мне оставалось завершить выполнение моего замысла
, заменив себя на месте месье Ремийяра.
Этот проект, который был бы за пределами полномочий обычного полицейского агента
, в моем случае стал возможным благодаря моим обширным
знаниям подпольной политики и репутации, которой я обладаю
стремись заслужить мужчину, на веру которого можно положиться.
Я отпустил Фуке, дальнейшее присутствие которого смутило бы меня,
и занял свое место в купе, зарезервированном для графа де Сен-Поля
в петербургском экспрессе.
В ответ на протест, с которым было воспринято мое вторжение, я
объяснил, что действую по приказу.
‘ Ваш попутчик арестован, господин граф, но
возможно, мне будет позволено заменить его.
‘ Я тоже арестован? Принц Виктор потребовал с
возмущение.
- Нисколько, - ответил я, - но ваши движения представляют интерес
немецкое правительство, точнее император, почтившим меня
с его личных поручений.
- Да что мои дела Его Императорского Величества? - осведомился
С беспокойством князь.
- Возможно, ничего, а может и большая. Вы, по крайней мере, позвольте,
_Monsieur Ле Comte_, что проезд через Германию-видимому,
участвовали с какой-то тайне’.
‘ Короче говоря...?
‘ Короче говоря, император будет рад удостоиться вашей чести.
доверие, монсеньор_.
Принц вздрогнул при этом титуле и стал пристально разглядывать мое лицо.
очевидно, он прикидывал в уме, как объяснить
рассказать о себе.
‘ Возможно, вам будет легче, - продолжал я, - если я скажу вам, что я
уже знаю почти все, что вы можете мне сообщить. Я М. В....’
При этом имени на лице принца Наполеона произошла перемена. Казалось, в его груди происходила безмолвная
борьба. Вскоре он поднял
свои глаза на мои.
[Иллюстрация: “Я тоже арестован?’ - Спросил принц Пьер с
некоторым возмущением ”.]
‘ Скажите мне, М. В., вы способны забыть на пару
часов, что являетесь доверенным лицом императора, и оказать мне услугу
своим бескорыстным советом?
‘Я полагаю, что да, при условии, что ваше высочество не попросит меня об этом".
"Выдавать секреты, которые я получил от других’.
Принц принял это условие с откровенностью.
‘ По всей вероятности, вы в состоянии рассказать мне о
причинах этого путешествия больше, чем я знаю сам. Я отправляюсь, собственно говоря,
собственно говоря, в поисках информации.
Я спрятал как можно большее потрясение, которое в этом
признание вызвало у меня. До этого момента я, естественно, предполагал
что князь был уже на пути, чтобы посоветоваться с царем, и получить
его одобрение, как союзника Франции, любых замыслов, которые были в разработке
. Теперь я внезапно понял, что упустил из виду фактор в
ситуации, важность которого могла быть больше, чем у принца Виктора
собственная.
Едва ли нужно говорить, что я имею в виду его брата Людовика.
Перечисляя претендентов, чьи амбиции угрожают Республике,
Я, естественно, опустил этого принца, чьи притязания, казалось, были
затмеваемы притязаниями его старшего брата. Теперь я вспомнил его
популярность как молодого человека с самыми очаровательными манерами и
престиж, который он получил благодаря своему званию в Русской армии и
личная дружба царя.
Что было более возможным, чем то, что Гарнье и его товарищи, обойдя стороной
непривлекательного старейшину, должны были выбрать в качестве номинального руководителя
своей узурпации этого романтического персонажа, который был бы вдвойне
зависимый от них, потому что он был бы вдвойне узурпатором?
Эти размышления пронеслись в моей голове достаточно быстро, чтобы я успел
ответить без какой-либо заметной паузы--
‘Вы навестили своего брата?’
Принц Виктор кивнул, как будто это было само собой разумеющимся.
было легко заметить, что он испытал облегчение от возможности обсудить
ситуация была полной и откровенной с человеком опытным и состоятельным,
у которого, к тому же, не было причин принимать сторону своего брата.
Вкратце, его история сводилась к следующему:--
- Несколько лет назад, после смерти нашего отца, мой брат долго
консультации со мной по поводу перспектив нашей семьи. Он утверждал,
что он более популярен во Франции, чем я, и предположил, что
шансы на реставрацию Бонапарта повысятся, если я соглашусь
отречься от престола в его пользу. Я, естественно, отказался это сделать,
но он надавил на меня и заставил других членов семьи сделать то же самое.
то же самое, и, наконец, я уступил настолько, что сказал, что если бы существовала
существенная перспектива успеха, и это действительно зависело бы от меня
отказа от своих прав в пользу моего брата, я бы это сделал.
‘Когда я сказал это, я, конечно, думал, что это будет вопрос о
всенародном плебисците, подобном тому, который получил наш дядя, и что я должен быть
связан голосом большинства. Но с тех пор я видел, как
время от времени в парижских газетах появляются слухи, предполагающие,
что я не хотел настаивать на своих правах наследника великого
Наполеона. И вот в течение последних нескольких дней я получил письмо
от моего брата, сообщающего мне, что восстановление, наконец, возможно,
и призывающего меня выполнить свое обещание и публично отказаться от своих
претензий.
Я выслушал это замечательное заявление с живейшим интересом.
Это подтвердило мои подозрения почти по каждому пункту, хотя я все еще был
далек от ощущения, что получил полное решение проблемы
, поставленной передо мной Вильгельмом II.
Мой спутник ясно дал понять, что он не очень доволен
перспективой быть вытесненным своим младшим братом. Я учел
это чувство в совете, который я предложил.
‘Единственное, что вы сказали мне нового для меня, это тот факт, что
Принц Луи - человек, пользующийся благосклонностью заговорщиков", - сказал я. ‘ Я
знал, что существует какой-то подобный заговор, но, как и все остальные, я
считал само собой разумеющимся, что вы были единственным возможным кандидатом на пост президента
империи. Мой спутник возмущенно выдохнул.
‘Что касается успеха движения, то это весьма проблематично.
Вы не почувствуете особого удовлетворения, если совершите этот торжественный акт, только для того, чтобы
увидеть, как ваш брат на мгновение встанет на плечи толпы,
а затем исчезнет, как Буланже, оставив ваш Дом более убогим, чем
в настоящее время.
‘ Тогда что вы посоветуете мне сказать моему брату? ’ нетерпеливо спросил он.
‘ Я думаю, ваш курс совершенно ясен. Вы имеете право потребовать
в первую очередь, самую полную информацию. Если это вас удовлетворяет
успех вашего брата гарантирован, и никакие действия с вашей стороны
не могут помешать этому, тогда вы поступите благородно, поставив подпись
который вас ни в чем не обделит, и даст вам существенные основания
претендовать на его благодарность. Но если вы видите, что вас просят
вычеркнуть себя без достаточных оснований, вам остается только
объявите, что вы не убеждены, и опубликуйте манифест для ваших
сторонников во Франции, напомнив им, что вы по-прежнему являетесь главой
дома Бонапартов.’
Мой спутник воспринял это предложение со всеми признаками
удовлетворения. В течение оставшейся части путешествия я не упускал возможности
сыграть на той же струне и дать ему почувствовать, что
Я был, так сказать, его союзником, участвующим в разгроме заговора, который был направлен
гораздо больше против него, чем против Республики.
Когда мы достигли российской границы, мне не составило труда склонить
принц пропустил меня через барьер в качестве секретаря
Графа де Сен-Поля, и я, таким образом, въехал в Россию в полной безопасности, в
образе, который поразил бы Третью часть.
По прибытии в Петербург я спросил принца Наполеона, намерен ли он
поехать по адресу своего брата. Он гордо ответил--
‘Полагаю, я по-прежнему глава своего Дома. Было бы больше
подходит для меня, чтобы мой брат знал о моем приезде с тем, что он
можете подождать меня одну.
Я охотно поручил с доставкой из повестки.
Объявление о том , что я прибыл из Брюсселя, обеспечило мне мгновенное
допуск к присутствию принца Луи.
‘ Я имею честь выступать в качестве секретаря его Императорского высочества,
Принца Виктора Наполеона, - объяснил я.
‘ Ах! В таком случае, вы, без сомнения, привезли мне от него письмо?
‘ Я привез вашему высочеству простое послание. Принц желает видеть
вас.
‘Но я не могу покинуть Петербург - конечно, мой брат знает это!’
‘Он так хорошо знает, что он в Петербурге’.
Принц Людовик вскочил на ноги, как громом пораженный.
‘Виктор здесь! .. уже!’ - воскликнул он в замешательстве.
Вместо ответа я назвал отель, в котором мы остановились, объяснив
в то же время принц хотел строго сохранить свое инкогнито
.
Принц Луи приготовился сопровождать меня в отель в экипаже,
который доставил меня к нему домой. Пока мы ехали, он спросил--
- Ты в доверие моего брата?’
‘Я считаю, что мне очень нравится, что честь, - был мой ответ. ‘По крайней мере, я
ознакомившись с данным бизнес, который принес его сюда’.
‘ Может быть, вы расскажете мне что-нибудь о взглядах моего брата? - спросил он,
нащупывая свой путь.
‘Я думаю, его высочество ожидает получить полную информацию, прежде чем он
предпримет шаг, который будет бесповоротным’.
‘Ах!’
‘ Возможно, он думает, что вы были обмануты преувеличенными
обещаниями и что он имеет право запретить любую преждевременную попытку,
провал которой нанесет ущерб делу бонапартизма.
Принц Луи, покусывая усы с некоторым нетерпением.
- Мой брат не должен быть неразумным, - пробормотал он. ‘Никто никогда не
определенных успехов в этих попытках.’
- Если вы позволите мне сообщить вам, вы дадите ему полную катушку
возможность судить о ваших перспективах. Это будет серьезная вещь
для всех, если он был спровоцирован в какой-либо публичной демонстрации
против вас’.
Младший принц изменился в лице.
‘ Неужели это так серьезно? ’ воскликнул он. И в течение оставшейся части
поездки он продолжал погружаться в раздумья, только движение его
бровей выдавало внутреннюю тревогу.
Приветствие между братьями было сердечным, если не сказать нежным. Я
считал само собой разумеющимся, что я буду участником конференции, и
поскольку каждый брат верил, что я тайно дружу с ним, ни один из них
не предложил мне уйти в отставку.
Как только мы сели за стол, на который я разложил
бумагу, ручки и чернила, принц Виктор официально открыл
дискуссию.
Он говорил с большим достоинством и некоторым красноречием. Он относился к
неоспоримому факту, что он был единственным хранителем
авторитета великого Наполеона, имеющим право на абсолютное повиновение
каждого члена его Дома. Он отрицал какую-либо личных амбиций,
и указал на свое прежнее обещание, которое он охарактеризовал, как обещание
отречься, если бы он был убежден, что подобный шаг с его стороны был
действительно приведет к восстановлению империи.
Затем он заявил, что сохраняет за собой исключительное право решать, пришло ли
и когда время для этого шага, и намекнул, что это было
его долг, а также его права, активно вмешиваться, чтобы проверить любые
конструкции, которые он не одобрял. В заключение он исповедующих искренний
и сердечный интерес к судьбе своего брата, и приглашение князя
Луи довериться ему полностью, как в своего лучшего друга.
Это по-государственному избавление появился, чтобы вдохновить молодого князя
с искренним уважением. Казалось, он был сильно смущен в
начале своего ответа. Было непросто сказать своему старшему
брату, что ему отказали в пользу самого Луи.
После того, как он самым исчерпывающим образом признал притязания своего брата на
его послушание и благодарность, князь Луи приступил--
‘Государство Франции наглядно показывает, что наш дом имеет никаких шансов
успех конституционным путем. Республику можно ниспровергнуть только
действиями армии, которая воплощает дух нации
более верно, чем собрание провинциальных адвокатов и финансистов
которое называет себя Палатой депутатов. Армией будут руководить
ее начальники, и, следовательно, именно Штаб держит нашу судьбу
в своих руках. Генералы вполне естественно отдают предпочтение
солдату. Прошло уже почти шесть месяцев с тех пор, как ко мне впервые обратились в
величайшая тайна генерала Гарнье’.
У меня был величайшим трудом, не предавая свои эмоции в звук
это имя, так неразрывно связаны с делом Дрейфуса.
Гарнье сообщил мне, что он и его братья генералы решили
что настало время для революции, в которой они рассчитывали
получить поддержку Церкви и обездоленных. Он сказал:
они были полны решимости избежать второй катастрофы, подобной катастрофе с
шарлатаном Буланже, и поэтому они намеревались упразднить
Республику военным пронунсиаменто и объявить Францию монархией
под их защитой. И, короче говоря, он предложил мне корону от имени
Французской армии.’
‘ Возможно, ты напомнил ему о моем существовании? ’ вставил старший брат.
с некоторой горечью.
‘ Я отказался принять предложение, пока оно не было сделано тебе, и
ты отказался от него, ’ горячо запротестовал Луи. Гарнье ответил, что
ни в коем случае его братья генералы не согласятся с вашим назначением, и
что, если я откажусь, предложение будет сделано герцогу Орлеанскому,
который пользуется поддержкой клерикальной фракции. Это был вопрос
о Бонапарте или Бурбонах, и я полагался на наш договор, что в таком
на случай, если вы откажетесь от своих прав в мою пользу.
Принц Виктор повернулся ко мне, как будто хотел, чтобы я выразил его
чувства. Я принял это задание.
‘ Было бы лучше, если бы вы посвятили принца Наполеона в свои тайны.
- Прежде чем давать какой-либо определенный ответ, - сказал я. ‘ Генерал
Гарнье мог бы сделать комплимент вашему старшему брату,
объяснив причины его отставки.
‘В то время я не считал проект достаточно зрелым’,
был ответ. ‘ Я подумал, что лучше подождать, пока дело примет
ощутимую форму.
‘ И теперь эта стадия достигнута? - Спросил я.
- Достигнута. Мой брат поймет, что для
действий армии был необходим предлог, и этим предлогом могла быть только опасность
войны. Долгое время нас беспокоила трудность, заключавшаяся в том, что
ни в Германии, ни в Англии не было никакого желания нападать
Франция и наш договор с Россией изложили это самым недвусмысленным образом
что царь придет к нам на помощь только в случае
нападения на нас.
‘ Но, наконец, благодаря бдительности Гарнье и других
начальники штабов, было обнаружено, что Германия тайно
готовится к тайной высадке; она покрывает Францию своими
шпионами, и, если бы не своевременный арест этого Дрейфуса...
Я не смог удержаться от приглушенного возгласа триумфа, когда произнес это имя
завершив цепочку открытий. Вся интрига
, организованная хитрыми и беспринципными французскими генералами, была
показана моему взору, как на карте. Я слушал, как во сне
Принц Луи продолжал объяснять своему брату опасность, грозящую французской нации
, оправдание того, что армия взяла на себя командование
Государство и, как следствие, уверенность в реставрации Бонапарта.
Виктор молча слушал, не в силах придумать никаких возражений, и
видел, что его собственный шанс когда-либо править как император Франции
ускользает от него. Именно я задал решающий вопрос.
‘ Я полагаю, вы доверились царю и
убедили его в реальности опасности?
‘Мы получили обещание его поддержки", - ответил Луис.
‘Хорошо. В таком случае вы не откажете вашему брату в разумных доказательствах, которые он вправе потребовать, что вы не были
обмануты.
"Каких доказательств вы ожидаете?" - Спросил я.
‘Каких доказательств вы ожидаете?’
- Я со всем уважением советую принца Наполеона, с просьбой дать интервью
Царь’.
Этот совет был принят с очень разных чувства, два
братья. Принц Луи бросил на меня взгляд удивления и досады;
глаза старшего брата заблестели от удовольствия при этом предложении,
ценность которого была для него сразу очевидна.
‘ Вы не можете возражать против того, чтобы я последовал совету моего секретаря, - сказал
Принц Виктор после минутной паузы. ‘ Интересы моего Дома
поставлены на карту; и прежде чем я откажусь от перспективы занять трон, я имею право
на полное удовлетворение. Царь - ваш друг, и, следовательно,
вы должны быть рады принять его посредничество.
Принц Людовик уступил, не очень любезно, этим представлениям,
и взялся организовать конференцию. Затем он удалился, оставив нас
обсуждать ситуацию.
Мне нет необходимости рассказывать, что произошло между принцем
Наполеоном и мной. Мне удалось убедить его, что
с ним обошлись не по-великодушному, и что он обязан сделать это ради самого себя, чтобы
сорвать нечестный и сомнительный заговор, рассчитанный на то, чтобы
имя Бонапарта превратилось в ненависть.
На следующий день, примерно в тот же час, мы были приняты в
титулованный самодержец Всея Руси.
Единственными присутствующими, кроме двух братьев, были я сам
и знаменитый Победоносцев, который до недавнего времени
обладал такой властью над разумом своего номинального государя, что
его сравнивали с властью Ришелье над слабым Людовиком XIII.
Сразу стало очевидно, что решение Николая II. будет
во многом определяться советом, который он получил от своего духовного
и политического наставника. По сути, конференция превратилась в
поединок между выдающимся российским государственным деятелем и мной; он,
движимый ненавистью к свободе, которая заставила его сочувствовать
замыслу против Республики; я, движимый чувством справедливости и
желанием выполнить свой долг перед германским императором.
Вкратце признав благосклонность царя, принявшего его,
Принц Наполеон оставил изложение своего дела в моих руках.
Я начал с краткого упоминания о взаимопонимании между двумя братьями
и нынешнем положении дел.
‘Чего желает принц Наполеон, ’ продолжал я, обращаясь к
Победоносцеву, - так это понять, просят ли его об этом
отречься от престола на достаточных основаниях. Имеет ли он дело с простым
тайным заговором, который может закончиться фиаско; или это правда
что его Императорское Величество Император России привержен
одобрение и поддержка предприятия его брата?
Когда я закончил, царь перевел взгляд с моего лица на лицо своего министра
с выражением, которое убедило меня, что его Величество
очень мало знал об этом деле, в котором он слепо сомневался
принял руководство Победоносцева.
Обер-прокурор Священного Синода, очевидно, пришел подготовленным с
двусмысленным ответом.
‘Его Величество - друг Франции, и, как таковой, он, естественно, смотрит
с беспокойством на слабость Республики, слабость, неотделимую
от правительств, опирающихся на власть толпы. Император
в то же время в другом доме Бонапарт, хотя,
конечно, он не хотел вмешиваться в пользу какой-либо конкретной
кандидат на французский престол, нежели другое.
По договору он обязан прийти на помощь Франции в
случае неспровоцированного нападения Трех держав или англичан.
Отсюда следует, что там, где существует опасность такого нападения, его
Ваше Величество готово поддержать любую благоразумную меру в интересах
Франции, какой, по-видимому, является эта.
Принц Людовик улыбнулся, очень довольный этим умелым ответом. Его брат
выжидающе посмотрел на меня.
‘ Должен ли я тогда понимать - или, скорее, должен ли принц Наполеон
понимать - что угрожающая позиция Германии
взволновала его Императорское Величество?
‘ Можно сказать, коварные интриги Германии. Немцы
были осторожны, избегая любой открытой провокации.
- Его Величество получил удовлетворительного доказательства, спору нет, что такое
существуют интриги?’
‘ Несомненно. Генерал Гарнье, от имени штаба французской
Армия представила советникам императора документы, которые доказывают
что Германия просто выжидает психологического момента
чтобы напасть на Францию, разоружить ее и вычеркнуть из списка
из Великих Держав.’
‘ Разве не было бы более соответствующим прецеденту, если бы эти
документы были представлены вам президентом Французской Республики
через французского посла?
Я был рад заметить, что царь вопросительно посмотрел на своего министра
когда я нанес этот удар, к которому Победоносцев, очевидно, не был готов.
"Я не понимаю вашего возражения", - сказал он с некоторым удивлением.
‘Я не понимаю вашего возражения’.
‘Принц Наполеон, безусловно, не заинтересован в интересах республиканского правительства"
.
‘Интерес принца Наполеона - знать правду", - ответил я.
строго. ‘ Заговорщики не всегда щепетильны в отношении средств, которые они используют
. Генерал Гарнье не тот человек, которого можно объявить неспособным
сфабриковать доказательства в пользу своих планов.
Лицо прокурора вспыхнуло.
‘ Вы осмеливаетесь намекать, что генерал Гарнье фальсификатор! ’ воскликнул он
гневно.
‘Послушайте, господин Победоносцев. Во времена покойного царя я был
нанят российским правительством, до заключения им союзного договора
с Францией, для получения секретной и точной информации
о военной мощи этой страны. Я никогда не
раскрыл имя офицера, у которого я купил это
информация. Должен ли я сделать это сейчас?’
Российский министр смотрел на меня в оцепенение, и его хозяин
появился в равной мере удивлен. Взглянув на лист бумаги, который лежал перед ним
, Победоносцев спросил--
‘Тогда кто вы? Ваше имя не может быть Ремийяр’.
‘Это Ви...’ - ответил я.
Прокуратор в изумлении откинулся на спинку стула.
- Ваша полиция не показали своей обычной проницательностью, боюсь, - я
наблюдал, улыбаясь.
Царь теперь вмешался в тон больше полномочий, чем у меня
рискнул надеюсь, что его не очень волевое лицо.
‘ Вы предполагаете, мсье В., что весь штаб французской армии
вовлечен в заговор с целью подделки документов?
‘ Боюсь, что-то в этом роде, сир.
‘ Но это печально известное дело, которое привлекло внимание
всей Европы - дело Аффера Дрейфуса?
‘Я в состоянии заверить ваше величество, что капитан Дрейфус
имел не больше отношения к Германии, чем находящийся здесь м. Победоносцев’.
[Иллюстрация: “Теперь царь вмешался более властным тоном,
чем я осмеливался надеяться. ‘Вы предполагаете, М.В., что
весь штаб французской армии вовлечен в заговор с целью подделки
документов?’]
Прокурор Священного Синода поднял голову.
‘ Мне кажется, вы очень уверены в себе, М. В., ’ усмехнулся он. ‘ Возможно
Я спрашиваю, нанята ли вы стороной, которая добивается
повторного открытия дела Дрейфуса?’
- Нет, месье прокурор, моих знаний было приобретено с противоположной
квартал.’
От генерала Гарнье себя, возможно?’
‘Нет, не в этот раз", - возразил я с язвительной многозначительностью. ‘Моя
информация была получена от его Императорского Величества Вильгельма II’.
Никогда не забуду перемен, которые быстро произошли в лице
троих моих слушателей, когда я делал это заявление. Принц
Один Виктор Наполеон равнодушно воспринял заявление, к которому он
уже был готов.
‘Не прошло и месяца, ’ спокойно добавил я, ‘ как германский император
поручил мне выяснить две вещи: причину
театральной огласки, приданной суду над малоизвестным капитаном
французской армии, и цель настойчивых попыток
представлять его как шпиона Германии.’ Я остановилась на мгновение и повернулась
до Николая II. прежде чем завершить свое выступление. ‘Что комиссия у меня сейчас
выполнена. Теперь я в состоянии сообщить германскому императору
что цель этой позорной комедии - навязать французам
народу веру в то, что ему угрожает вторжение, от которого
они могут быть достигнуты только реставрацией Бонапарта при
покровительство вашего величества’.Лицо молодого царя поочередно покраснело и побледнело.‘Клянусь Святым Николаем, они съедят свои подделки!’ - сказал он.
И у меня есть основания полагать, что именно настоятельная и безапелляционная просьба российского императора, наконец, обеспечила второй судебный процесс,
а также окончательное помилование и освобождение несчастного страдальца.
***
4.ЧТО СТОЯЛО ЗА ЦАРСКИМ МИРНЫМ РЕСКРИПТОМ