Стократ Сократ. Юмореска

               
                исповедь изуверившегося интеллектуала

       Нет, я в гороскопы не верю. Я вообще не верю ни в белую, ни в черную магии. Но… всё-таки иногда руководствуюсь предсказаниям ясновидцев, а вдруг они знают то, чего я не понимаю. А всё потому, что постоянно сомневаюсь.

Я, как родился, так сразу и начал сомневаться. Как появился, значит, на свет, так сразу и задёргал ручками-ножками:  «Стоп себе, - думаю, - по тормозам и задний ход!». Нет, не то, чтобы окружающий мир не понравился. Просто засомневался  - туда ли, в нужное время и в надёжные ли руки я попал.

Пока рос, сомневался чаще. То сомневаюсь, правильно ли меня приучают к хорошим манерам. То сомнение возьмёт по поводу обязательного мытья рук перед едой. На горшке в детском садике, бывало, и то, помню, сомневался: на своём ли сижу.
В школе вообще сомневался чуть ли не каждый день. Вызовет учительница к доске. Задаёт всяческие каверзные вопросы. А я, как знаток из «Что, где, когда» делаю умное, всезнающее лицо. «Сколько лет длилась столетняя война?» Или вот другое: «Почему инфузории туфельками называются?» Вот я и отвечал, как знаток: мол, всё это я знаю, а сомневаюсь в правильности Вашего понимания моего ответа.

В армии тоже сомневался, но меньше. Потому что командиры были серьёзные. Построит, бывало, старшина. «Кто рисовать умеет?» - кричит. Я, конечно, шаг вперёд. А он суёт лопату: «Вот, - говорит, - тебе кисть с мольбертом, нарисуй-ка вон там у забора яму: три на три и на четыре».

Отслужил я и снова за старое. Сосед дачу строит и машину купил, а зарплата ниже моей. Жена мне: «А ты меньше сомневайся, больше делай». Я-то бы и рад делать. А что? Что делать-то, если я ничего не умею. Картину прибить к стене – и то друга хожу прошу: сомневаюсь, как правильно гвоздь забить. Под углом к стене или перпендикулярно. Я и уборкой в квартире не занимаюсь по этой же причине: никогда не знаю с чего начинать и в какой последовательности.

Я сомневаюсь в том, о чём пишут в газетах, что нам показывают по телевизору. Из всех четырёх российских проблем две меня глубоко огорчают: проблема поломки стиральных машин из-за накипи и пятен на рубашках без «Ариэля». Зато проблемы с перхотью и кариесом волнуют не особенно. Может быть, потому, что у меня волос на голове нет и зубы искусственные.

Я очень осторожен, когда прихожу в магазин. Я сомневаюсь в качестве товара, его наличии, ассортименте и цене. Я не верю ни ценникам, ни рекомендациям окружающих, ни органам осязания, зрения, обоняния и слуха. Я никогда не покупаю того, что покупают все. Я принципиально покупаю то, что никто не берёт, никто не рекламирует, чего в достаточном количестве и по завышенной цене.

Я отворачиваюсь, когда в поле моего зрения попадают красивые женщины. Как только улыбнётся мне на улице какая-нибудь из них, «Стоп, себе, - думаю, - по тормозам и – задний ход». О, как они загадочны, романтично-непредсказуемы и обольстительны. Однако весь мой богатый мужской опыт плюс регулярное чтение бульварной периодики плюс незаурядное воображение говорят мне о невозможности чистых целомудренных отношений между полами, кроме как только супружество с заранее оговорёнными условиями совместного проживания.

Я сомневаюсь в искренности праздников. Я не отмечаю ни политических, ни религиозных, ни профессиональных праздников. Я не понимаю юбилеев и памятных дат. Я не посещаю площадей, дворцов, ресторанов и компаний веселящихся людей. Мне весело и я хохочу до колик в животе, когда представляю себе весь ужас послепраздничного похмельного синдрома.

Я не люблю болеть, потому что не знаю, как лечиться. К терапевтам, хирургам, стоматологам и гинекологам отношусь с определенного рода скептицизмом. Лекарства мне не по карману, в народную медицину не верю, хирургического вмешательства боюсь.

Я сомневаюсь, когда мне уступают место в общественном транспорте. Пусть я немного выгляжу старше своих лет и у меня слегка трясутся руки, но не настолько же я глуп, чтобы не догадываться о каком-то коварном подвохе, связанном с моей податливостью на чужую услужливость.

Я беззащитен и беспомощен перед проблемой питания. Я страшусь переедания, опасаюсь пищевых отравлений, не люблю острых, солёных и излишне сладких блюд. Осторожен с консервами, сдержан в отношении выпечки и копчёностей. Я не знаю, как правильно соблюдать диеты, поскольку все они взаимоисключают друг друга. Овощи я не ем из принципа, а свинину – из отвращения. Впрочем, и остальное мясо тоже не ем, потому как жалко птичек и прочих животных, когда представляю их живыми. От молока у меня аллергия, от картошки – расстройство желудка. От кофе поднимается давление, от конфет болят зубы. Когда ем лапшу, начинается изжога, когда ем кашу – за ушами пищит.

У меня проблемы с перемещениям в пространстве. В самолёте и поезде меня укачивает. В машине боюсь аварий, пешком ходить не люблю.

Я вообще делаю много того, чего органически не выношу: ем,  сплю, двигаюсь, говорю. Жена намекает на любовь, я покорно откликаюсь, а потом: «Стоп, себе, - думаю, - по тормозам и задний ход». Потому что сомневаюсь в искренности наших чувств.

Я иногда сомневаюсь: а живу ли я, в конце-то концов? Но хорошо сказал по этому поводу один очень мудрый товарищ, живший много веков назад: мол, не знаю, как вы, а я сомневаюсь, дорогие дамы и господа, товарищи, судари и сударыни и, значит, если так можно выразиться, живу!

А другими словами, хочешь жить – сомневайся!