Стас ошибся. Ошибся непростительно для командира группы.
Сколько раз сам инструктировал подчиненных перед выходом на боевые: избегать узкостей, там - растяжки! И вот поди ж ты... Рванул в горячке боя между дувалами... Путь, видите ли, решил сократить. И чуть жизнь себе не сократил. Хорошо, что бойцы за ним следом побежать не успели, а то бы век себе потом не простил...
Облажался, как говорится, по полной. Восемнадцать выходов на боевые, четыре каравана... За последний год ни одного пацана не потерял. Подчиненные верили как в бога, шли за ним без раздумий... Зря, выходит.
Вертушкой эвакуировали. Двое их. Он, и Леха, прапорщик. У того пулевое. В плечо. Завидовал...
Герой... Два ордена Красной звезды... Вспомнилась детская обзывалка: "Герой - попа с дырой". Вот именно... Горько и обидно.
Ладно - в поле. Фельдшер первичную помощь оказывал, перевязку делал. Мужик, как-никак. А в медсанбате... Сестрички... Хорошо, хоть лиц их не видел. Хихикали, наверное. Лежа на животе уткнулся мордой в каталку. Вот стыдоба-то.
Как хирург диагностировал: "Множественное слепое осколочное ранение мягких тканей"? Во формулировочка-то! Это что людям говорить, когда после госпиталя, кивнут на нашивку и спросят: "Куда тебя?". Все! Нашивку за ранение носить не буду!
Еще в вертушке, как только в себя пришел, пытался осознать, как говорится, площадь поражения. Руку в брюки засунул и, затаив дыхание, ощупал обратную от ранения сторону. Всякое могло быть: в падении осколки достали. Могло и туда залететь. Но, вроде все цело. Фу... На эрекцию потом проверить надо. Но сейчас не получится. Организму не до этого...
Не к месту вспомнились строки из похабной песенки. Её ветеран трех войн замшелый дед Степан постоянно по пьяному делу пел: "...Он был в жо..., он был в жо..., он был в жопу ранен в финскую войну...". Вот привязалось-то! Теперь так и крутится в мозгу, зараза!
Соседи по офицерской палате мужики понятливые. Без подколок, конечно, не обошлось, но Стас их быстро на место поставил. Сказал, что как только ему швы снимут, он, первым делом, им, сукам, ноги из этого смешного места повыдергивает и сделает как у него сейчас. Поверили. Раненый в жопу капитан спецназа ГРУ к шуткам в свой адрес не очень-то расположен. Над своей многострадальной задницей может шутить только он сам! Ну, или…
Комбриг заехал проведать на третий день. Ввалился он в палату как медведь на пасеку. Все койки разом сдвинул. Начальник госпиталя за ним еле поспевал. А старшая медсестра - нет. Так и бежала по коридору, причитая и, как знаменем, размахивая медицинским халатом.
- Во! - радостно воскликнул комбриг вместо приветствия и ткнул указательным пальцем в сторону Стаса, - Тебя, капитан, легко узнать! Тут только один пациент жопой кверху валяется! Ты как? По-большому уже ходил?
Палата заржала в голос. Комбриг, между тем, продолжал, обращаясь к начальнику госпиталя:
- Вы у него оттуда все повынимали? В аэропорту на рамках звенеть не будет? Мы его хотим на учебу в военную академию отправить. Как у него теперь с усидчивостью? Не подведёт?
У кого-то из раненых от хохота разошлись швы.
Поза, в которой находился Стас мало располагала к беседе. Лежа на животе и повернув, насколько это было возможно, голову на бок, он прервал комбрига:
- Здравия желаю, товарищ подполковник! Я вас вижу только наполовину. Нижнюю часть. Отлично выглядите!
Комбриг опустился перед койкой Стаса на корточки.
- Так лучше?
- Ой, нет! Сделайте как было!
Подполковник, не меняя позы, приблизил лицо к уху раненого. В полголоса, уже серьезно:
- Ты зачем в узкий проход сунулся? Мы же тебя потерять могли! Ты чем думал, капитан?
Стас пристально посмотрел в глаза командира.
- Чем думал, то и пострадало, товарищ подполковник. Ничего, главное, что мозг не задело!
- Тьфу на тебя, урод! - комбриг улыбнулся, нежно потрепал капитана по затылку и резко выпрямился.
Уже громко, обращаясь к медикам:
- Вы ему клизму не делайте! Запрещаю! Пускай сам срёт и мучается! Остряк хренов!
- Выздоравливайте, товарищи!- бросил он, выходя из палаты.
С одной из прикроватных тумбочек с грохотом упала поллитровая стеклянная банка с крокусами - первыми весенними Афганскими цветами. На дворе был апрель 1985 года.
Стас умер в Санкт-Петербурге в 93-м. Во время занятий в спортзале. Оторвался тромб. Остались жена и дочь. Похоронен на Южном кладбище.