Это было давно. Я тогда жила в городе, а домой приезжала только на выходные.
Утром проснувшись, услышала тихие голоса. Разговаривали шёпотом моя мама и её сестра Августа:
– Татьяна приехала?
– Да, спит ещё.
– Ну, пускай отдыхает.
Больше я уже не чего не слышала – потому, что снова заснула.
Проснулась я от того, что услышала шум и звук льющейся из рукомойника воды. Встала и вышла на кухню. Увидела маму и её сестру. Лица у них были красные. Они умывались, налив из чайника воды. Я с удивлением смотрела на них. Когда они умылись, то я увидела, что кожа с лиц у них стала слазить. Картина из фильма ужасов.
– Что с вами?
– Что, что, кремом твоим помазались, чуть не плача ответила тётя Гутя.
– Ой, дочка, как ты этим кремом мажешься? Лицо горит, спасу нет, – пожаловалась моя мама.
Я потрогала её лицо, за руками потянулась кожа.
– Господи, что вы с лицом то сделали?
– Это тебя надо спросить. Это что? – в руке тётка держала небольшой тюбик.
От хохота я стала сползать на стул. Не могла сказать не единого слова и только:
– К.. к.. к..
Они стояли и с возмущением смотрели на меня. а я сквозь хохот пыталась им сказать:
– К.. к.. клей,– наконец, выговорила я, – это клей.
. И только сейчас я поняла, что это не кожа, а клей слазил у них с лиц.
– Мы думали крем, – тихонько сказала мама.
Хохотали они, в два голоса, от смеха со слезами на глазах, рассказывая друг другу о только, что пережитом , и снова хохотали.
Потом немного успокоившись, тётя Гутя рассказала мне:
– Сходили мы на огород, пока ты спишь, сорвали два больших арбуза, сами поели и тебе оставили. Потом решили унести брату Фёдору и Снохе Нюре. У них арбузы маленькие нынче и не вкусные. Вот и решили их угостить.
Тут я подошла к зеркалу и увидела твои тюбики с кремом. Всю жизнь мы с твоей мамой, никакими кремами не мазались, а тут решили попробовать. И надо же было так случиться, из всех тюбиков моё внимание привлёк именно этот. Написано мелко, без очков и не прочтёшь.
– Клей, который я купила, чтобы мамины резиновые сапоги заклеить,– перебила я её.
– Ну, я сначала сама намазалась, – продолжала тётя Гутя, – и Марусе дала, выдавив ей немного из тюбика на ладошку. Сразу же почувствовали сильное жжение.
– Наверное, это такой крем, от морщин, знаешь сестричка, красота требует жертв, – успокоила я Марусю.
Когда и глаза стало стягивать, то бросились к умывальнику. Моем, а не смывается. Но после умывания горячей водой лицо перестало так гореть.
Они всю жизнь никогда не пользовались косметикой, иногда мазали лицо свежей сметаной и то, только тогда, когда на солнце сильно обгорали. Даже в 85 лет выглядели очень хорошо. Голову мыли, только хозяйственным мылом. Шампуни не признавали. Ели в основном картошку. Варили борщ, а по праздникам пекли блины и пироги с калиной Летом, в жару обожали окрошку. Дожили они до глубокой старости.
Умерла моя мама Мария Андрияновна, а через год и её сестра Августа Андрияновна. Им на двоих было 173 года
Царство им небесное.