Федя Пухов, бывший гениальный актёр, всю жизнь игравший в театре подмостки и рампу, вышел рано утром на свою дворничью территорию, не желая устраиваться по профессии в местный драмтеатр, ибо над ним довлело ещё старое амплуа. Вчера вечером он договорился мести соседний участок, который обычно скоблила Нюра Чаплыгина, мать-героиня и секс-звезда в совокупности, но предупредил её мило и весело, «что копаться не будет особенно». Нюра кивнула, Федя понял, что коллега не расслышала его слов, и в сердцах махнул рукой, топнул ногой, брякнул глупость и… чуть было не сказал: проклял собственную тупость, но нет, как раз таки нет! Свою сговорчивость, вот что я хотел сказать.
Вытащив невесть откуда старую обносившуюся метлу, он понял, что она донельзя, но решил мести ею по-новому, так как помнил старую народную мудрость, которая и теперь ещё на ходу. «А начну-ка я», – вдруг пришло ему на ум, и талантливый дворник ступил на Нюрину территорию, которая показалась ему подозрительно необжитой, но полной далеко не вчерашних окурков и кое-где неудобно сказать чего, ну и не говори.
Старая метла принялась за работу и запела, как дура. Она любила двор мести, в руке букетиком цвести и все ей было безразлично на этой грешной земле, кроме совка. Совок мерещился ей красивой, полной грязного смысла совковой лопатой, но, вгоняя в него мусор, метла судьбу свою кляла, в чем мать родная родила и ненавидела всех просто так, ни за что, хотя было за что, и так постоянно.
После того, как Федя, приговаривая «раз-два», «три-пять», «твою-мать», и при этом виляя воображаемым хвостиком (прохожие особенно заглядывались на мнимый бантик на конце этого хвоста), после того, повторяю, как Федя вымел всю-у-у территорию Нюры, а после свою, он тряхнул стариной и упал в лужу. Но лужа не брызнула из-под него во все четыре стороны света, а так и осталась лежать, и тут Федя врубился, что к чёртовой матери давно уже зима нафиг, а он, как дурак, без телогрейки и даже не ощутил, что отморозил себе всё помимо мозгов.
И вот тут случилося. Мимо Феди пролетел участковый Базин. Абсолютно ничем не отталкиваясь от плотных слоев атмосферы и даже не паря, участковый как бы брил воображаемый газон и отбрыкивался ногой от безвоздушного пространства, дабы продолжать свой удивительный беспрецедентный полёт.
Федя, вмёрзший в лужу всем своим существом, определил, что Базин ведёт за собой целый косяк перелётных милиционеров, одетых в парадную форму с целью не застудить повседневную. Исходя из случившегося, за стайкой милиционеров, порхая по-над тем, что чуть ниже той плоскости, по которой порхает, летела пострадавшая продавщица Чичкова, используя свою массу, дабы лететь плавно и величественно. С содержанием протокола ознакомлен и возражений не имеющий, нижеподписавшийся Федя оглянулся вокруг своей оси и запечатлел картину мирного летания всех двуногих, четвероногих и нескольких трёхколёсных созданий. Ему стало очевидно не по себе и горько, что теперь его работа не имеет даже практического смысла и ему не оставалось более ничего, как тут же взвиться пробкою в чудесный штопор, отыскав для слияния с крылатым народом именно ту орбиту, по которой вращались представители его социальной прослойки населения. Войдя в контакт с пернатыми собратьями, Федя осознал себя полноценным гражданином и решил никогда не спускаться вниз на землю даже для того, чтобы чего там клюнуть. И это было очень легко сделать, поскольку на земле уже нечего было клевать.
1997