Сквозь кусты роз осторожно пробивалось утреннее солнце. Его лучи, проколотые шипами, застывали на трепещущих листьях и дышали теплом на набухающие бутоны. Упав на стол, лучи оставляли на нём бликующую мозаику из света и тени.
Блэкуоттер дёрнул ладонью по документу, пытаясь смахнуть с него солнечного зайчика. Его мелькающие игры мешали чтению.
Весеннее пробуждение крошечного сада не радовало Тони. А ведь именно ради него Тони и приобрёл в пригороде Лондона эти небольшие апартаменты на нижнем этаже с выходом на задний дворик. По периметру каменного забора, сплошь увитого плющом, был высажен розарий. На оставшемся свободном пятачке под зонтиком приютились стол и стул, а также круглый гриль. В этой тесноте Тони находил свои преимущества: переворачивать мясо и бургеры на гриле можно было, не вставая с места и продолжая читать газету под любимый ирландский стаут.
Но с некоторых пор старческое времяпрепровождение стало бесить Блэкуоттера. Он раздражался без видимой причины, давая потом овладеть собой серой хандре. Приступы безразличия посещали его всё чаще. Собственное сыскное агентство больше не приносило ему радости. Он ловил себя на мысли, что всё его достало. Особенно докучливые типы, следящие за вороватой прислугой из эмигрантов или своими гуляющими на стороне супругами. Получив от Тони доказательство своих подозрений, они начинали обсуждать счета, докапываясь до самых мелких расходов.
«А что, фотографируя мужа с любовницей в кафе, вам тоже нужно было обязательно выпить кофе?» – придирались они.
Блэкуоттер стал отказываться от дел, едва выслушав их суть по телефону, и не приглашая клиентов в офис.
«Когда я был в агентстве последний раз? На прошлой неделе или позапрошлой?» – не мог вспомнить Тони.
На самом деле причиной плохого настроения была, конечно, ранняя отставка из «Скотленд-Ярда» по ранению. Тебе всего сорок лет, и ты глава отдела по борьбе с наркоторговлей. Ты один из лучших в своём деле, и перед тобой парадная лестница, ступени которой ведут на самый-самый верх, которого не видно, но от предвкушения подъёма уже учащается пульс. И вдруг… Ты спотыкаешься о растяжку, профессионально поставленную ветераном войны в Ираке. И тебя, всего посечённого осколками, врачи чудом вытаскивают с того света и зачитывают тебе то ли поздравления из рождественской открытки, то ли выносят приговор: жить будешь, возможно, долго, но тихо и мирно.
И ты, молодой и полный сил, наблюдаешь, как всё меньше становится приятелей за пятничным столом в пабе. Да и сами посиделки становятся не регулярными. Даже секундных звонков «Как дела, старина?» почти не стало. Понятно, парни заняты настоящим делом.
«А я? – Блэкуоттер переломил авторучку. – Работёнка, которую мне по дружбе подбросил Алан? Я к ней толком не смог приступить. А ведь оно выглядело интригующим и обещающим. И славу, и деньги. А со мной этот психиатр толком не поговорил! Со своими психами-то каждое утро «Сю-сю-сю! Что вам нашептал голос Вселенной? Призрак Кромвеля показал, где спрятаны сокровища короны? А мне? Врачебная тайна, и гуляй, коп!»
За забором послышалось размеренное щёлканье секатора. Тони понял, что на время его уединению пришёл конец. Минут через десять соседка, дойдя до общей стены, поздоровается с ним и доложит текущую криминальную обстановку в округе и Англии в целом. Обзор будет настолько полным, что необходимость в чтении соответствующих разделов газет отпадала.
«Щёлк». «Чик».
«Щёлк-щёлк». «Чик-чик».
Звук неумолимо приближался. Блэкуоттер отхлебнул пива и приготовился.
– Прекрасное воскресенье, миссис Грейс, – ответил на приветствие Тони.
– Не спешите так заявлять.
– Что случилось? Кто-то опять выкрал батончик «Сникерс» из автомата на заправке? – подколол Тони. – Я готов взяться за поиски!
– Я бы никогда не сказала, что вы, мистер Блэкуоттер, сыщик. Ваше абсолютно не серьёзное отношение к преступности меня поражает! Как идут ваши дела в агентстве? Попалось ли вам интересное дельце? Что ни день, то новое громкое убийство и отравление. А вы, как ни посмотришь, всё сидите сиднем у себя в саду.
Соседка, казалось, не замечала шуток, и это забавляло Тони, разбавляя его тоску никчемной болтовнёй. Комичности их диалогам добавляло то, что они не видели друг друга: Тони никогда не вставал со стула, а голова миссис Грейс едва доставала до верха забора. Тони был заметен лишь колышущийся в такт движениям помпон на её шапочке. Старушка при всём желании не могла заглянуть во двор соседа.
– Вы читали, конечно, вчерашний «Телеграф»? – как всегда не реагируя на шуточки, продолжала миссис Грейс.
«Щёлк-щёлк». «Чик-чик».
Миссис Грейс не прерывала своего занятия, двигаясь вдоль забора.
– Нет, я был в отъезде и вернулся вчера поздно вечером, – ответил Тони, зная, что беседа продлится ровно столько времени, сколько требуется на обрезку роз по общей стене.
– Сообщают, что Солсбери начинают наводнять не туристы, а всякие любители шпионских историй.
– Разве в таком важном деле как продвижение национальной гордости – виски и эля – можно полагаться только на местных пьяниц, миссис Грейс? «Ирландский котёл» должен получить международное признание.
– Вы, мужчины, привыкли просиживать в пабах. К ним все проблемы и сводите. А между тем власти очень обеспокоены ситуацией.
«Чик-чик». «Щёлк-щёлк».
Звук не удалялся. Что означало чрезвычайную серьёзность вопроса, который миссис Грейс хотела обсудить.
«Теперь она обкорнает бедные розы под самый корень! А я не скоро вернусь к делу», – подумал Тони, но, тем не менее, продолжил: «Так что же не нравится местным депутатам? Отличная предвыборная тема!»
– Да, но никому не интересны тамошние исторические достопримечательности. Вместо Стоунхенджа все прутся к дому, в котором жили и были отравлены Скрипали. Публику интересует, из чего сделан novitchok, и можно ли уже браться за дверные ручки в супермаркетах. Никого не беспокоит, что вокруг дома могут быть спрятаны распылители яда! Я не удивлюсь, что КГБ управляет ими из космоса!
Секатор продолжал что-то резать. Соседка стояла на месте, ожидая реакции.
– Фантастика! Полиция и МИ-5, вроде, тщательно обследовали и дом, и весь город и ничего не обнаружили. Или я ошибаюсь, миссис Грейс? Вас что-то тревожит?
– Вам безразлично, кому Англия предоставляет политическое убежище? Лично меня беспокоит, что вокруг полно беглых русских олигархов и шпионов.
– Вы хотите знать, отчего из России не бегут фигуристки и гимнастки, а из Большого театра балерины? А в лондонских борделях нет шведок или датчанок?
– Я серьёзно. Зачем нам русские агенты, тем более бывшие? И которых свои всё равно укокошат рано или поздно. Но лучше, конечно, пораньше. Что вы скажете, мистер Блэкуоттер?
– Всякий убийца – это чей-то сосед, говорила Агата Кристи. Поэтому, миссис Грейс, проявляйте разумную осторожность в знакомствах, не подбирайте флакончики из-под духов, и всё будет all right!
Старушка не отвечала, часто-часто заработав секатором. Шапочка быстро двинулась к углу…
– И всё-таки такие личности лучше отселять на острова. У короны их полно, – донеслось откуда-то из глубины соседнего палисадника после длинной паузы.
– Так и Англия, вроде бы, не материк, миссис Грейс! – крикнул Тони.
– Я имела в виду безлюдные, если необитаемых не осталось. Вот, например, Фолкленды – отличное, должно быть, местечко! – почти моментально парировала старушка.
– Там они будут у всех на виду.
– Конечно, где же спрятаться русскому белому гетеросексуалу как не в Лондоне!
В голосе соседки слышались нотки злой иронии.
– Хорошего дня, миссис Грейс, – мирно попрощался Тони и протянул руку к «Мёрфис».
Жесть полупустой банки предательски хрустнула.
– А у вас он точно удался! И в паб вы, конечно, не пойдёте, чтобы проверить продажи «ирландского котла». Не так ли, мистер Блэкуоттер? Но вы правы. Читая криминальную хронику, я всегда поражаюсь количеству респектабельно выглядящих негодяев и… И идиотов во власти. «Санди Таймс» назвала Солсбери лучшим местом для проживания в Англии. Теперь мэрия точно выставит дом Скрипалей на аукцион. Да только кому он к чёрту нужен?! – произнёс уже невидимый помпон.
«Я недооценивал её чувство юмора», – вынужден был признать несколько озадаченный Тони.
За забором что-то звякнуло. Удивительно знакомо.
«Уж не портвейном ли балуется с утра моя Агата Кристи?» – недоумевал Блэкуоттер.
Он вернулся к лежавшим на решётке гриля и на столе документам, которые передала ему Эллис Доулинг.
Алан Шарп, самый близкий приятель Тони и последний, кто изредка соглашается выпить с ним «Гиннесса», по своим каналам разузнал о том, что миссис Доулинг встревожена отсутствием прогресса в лечении мужа и подозревает, что его могут просто прятать в психушке от публики. Алан порекомендовал ей Блэкуоттера как блестящего отставного детектива «Скотленд-Ярда».
«Мне кажется, что эта история поможет тебе прийти в чувство. Во всяком случае, с психами не скучно. Заодно посмотришь, какой ещё стороной может повернуться к тебе жизнь», – уговаривал взяться за расследование Шарп.
Блэкуоттер, раскладывая бумаги в хронологическим порядке, восстанавливал последовательность событий, предшествовавших попаданию Пола Доулинга в клинику «Шато Бальмонт».
«… Из которой, нужно признать, меня беспардонно выставили, – сознался самому себе Тони, размышляя о неудавшейся поездке в Монтрё. – Что я доложу клиентке? Как же это случилось со мной, опытным сыщиком?» – Тони восстанавливал прерванный соседкой ход мыслей.
«Мы пытаемся распутать в сознании наших пациентов клубок прошлого – у кого-то давних детских травм, а у кого-то совсем свежих, чтобы понять причины их нынешних проблем. В этом психиатры похожи на вас, сыщиков, – вспоминал Тони слова доктора Мартини, который неожиданно завершил, практически оборвал их встречу. – Поэтому советую отмотать киноплёнку назад и самому разобраться в деле вашего клиента и моего подопечного. Лично я вам плохой помощник. Нарушение врачебной тайны – это конец моей профессиональной карьеры и, пожалуй, жизни. Так что, вы просите о невозможном. Я, конечно, сообщу спонсорам о вашем визите и просьбе повидаться с мистером Доулингом, но… Но, боюсь, ответ не будет быстрым и вряд ли положительным. Во всяком случае пока лечение оплачивает не семья, а… В общем, не ждите напрасно. Возвращайтесь в свой Лондон».
Блэкуоттер задумался. Почти никаких сведений он не добыл, лишь косвенное подтверждение некоторых фактов, которые ему были известны. Лечение Пола оплачивает не жена, а сама «Лейкерс МакКинли», Председателем которой он является. Но по какой причине платежи идут через независимый траст в Гонконге, а не напрямую? Для чего все визиты, включая родственников, нужно предварительно согласовывать с управляющим траста? Кто за ним прячется? Зачем? Из-за налогов? Хотели скрыть истинное происхождение денег? Или и то, и другое?
Поведение психиатра казалось непоследовательным. Позвав Блэкуоттера в гости, он же не собирался выставлять его за дверь уже через сорок минут? А так на самом деле и вышло. Отчего вдруг?
Диалог шёл натужно, хотя и без той агрессии, открыто продемонстрированной днём в клинике. Мартини осторожно фильтровал информацию, тщательно подбирая слова. Контраст был особенно заметен, когда собеседники переходили на отвлечённые темы. Доктор расслаблялся, не ожидая подвоха. Но стоило Тони вернуться к болезни мистера Доулинга, как Мартини снова собирался, делая вид, что не игнорирует вопросы. Было сложно свернуть его с общих рассуждений о врачебной тайне, заботе о пациенте и значении его временной изоляции от внешнего мира.
Вот на этом месте Тони почувствовал свой шанс, спросив, чья была идея об ограждении Пола и от чего именно. Долгое молчание психиатра красноречиво свидетельствовало о том, что сыщик пока не наступил, но уже нащупал больную мозоль.
– Ну, мистер Мартини, что такого опасного для психики Председателя представляла его же собственная фирма? Почему она взяла на себя расходы по лечению, а не семья? У мистера Доулинга наверняка есть медицинская страховка, которая покрывает временную нетрудоспособность. Вы видели этот полис? Этот случай является, с вашей точки зрения, страховым событием?
– Сумасшествие по моему опыту… – наконец начал отвечать по существу Мартини, – крайне редко страхуется людьми вообще, и работодателями в частности. Пожалуй, никогда.
– Тем не менее, с психикой Пола творилось что-то непонятное. Иначе зачем было направлять его к вам? Разве домашний психотерапевт не смог бы скорректировать проблему? Повторю свой вопрос: «Что заставило «Лейкерс МакКинли» взять на себя расходы? Он платит напрямую из Лондона?» – настойчиво продолжал гнуть свою линию Тони.
– Нет, мистер Блэкуоттер, мой клиент не лондонский офис «Лейкерс МакКинли», а траст из Гонконга, – признался Андреа. – Но назвать его я не могу – это коммерческая тайна. Могу вам сообщить по секрету, что формально траст не связан с юридической фирмой. Но управляющий следует указаниям Исполкома этой компании.
– Не странно ли?
– Что конкретно? – не понял вопроса Мартини.
– Миссис Эллис вполне состоятельный человек и может позволить себе ваши услуги. Тем более, что есть страховка.
– Не знаю. Они пришли ко мне все вместе: Пол, Эллис и кто-то – не помню точно кто – из Исполкома, и сказали, что платить будет третья сторона из-за сложностей со страховой компанией и срочностью лечения. Эти вопросы будут урегулированы позже. Сейчас нужно обследовать мистера Доулинга. Мне-то какое дело до их взаимоотношений? Я психиатр и должен в первую очередь заботиться о здоровье пациента.
– Но у вас есть мнение на этот счёт? Вы же столько времени наблюдаете мистера Доулинга.
– Моё мнение – диагноз профессионала, и он защищён врачебной тайной. Остальное – спекуляции. Они вам нужны? – Мартини с вызовом посмотрел на детектива.
Со слов доктора выходило, что у фирмы могли возникнуть сложности со страховщиком при доказывании утраты трудоспособности в связи с исполнением должностных обязанностей.
– Это что же должно было произойти в офисе, чтобы у самого Председателя поехала крыша? – воскликнул Тони. – И если так, то «Лейкерс МакКинли», оставаясь в коллективном разуме, ни при каких обстоятельствах не стала бы раскрывать правду. Не так ли, мистер Мартини?
– Без комментариев. Причинно-следственные связи – по вашей части, мистер Блэкуоттер?
Тони освежил в памяти свой диалог с Мартини и это его ехидное замечание перед тем, как ему кто-то позвонил. Звонили явно из клиники. Там возникла некая чрезвычайная ситуация, так как доктор не смог справиться с эмоциями и побледнел.
«Кто?!» – спросил Мартини, непроизвольно метнув при этом взгляд на Блэкуоттера, и, очевидно, не услышав ожидаемую фамилию, облегчённо вздохнул.
Выходило, что произошло серьёзное происшествие, но не то, которого доктор опасался. Или ожидал? И из-за которого он прервал встречу с Тони и срочно уехал в больницу.
Блэкуоттер потом вернулся в отель и сел в баре, заказав пиво. Он терзался сомнениями и подозрениями. Что случилось в «Шато Бальмонт» и с кем? Судя по реакции Мартини, ЧП не связано с Полом Доулингом. Но доктор испугался этого, и сильно, не сумев скрыть сначала страха, а потом облегчения. На это недвусмысленно намекало то, что во время короткого телефонного разговора Мартини не сводил глаз с Тони.
«Что же происходит в этой чёртовой психушке?» – нервничал Блэкуоттер.
Он хотел было отменить свои билеты на завтрашний рейс в Лондон, чтобы остаться в Монтрё и постараться разузнать подробности случившегося в клинике. Но, успокоившись, Тони решил, что только бунт психов в «Шато Бальмонт» и штурм спецназа способны прорвать великую стену молчания, стоявшую, словно неприступные Альпы, вокруг швейцарской психиатрии.
«Пролетая над гнездом кукушки… – непонятно к чему пришла Тони на ум его любимая трагикомедия с Джеком Николсоном. – Кстати, одного больного звали Мартини, которого сыграл Тони де Вито. Ах, вот оно что!»
Блэкуоттер удивился причудливым ассоциациям, свойственным человеческому мозгу, и тому, как он связывает внешне независимые факты. Стало понятно, почему он вспомнил фильм: доктор Мартини ростом был не выше де Вито и своей итальянской внешностью, темпераментом и походкой неуловимо напоминал пациента-однофамильца. Особенно, когда слезал или забирался на кресло за рабочим столом – оно, как всегда, было установлено на максимальной высоте.
«Смешно-смешно, если бы не было так грустно!»
Блэкуоттера поразил непролазный, безысходный чёрный трагизм книги «Над кукушкиным гнездом» по сравнению с фильмом, снятым Форманом.
«Вот бы проникнуть в клинику и самому посмотреть, чем на самом деле маются кукушата! – думал Тони. – Неужели за всё это время за заборами психушек ничего не изменилось? Выглядит невероятным, но тайны там по-прежнему есть, и они тщательно охраняются!»
Подобная операция требовала серьёзного планирования. Неподготовленная высадка в «Гнездо Бальмонт» могла привести к провалу. Поэтому Тони не стал беспокоить своего близкого приятеля, с которым они дружили ещё в «Скотленд-Ярде» и который перешёл в МИ-5.
И теперь, вернувшись в Лондон, Блэкуоттер завершил свою традиционную пикировку с невидимой миссис Грейс и приступил к разбору досье, собранного Полом Доулингом. Нужно было подготовиться ко встрече с клиенткой, Эллис Доулинг. Ему не хотелось вываливать на неё одни голые подозрения, тем более что увидеться с Полом не удалось, а доктор Мартини сообщил очень скудные сведения. Нужно отыскать наводящие факты в документах – другого пути у Блэкуоттера не было.
Пивная посиделка с вновь испечённым агентом МИ-5, пусть и близким другом, тоже нуждалась в подготовке.
«Сколько времени у него уйдёт на проверку своих контактов и возможность вывода меня на «Шато Бальмонт»? Да и захочет ли он мне помогать? Но в любом случае советом поможет», – размышлял Тони.
Он интуитивно чувствовал, что над этим гнездом стоит полетать и внимательно понаблюдать за тем, что там происходит. Детектив сгруппировал информацию в три стопки по названиям упоминавшихся в них проектах «FAMI», «EMEA+Vertical» и «Project One». Они показались ему чрезвычайно запутанной административной перестройкой, которую затеяла фирма, но которые никак не могли быть связанными с ментальными проблемами мистера Доулинга. Тем менее, Пол по какой-то причине собирал эти материалы. Зачем ему потребовались меморандумы и переписка пятилетней давности? Кодовые титулы некоторых проектов напоминали, скорее, пропагандистские лозунги, вроде девиза «Один мир – одна фирма». Добровольная финансовая интеграция за годы мимикрировала под трудно поддающуюся расшифровке аббревиатуру «FAMI».
«Что бы это могло означать? – ломал голову Тони. – Первая «F» – финансовая, а последняя «I» – интеграция. Если так, тогда зачем менять наименование?»
А смысл явно был, так как распечатки электронных писем свидетельствовали о том, что партнёры «Лейкерс МакКинли» зарубились не по-детски. Исполком, очевидно, проталкивал какую-то схему, которая многим не нравилась, и она никак не могла набрать необходимое большинство голосов. Вероятно, поэтому Исполком рекомендовал внести в Устав фирмы изменения относительно кворума и квалифицированного голосования. К этому был приложен листок, заполненный, по словам Эллис, рукой Пола и содержавший фамилии и номера телефонов и адреса электронной почты. Напротив некоторых было написано «уволен» и поставлен восклицательный знак. Блэкуоттер проверил имя одного швейцарца из Цюриха – ярого оппозиционера различным инициативам фирмы. Урс Штанкер, видимо, тоже попал под разгон оппозиции и был выставлен за дверь.
Но что затевалось за этой самой дверью, Тони не понимал. «Проект Первый» касался внедрения новой управленческой системы SAP.
«Там-то что вызвало такое негодование?» – недоумевал Блэкуоттер.
Эллис ничего пояснить не могла – Пол не посвящал её в дела фирмы. Нужно было найти человека, который помог бы разобраться в этой административной каше.
Урс Штанкер, фигурировавший в переписке, представлялся именно таким.
«Опять лететь в Цюрих, – досадовал, что не догадался встретиться с ним в прошлый приезд, Тони. – Нет ли кого из обиженных на фирму поближе, в Лондоне?»
Блэкуоттер перелистал то, что относилось к финансовому объединению офисов и внедрению SAP. Лондонские партнёры отчего-то молчали – ни один не выступил против. По крайней мере, Доулинг никого не отметил в своём списке. Детектив, немного разочарованный, вынужден был обратить своё внимание на стопку, которую он не мог отнести ни к одному из проектов.
В тех не разобранных бумагах главным фигурантом выступал некто Гарри Олд. И он был как раз из Лондона, и тоже был уволен. Блэкуоттер, прочитав лишь несколько электронных сообщений и первый попавшийся протокол Комитета партнёров лондонского офиса, заволновался. До Тони дошло, что это тот самый человек, о котором ему рассказывала миссис Грейс. Он отыскал список фамилий и с облегчением вздохнул, найдя там и телефон, и почту на «google.com». Тони немедленно отправил мистеру Олду письмо с просьбой о встрече и тут же набрал мобильный номер.
«Только бы взял трубку! Ну, Гарри, прими звонок!» – молился Тони, слушая бесконечно длинные гудки.
Но абонент не отвечал. В мессенджерах «WhatsApp» и «Facebook»* (организация, признанная в РФ экстремистской) Олда не было. Оставалось надеяться на положительный ответ по почте.
Несколько расстроенный тем, что сразу не удалось связаться с Гарри Олдом, Блэкуоттер продолжил чтение. Он утешал себя тем, что теперь в его деле появился пусть ещё не детективный, но уже занимательный эпизод, заваленный, правда, огромной кучей бюрократического мусора. В неё тоже предстояло окунуться с головой, чтобы установить, причину, по которой Пол Доулинг связал между собой совершенно разные по содержанию и времени события.